Читаем без скачивания Уйти и не вернуться - Ли Хочхоль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При этом он шумно сглатывал слюну.
Как-то раз, когда младший съел весь рис сам, старший вдруг расплакался.
– …
Однако младший брат по-прежнему никак не отреагировал. Тогда старший, плача еще сильнее, больно ущипнул его за ногу.
Так шли дни, и младший брат уже не мог относиться к старшему брату с той заносчивостью, с которой относился раньше. Наоборот, он не только не стеснялся или стыдился его, а был даже рад, что у него такой брат. Теперь его вид с поднятыми вверх руками и глуповатой улыбкой на лице казался младшему прекрасным и вполне достойным старшего брата. Жаль было только, что они встретились в подобных обстоятельствах, но, несмотря на это, он, к своему удивлению, радовался, что смог лучше узнать своего брата.
Теперь, когда он совершенно отказался и забыл все свои прежние мечты, и несмотря на уверенность в том, что ничего кроме равнодушия на дне души не осталось, он осознавал, что находится под влиянием брата. Сильно тосковал и сожалел об отношении к старшему в прошлом, чувствовал невероятную тоску по дому и в то же время какую-то радость. Сейчас он ощущал силу воли и даже некоторое достоинство, исходившие от брата, которые на порядок больше, чем какая-то вера, приобретенная благодаря логике и уму.
Как-то ночью младший брат прошептал на ухо старшему:
– Давай завтра умоемся, – и прыснул со смеху. Это были первые слова, сказанные им старшему брату за все время.
– …
Старший брат широко раскрыл глаза и тоже улыбнулся.
– Эй, сейчас же очень холодно, – ответ получился невпопад.
На следующий день старший брат, шагая в колонне, все бубнил себе под нос: «Надо умыться, надо умыться, надо умыться». Младший брат испытывал некоторую неловкость. А старший брат и через день после этого, и еще через день продолжал бубнить то же самое. Но в конце концов однажды на рассвете это бормотание старшего вконец захватило всех. Сначала подхватил младший:
– Точно, давайте все сегодня умоемся и потом пойдем.
Одно мгновение было тихо, но в следующий миг пленные зашумели, посмотрели на лица друг друга и засмеялись. На чье лицо ни посмотри, им всем и правда нужно было умыться. Старший брат, сидя в углу, немного смущенно глядел на брата и, потирая подбородок двумя руками, бормотал: «Давайте быстренько умоемся и пойдем, сегодня сначала умоемся!» Никто не пошел к месту сбора, все мялись в нерешительности, повторяя один за другим: «Давайте умоемся, давайте умоемся…» Рассерженные конвоиры, которые прибежали поторопить пленных, увидев такое настроение людей, не могли сдержать смех. Пленные тоже все как один разразились смехом. Еще более воодушевившись, толпа заговорила еще громче: «Давайте умоемся, сегодня умоемся, несмотря ни на что». Когда утренние лучи осеннего солнца озарили горы и реки, колонна пленных разместилась на берегу и, шумно разговаривая, умылась в реке. Однако ночью старший брат, который, казалось, был по-настоящему рад, опять плакал. Он снова прошептал на ухо младшему, что и в этот раз ему не удалось получить рис, потому что того конвоира не было: «Наверное, ходил в туалет». Некоторое время было тихо, потом снова послышался плач. Немного погодя старший брат перестал плакать и грубо сказал:
– Эй ты, думаешь о том, чтобы завтра ночью опять одному съесть рис? Разве нет? А ты вообще знаешь, сколько раз я пропустил ужин? Целых два раза.
– …
– Бывает и так, что два дня подряд не получается получить рис. Если и завтра вечером не дадут, то мне снова придется голодать. Ты этого хочешь?
– …
Младший в темноте только тупо смотрел на старшего. Наконец по обеим щекам у него покатились слезы. Увидев в первый раз, как плачет его брат, старший широко распахнул глаза и растерянно пробормотал:
– Не плачь, ну не плачь! Все же нормально, мы даже умылись сегодня, – при этом сам только сильнее заплакал.
Когда они дошли до Вонсана, всех конвоиров сменили. Тот, кто постоянно давал рис, подошел к старшему брату и дружелюбно сказал:
– Н-да, жаль. Береги себя!
Брат дернул уголком губы, кивнул головой, а на глазах у него выступили слезы:
– А как вас зовут?
– Меня? Считай, я твой двоюродной брат. Еще и твоя мать. – Конвоир рассмеялся и исчез в темноте.
Старший брат снова заплакал. Он плакал до глубокой ночи и даже звал мать. Младший, сидевший рядом с ним, тоже незаметно плакал. Что еще он мог кроме как грустить и плакать вместе с ним, но от этих слез ему становилось немного легче.
Той ночью конвоиры пристально наблюдали за пленными до самого утра. В воздухе кружился первый снег. Старший брат перестал плакать и неожиданно сказал:
– Ах, идет снег, снег, снег. Уже наступила зима.
Так как надзор конвойных был строгий, он не мог шептать это брату и говорил как бы сам с собой.
– Посмотри туда! Да вон там! А-а-а, все спят, – старший только сильно толкнул младшего брата в бок.
Незаметно они прошли и район Яндок. С каждым днем все раньше вечерело, а зимнее небо неизменно оставалось синим. И горы, и поля были покрыты снегом. Когда старший брат смотрел на зимнюю одежду конвоиров, на его лице появлялось завистливое выражение. День за днем он все больше раскисал, становился вялым.
Это было однажды ночью. Когда и пленные, и охранники уснули, старший брат снова прошептал на ухо младшему:
– Я тут подумал о том конвоире. Он был хороший человек, да? – В последнее время его голос был особенно тихим и каким-то расстроенным.
– …
– У меня уже давно на ноге киста. Ты же знаешь. В последнее время у меня были какие-то странные ощущения. – Он улыбнулся.
– …
Младший очень удивился и только смотрел на брата. Старший с печальной улыбкой на губах, что было для него необычно, сказал, обняв брата обеими руками:
– Чхильсон, ах как тут холодно.
– …
– Я о чем говорю. Мама всегда меня жалела. Ах, Чхильсон, Чхильсон, точно, что-то у меня с ногой не так.
– …
У младшего на глазах опять выступили слезы.
Старший брат уставился на младшего широко раскрытыми глазами:
– Ну почему ты плачешь, что такое? А ну перестань. – И разрыдался сам.
На следующий день брат стал заметно хромать, и голос тоже был совсем вялый:
– Мы уже столько прошли. Может, хватит уже? Сколько можно, – он скосил глаза на окружавших конвоиров. Но те даже вида не подали. Новые конвоиры были очень злыми.
Той ночью старший брат только плакал, глядя на младшего.
– Чхильсон, ты, когда вернешься домой, когда
