Читаем без скачивания Кот, который дружил с кардиналом - Лилиан Браун

– Он просто невыносим, – услышал Квиллер чей-то громкий шепот. Надо сказать, что у директора был звучный, хорошо поставленный голос, так что его вполне можно было принять за профессионального актера. Закончив читать, он принялся блуждать глазами по потолку и стенам.

Старейшины клуба и члены правления обменялись недоуменными взглядами. Первым, оправившись от потрясения, заговорил Скотт Гиппел, торговец автомобилями, являвшийся ценным достоянием клуба. Его необъятная туша занимала целиком два стула.

– На такую тяжёлую пьесу публика не пойдёт, – произнёс он.

– После того как мы получили письмо мистера Ван Брука, я прочитала пьесу дважды, – вступила в разговор Кэрол Ланспик, – и, к сожалению, должна сказать, что не нашла ни одной запоминающейся или достойной цитирования строки, кроме первой: «Я нынче здесь не для веселья, нет!»

– Вот-вот, как раз после неё половина зрителей встанет и уйдёт, – добродушно заметил Гиппел и всем телом затрясся над собственной шуткой.

За ним выступил председатель постановочного комитета, пенсионер и бывший учитель английского языка:

– Мистер Ван Брук в чём-то прав. Сейчас самое время ставить Шекспира. Вопрос лишь в том, годится ли нам эта пьеса? Неизвестно вообще, написан ли «Генрих Восьмой» Шекспиром. Простите за смелое утверждение, но мне кажется, что эта хроника – порождение коллегиального творчества.

Квиллер бросил взгляд на Ван Брука. Тот слушал в глубоком молчании, шаря глазами по потолку и стенам, словно выискивал трещины в штукатурке.

– Позвольте ещё одно возражение, – сказала Фран Броуди. – В «Генрихе Восьмом» огромное число действующих лиц, у нас же ограниченные сценические возможности и недостаточно гримёрных. Наш театр не приспособлен для крупных постановок.

– Одна стоимость костюмов уже выльется в кругленькую сумму, – вставил Гиппел.

– И там так мало женских ролей, – заметила Кэрол.

– Лично я считаю, что пьеса чересчур скучная и длинная, – начал Джуниор Гудвинтер, юный редактор газеты «Всякая всячина», – а заключительная сцена похожа на последний иннинг в бейсболе при счёте четырнадцать – ноль – тоска смотреть.

– Позвольте мне сказать? – Ван Брук встал.

– Конечно, пожалуйста, – произнесла Кэрол с артистической улыбкой. Она бросила недовольный взгляд на мужа, который рта не раскрыл, чтобы высказать свои возражения. Как президент школьного комитета, он со своей стороны тоже уговаривал Ван Брука переехать в Пикакс из Локмастера и наряду с Лайлом Комптоном во всём ему потакал. А как же иначе? Ведь директор так много для них сделал, был таким деятельным и энергичным, да к тому же в скором времени предстояло продлевать с ним контракт. Если Ван Брук откажется его подписать и вернется в школу Локмастера, каким ударом это будет для всего Пикакса!

Ван Брук начал в своей высокомерной манере: – «Генрих Восьмой» не длиннее, чем «Ромео и Джульетта», и даже короче «Гамлета» и «Ричарда Третьего». Это к вопросу о том, что он чересчур длинный. – Он пренебрежительно взглянул на редактора. – А по поводу того, что, как вы говорите, пьеса очень скучна, замечу, что в течение трех столетий публика восхищалась её яркостью и великолепием. Более того, она освещает такие актуальные темы, как коррупция, жадность, политика и бесчестие женщин. С моральной точки зрения в ней порицается весь блеск земной и слава. Надеюсь, со мной все согласны? – Присутствующие, не зная, что на это ответить, поёжились, и директор продолжил: – Вы говорите, в пьесе слишком мало женских ролей, но зато одна из них, роль королевы Англии Екатерины, одна из самых сильных написанных Шекспиром женских ролей. Анна Болейн – вторая яркая женская роль, а роль Пожилой Леди пусть невелика, но зато сущая жемчужина. Если вы представите себе пьесу на сцене, то поймёте, что нам потребуется множество женщин для массовых сцен и эпизодов. И если вы считаете, что в «Генрихе Восьмом» нет значительных сцен, то позвольте обратить ваше внимание на арест герцога Букингема, несправедливое обвинение его в измене, сцену пиршества, на которое король Генрих является в маске без приглашения, суд королевы, её очную ставку с кардиналом Булей, прощальное раскаяние Вулси, коронацию королевы Анны и душераздирающую смерть Екатерины. – Окинув конференц-зал торжествующим взглядом, он продолжил: – Мне уже приходилось ставить эту пьесу раньше. В ней можно использовать некоторые технические приёмы, а именно пригласить для больших массовых сцен школьников, которые переоденутся в костюмы в школе и приедут сюда на школьных автобусах. Те, кто будет участвовать в проходных ролях и редко показываться на сцене, в качестве гримерной используют гараж, что находится за театром.

«Минуточку, – подумал Квиллер, – в гараже пока что живу я!»

– Что касается заключительной сцены, – произнёс Ван Брук, – то она представляет собой чисто политический приём и была призвана польстить тамошней монархии. Уверяю вас, этим моментом можно вполне пренебречь. «Генрих Восьмой» завершится сценой смерти Екатерины, сценой, которая по праву считается триумфальной кульминацией пьесы.

Наступила тишина. Наконец Кэрол произнесла:

– Благодарим вас, мистер Ван Брук, за то, что вы нас просветили… Примем решение сейчас? – обратилась она к собранию. – Или нам нужно время, чтобы его обдумать?

– Я считаю, – впервые за весь вечер заговорил Ларри, – что «Генрих Восьмой» будет нашей первой провальной пьесой.

– Так давайте же рискнем, – подхватила Фран Броуди, и Квиллер почуял, что в её горящих стальным блеском глазах заплясал образ королевы Екатерины.

– Ладно, будь что будет, я «за», – согласился Гиппел, – Надеюсь, с Божьей помощью нам удастся продать несколько билетов. Только как бы на сцене не оказалось больше народу, чем в зале.

– Школьники, которые будут играть копьеносцев, – сказала Хикси Райе, – дадут отличную рекламу пьесе.

– Считайте, что и я «за», – сдался Джуниор Гудвинтер, – раз вы решили убрать последнюю сцену.

Таким образом, «Прославленная история Генриха Восьмого» была поставлена на сцене клуба. Больше этот вопрос Квиллера не касался, хотя он знал, что Кэрол и Фран претендовали на роль королевы Екатерины, а Ларри и Деннис хотели сыграть кардинала Булей. Однако все согласились с тем, что роль кардинала больше подходит Ларри.

На следующий после последней пробы вечер Квиллер встретил чету Ланспиков у «Старой мельницы», откуда те выходили после позднего обеда. Разговор состоялся на стоянке.

– Полагаю, мне следует приложиться губами к твоему кольцу, – обратился он к Ларри.

– О проклятье! Булей от меня ускользнул, – усмехнулся несостоявшийся кардинал Вулси, – и Хилари хочет, чтобы я сыграл Генриха. Представляешь, этого бездельника? Мне придется отращивать бороду, чтоб не прибегать к накладной. На эту роль подошёл бы Скотт, по крайней мере, ему не пришлось бы наращивать накладками живот.

– Скотт даже под страхом смерти не выучил бы текста, – вступила Кэрол. – В лучшем случае он может запомнить последнюю строку на листе.

– Значит, играть Вулси будет Деннис? – осведомился Квиллер.

– НЕТ! – возмущенно забасил Ларри. – Хилари собирается сыграть его сам! Конечно, это вполне разумно, раз уж роль ему знакома. И ко всему он привезёт из Локмастера актрису на роль Екатерины. Она участвовала в его спектакле несколько лет назад.

– Когда начинаются репетиции? Я мог бы как-нибудь вечером к вам заскочить.

– В следующий понедельник, – ответила Кэрол, – пять дней в неделю, начало в половине седьмого. Обычно мы начинали в семь, чтобы успеть после работы дома поесть, но Лошак объявил, что начало в шесть тридцать. Он хочет, чтобы я была его ассистенткой и дублершей Екатерины, Поскольку она живет в шестидесяти милях отсюда, приезжать на репетиции она сможет только два раза в неделю. Так что в остальные дни читать её текст придётся мне. – Она подняла брови в знак смирения. – Не скажу, что я от этого в восторге, но если я чему-нибудь научусь, по крайней мере не всё будет потеряно.

– Я хотел в своей колонке напечатать биографию Ван Брука, но он наотрез отказался, – произнес Квиллер. – Без каких-либо объяснений.

– Это в его духе, – пожал плечами Ларри. – Где сегодня Полли?

– Даёт званый обед для сотрудников библиотеки. Что хорошенького было сегодня на обед?

– «Люциан» – превосходен! Советую, если ещё есть, взять черносливовое суфле. У них оно нарасхват.

Чета Ланспик направилась к своей машине, а Квиллер – к ресторану, некогда перестроенному из старой мельницы. Официантка посадила журналиста за его любимый столик, а Дерек Катлбринк торжественно преподнёс ему стакан с минеральной водой и корзинку с хлебом. Хотя Катлбринк был всего лишь посудомойщиком, его высоченный, в шесть футов и семь дюймов рост и дружественные манеры вводили новых посетителей в заблуждение, и его частенько принимали за владельца ресторана.