Читаем без скачивания Неотмазанные. Они умирали первыми - Сергей Аксу

Вишняков нахмурился и, отвернувшись, стал смотреть на мелькающие пожелтевшие посадки. Теплый ветер обдувал лицо, бабье лето было в разгаре. Вспомнилось, как он прибыл в Тоцкое за своей командой. Первое, что ему захотелось, когда представили подопечных, сломя голову, бежать подальше и без оглядки от этих «сорви-голов». Контингент подобрался отнюдь не сахар. О дисциплине никакой не могло идти и речи, кругом царила махровая анархия. Матерые мужики, сплошная крутизна, прошедшие огонь и воды, а может быть и что-нибудь похлеще. И ему пришлось собрать всю свою волю и терпение в кулак, чтобы навести порядок вверенной ему команде. Кое- кому, кто долго не понимал, даже начистить «пачку».

Позже он понял, что так и должно быть. Воевать должны настоящие вояки, настоящие мужики, у которых за плечами боевой опыт, опыт Афгана, Карабаха, Чечни. А не желторотые, с полными штанами, сопливые пацаны, которых сдернули только что со школьной скамьи. На стрельбище дали пару раз пальнуть, да гранату бросить из окопа под присмотром инструктора, потом сюда — в кровавую бессмысленную мясорубку.

Некоторые, из подписавших контракт, хотели заработать, другие тосковали по боевому прошлому и отправились за очередной порцией адреналина, которого здесь на всех хватало в избытке. Прошлое словно сучковатый клин настолько крепко засело в их мозгах, что это стало как бы главным и самым ценным, что было в их жизни. Другой они не представляли. В миру гибли, спивались, вешались, тоскуя по боевому братству, когда один за всех и все за одного.

Рядом с Александром с хмурым лицом сидел, сгорбившись как древний старик, опираясь на ПКМ со сложенными сошками, Серега Поляков. Видок у него в отличие от вчерашнего был совсем не голливудский. Здоровенный фингал под левым глазом, изрядно поцарапанный нос и синие разбитые губы, отнюдь не украшали сержанта-контрактника. Вчера он крепко надрался местного пойла после зачистки, а потом, мотыляясь по двору, стал дико орать и размахивать «эргэдэшкой», пугая братву. Ну, и по неосторожности нарвался на крепкий кулак Вишнякова, после чего лихо пропахал физиономией глубокую борозду перед умывальником, где и затих до утра. Парень он был рисковый, с таким не страшно и в разведку.

На прошлой неделе рванул недалеко от мечети старенький «москвич», припаркованный кем-то из басаевской сволочи, видно рассчитывали подорвать их, когда они будут проезжать мимо. Но по счастливой случайности водила Витька Мухомор резко тормознул, не доезжая, у лотка на углу. Видите ли, пепси-колы ему захотелось. Грохнуло так, что небо показалось в овчинку. Наших, слава богу, не зацепило, а вот местным отмеряно было по полной программе: две женщины погибли и старик с девчушкой лет семи, да покалеченных человек восемь. Так Серега один из первых кинулся оказывать помощь и вытаскивать раненых, а ведь там могла оказаться еще одна «шутиха», замедленного действия. Он вынес окровавленную молодую женщину, находившуюся без сознания в шоковом состоянии с осколком в спине.

— Послющай, дарагой! — начал было подбежавший к нему, заплаканный чернявый небритый парень с дрожащими губами.

— Отвали, ахмед! — не поднимая головы, скрипя зубами, свирепо огрызнулся Поляков. — Вали! Кому сказал!

Каины, бля! Своих же соплеменников гробят, придурки. Теперь, как пить, «кровники» будут мстить за убиенных родственников. Не завидую «вахам». А, в общем, это и к лучшему, нам меньше работы.

Отчаянный он парень, Серега. Жалко, что вчера такой казус вышел. Даже не удобно как-то перед ним. Всю физиономию ему уделал, разукрасил как Пабло Пикассо. Как он теперь будет песни петь под гитару? С такими «варениками», как у него теперь распухшие губы, больно не распоешься. Неделю как минимум залечивать надо. А какие он песни поет, я вам скажу. Булата Окуджаву, Дольского, Визбора. Высоцкого, наверное, всего знает. Как затянет: «Протопи ты мне баньку хозяюшка, раскалю я себя, распалю…» или «Чуть помедленее, кони, чуть помедленее…». Словно душу наизнанку вывернет, слезу у иных прошибает.

Или после тяжелого дня, когда еле ноги таскаешь, что-нибудь веселое сбацает, типа про «Канатчикову дачу», сразу напряжение с плеч долой. Его так и зовут «Канатчиков» или просто «Дача». Пулеметчик он толковый, опыта ему не занимать. В «первую» еще здесь лямку тянул, ранен был, чуть ногу не отняли. Стреляет «Дача» отменно, все норовит нам продемонстрировать свое искусство, пули выкладывает одна к одной, словно в цирке.

Недавно под Майртупом отличился, выручил крепко «омоновцев», попавших в «мешок». Из настоящей преисподней их вытащили, можно сказать. Убитых трое, раненых до хера. Подхожу к двум «обезноженным». Лежат, окровавленные, со жгутами на ногах, в ус не дуют, смолят. Наверное, перекрестились в душе, что для них все это «дерьмо» закончилось, о «железяках» размечтались. Только бедолаги еще не подозревают каким х…м это им еще аукнется. Спрашиваю одного, как давно жгуты накрутили, отвечает, что около часа. Прикинул. Если час они пролежали, то все равно пока их транспортируют до госпиталя, времени много пройдет. Одним словом плохи дела. Ампутация неизбежна. Говорю мудаку-капитану, что их сюда без разведки и прикрытия завел:

— Жгуты ослабьте, угробите ребят!

Да, жалко покалеченных пацанов, и все из-за всеобщей неразберихи, несогласованности и нерадивых командиров.

Рядом с «Пиночетом», развалясь с отрешенным вареным лицом с обвисшими пшеничными усами, мнет в пальцах давно потухший «чинарик» сержант Леня Любимцев, бывший десантник-спецназовец. Он экипирован похлеще Тартарена из Тараскона: в «сфере», несмотря на жару, с тугонабитой под завязку разгрузкой, из-за которой по обе стороны торчат рукоятки ножей, на одном боку в кобуре «стечкин», на другом — «эргэдэшки» и «феньки». С пяток, не меньше. В отряде его зовут уважительно «Падре», иногда «Папа», за его справедливость, за доброту, за трезвый мужицкий ум. В нем нет как в молодых бравады, суеты, необузданности. С виду флегматичный, добродушный, в бою же сущий дьявол. Был безработным. До сокращения работал на шахте. Бастовал, пикетировал, выходил «на рельсы». Требовал свое, заработанное, кровное. Теперь здесь: надо кормить семью, растить ребятишек.

Сбоку от Любимцева — Игорь Калиниченко или просто «Калина». Он из Иркутска. Из «тигров», забайкальских «вованов». Уперевшись в лежащую шину ногами словно жокей, он трясется вместе с остальными, усиленно массируя «пятую точку», поблескивая на солнце черными очками. Как и сосед вооружен до зубов. Хотя, если с таким встретишься на узкой тропе лицом к лицу, считай уже, никуда не денешься. Разделает так, что мама родная не узнает. Ему даже оружия для этого не понадобится. Он, когда-то, еще до армии, несколько лет занимался у какого-то китайца, мастера ушу, стилем «ба-гуа цюань». В те времена, как сейчас помню, появилась целая серия фильмов с Брюс Ли и Джеки Чаном, мода на всякие восточные единоборства захлестнула всю страну; секции и клубы по ушу и карате появлялись как грибы после дождя. Показывал нам как-то на досуге он свои финты с концентрацией силы, с силовым дыханием. По его росту и поджарой фигуре не скажешь, что этот дохляк способен отоварить по полной программе и в бараний рог согнуть. Поэтому его в начале даже и всерьез никто из моих здоровяков не воспринимал, пока дело до драки не дошло. Не помню уж, чего не поделили. Это еще в Тоцком приключилось. В один миг ученик Фэнчуня накостылял дюжине парней. Они и глазом моргнуть не успели, не то, что чихнуть. Потом пытался некоторых заинтересовавшихся учить гимнастике «тайцзицюань» и боевым стойкам. Всяким там: «дракон убирает хвост», «белая змея показывает жало», «свирепый тигр вырвался из пещеры». Смех один, да и только. Как гуси они медленно бродили по двору будто привидения, с отрешенными лицами плавно водя вокруг руками, сопели через нос, отрабатывая нижнее дыхание, концентрируя внимание в точке «дяньтянь», что ниже пупка на два «цуня». А он все болтал им про энергию «ци», про какие-то там «чакры», которые открываются после долгих упорных тренировок. Что у человека при этом выявляются скрытые сверхспособности организма. Нет, я думаю, эти экзотические штучки, всякие «цигуны», «цюани», «яни», «тяни», «хвосты драконов» и прочая восточная премудрость не для нас, не для белых людей.

«Калину» зауважали еще больше после случая со снайпером. Потерь в отряде почти не было. Бог пока миловал! Тьфу! Тьфу! Если не считать нелепого ранения Морозова. Случилось это в начале командировки, пуля угодила в плечо сержанту. Ночью, балда, не выдержал, закурил «на часах», и какая-то сука тут же поймала его в прицел. На следующий день снова выстрел, пуля тренькнула рядом с башкой Науменко, чистившего оружие у окна. Бедняга целую неделю в себя не мог прийти. Стреляли явно из сильно разрушенного здания «пожарки», что в конце улицы, со второго этажа. Паники старались не поднимать. Отрядил пяток братишек пошустрее, они скрытно и быстро окольными путями пробрались к оному месту. Тут Калиниченко и показал свои скрытые способности, нутром вычислил, где может находиться вражина. Остановив жестом ребят, он словно ласка неслышно скользнул вдоль стены по битому кирпичу, через который пробивались островками лопухи да пырей; нырнул в проем и замер под щербатым выступом у закопченной амбразуры окна. Услышав шорох и приглушенные голоса, отстегнул чеку и баскетбольным крюком забросил «феньку» внутрь. Взрыв. Садануло тогда по перепонкам крепко. Неожиданно из боковой щели вместе с облаком пыли вылетел весь в крови перепуганный насмерть парень с квадратными глазами, его «Калина» тут же вырубил молниеносным ударом подъема в голову. Обыскали «потроха вонючего». Ничего при нем крамольного не нашли, кроме «синяка» на правом плече. А за стеной обнаружили мертвого снайпера. Потом Игорек здорово переживал, что не взял ту гниду живьем. Двенадцать зарубок было у гада на прикладе винтовки. Двенадцать жизней наших ребят.