Читаем без скачивания Фельдмаршал Кутозов. Мифы и факты - Николай Троицкий

Супруга Кутузова была родовитой дворянкой. Ее отец, генерал-поручик Илья Андреевич Бибиков (1698–1784), и старший брат, генерал-аншеф Александр Ильич Бибиков (1729–1774), служили российскому престолу верой и правдой. Александр Ильич, как мы уже писали, руководил в 1767–1769 гг. работой знаменитой Уложенной комиссии Екатерины II. С конца 1773 г. он был главнокомандующим войсками, направленными против крестьянского восстания под предводительством Е.И. Пугачева (на этой последней своей службе он и умер скоропостижно, от холеры).

Екатерина Ильинична родилась 5 ноября 1754 г.[144] Кутузов познакомился с ней, когда она была еще подростком и жила в доме Ивана Логиновича Голенищева-Кутузова, который был женат на ее старшей сестре Евдокии (Авдотье). Брак Михаила Илларионовича и Екатерины Ильиничны казался внешне счастливым. Они прожили вместе 35 лет, до смерти фельдмаршала. Екатерина Ильинична пережила мужа на 11 лет, скончалась 23 июня 1824 г. и погребена в Александро-Невской лавре. Детей у них было шестеро: пять дочерей и сын Николай, умерший от оспы в ноябре 1790 г., на первом году от рождения.

Судьба дочерей фельдмаршала сложилась схоже: все они вышли замуж за крупных государственных чиновников и военных: одна — за сенатора, другая — за члена Государственного совета, а трое остальных — за генералов. Старшая дочь Кутузова Прасковья Михайловна, по данным многих источников, родилась 11 января 1777 г., то есть за 15 месяцев до свадьбы родителей, как ее датируют те же источники. Странно, что ни один из биографов Кутузова не отметил столь кричащий разлад в датах и не объяснил, в чем дело: ошибка ли здесь в дате рождения Прасковьи Михайловны, или она родилась почти за полтора года до вступления родителей в брак?

Итак, Прасковья Михайловна (1777(?) —1844) стала женой сенатора М.Ф. Толстого и родила ему десятерых детей (восемь сыновей и две дочери). Их сын, с 1866 г. граф, Иван Матвеевич Толстой (1806–1867) был гофмаршалом царского двора и членом Государственного совета; внук граф Иван Иванович (1856–1916) — министром просвещения, почетным членом Российской Академии наук и вице-президентом Академии художеств, а правнук, тоже Иван Иванович (1880–1954), — академиком АН СССР.

Вторая по старшинству дочь Кутузова Анна Михайловна (1782–1846) вышла замуж за генерал-майора Н.З. Хитрово; четвертая дочь Екатерина Михайловна (1787–1826) — за генерал-майора, князя Н.Д. Кудашева, а после его гибели в «Битве народов» при Лейпциге 6 октября 1813 г. — за генерал-майора И.С. Сарачинского; пятая дочь Дарья Михайловна (1788–1854) была замужем за членом Государственного совета Ф.П. Опочининым. Из троих детей Дарьи Михайловны для историка наиболее интересен флигель-адъютант полковник Константин Федорович Опочинин (1808–1848) — добрый знакомый А.С. Пушкина и друг М.Ю. Лермонтова[145], женатый на генеральской дочери В.И. Скобелевой, племянником которой был легендарный «белый генерал», герой русско-турецкой войны 1877–1878 гг., генерал от инфантерии М.Д. Скобелев.

Особого внимания заслуживает и третья по старшинству дочь Кутузова, его любимица Елизавета Михайловна (1783–1839) — в первом браке (с 1802 г.) за флигель-адъютантом Александра I графом Ф.И. Тизенгаузеном, погибшим в битве при Аустерлице 2 декабря 1805 г., во втором (с 1811 г.) — за генерал-майором Н.Ф. Хитрово, дальним родственником супруга Анны Михайловны Кутузовой. От Тизенгаузена Елизавета Михайловна имела двух дочерей — Екатерину (1803–1888) и Дарью (1804–1863). Дарья Федоровна (Долли) в 1821 г. вышла замуж за австрийского дипломата, будущего министра иностранных дел Австрии графа Ш.-Л. Фикельмона. Обе дочери Елизаветы Михайловны и, в особенности, она сама были близко знакомы с А.С. Пушкиным. Ю.Н. Гуляев и В.Т. Соглаев полагают даже, что «их отношения вскоре переросли в глубокую дружбу, сохранившуюся вплоть до гибели поэта. Образ красавицы Долли Пушкин вывел в незаконченной повести „Египетские ночи“, в наброске „Мы проводили вечер на даче“ и в „Евгении Онегине“, списав с нее черты великосветской Татьяны»[146].

В этом тексте, по-видимому, много преувеличений. Начну с того, что такой знаток пушкинского «Онегина», как Ю.М. Лотман, критически оценивал обилие «применений» образа Татьяны к реальным лицам, назвав А.П. Керн, Е.Н. Вульф, Е.К. Воронцову, Н.Д. Фонвизину, но даже не упомянув Долли[147]. По данным пушкиниста А.А. Черейского, Долли Фикельмон — лишь «одна из прототипов наброска Пушкина „Мы проводили вечер на даче“ (1828)». Что касается «глубокой дружбы» Елизаветы Михайловны с Пушкиным, то при всей искренности ее восторженных чувств к нему нельзя умолчать о более чем ироническом отношении к ней с его стороны. В письмах к друзьям Пушкин называл ее «Лизой голенькой», потешаясь над ее страстью к оголению своих увядающих форм[148], а в одном из писем к П.А. Вяземскому из Москвы в Петербург (март 1830 г.) просил: «Если ты можешь влюбить в себя Елизу, то сделай мне эту божескую милость <…>. Она преследует меня и здесь письмами и посылками. Избавь меня от Пентефреихи»[149]. Не случайно иные мемуаристы[150] приписывали именно Пушкину хлесткую эпиграмму на Елизавету Михайловну:

Лиза в городе жилаС дочкой Долинькой.Лиза в городе слылаЛизой голенькой…[151]

Кроме шестерых детей, супружеская чета Кутузовых обзавелась в общей сложности 21 внуками и внучками (10 — от Прасковьи, 3 — от Анны, 2 — от Елизаветы, 5 — от Екатерины, 1 — от Дарьи).

Тем временем воинская служба Кутузова продолжалась. Летом 1777 г. он был назначен командиром Луганского пикинерного полка (легкой кавалерии, вооруженной карабинами, саблями и пиками). Мастерски отладив боевую выучку пикинеров, Кутузов довел свой полк, как сказано в реляции его начальства генерал-аншефу Г.А. Потемкину, «до такого состояния, которого только желать можно от конных полков».

В биографиях Кутузова разных авторов — от Ф.М. Синельникова до П.А. Жилина — обычно говорится о тесном служебном взаимодействии Михаила Илларионовича с А. В. Суворовым на протяжении 1777–1783 гг.

Ю.Н. Гуляев и В.Т. Соглаев, сопоставив послужные списки Суворова и Кутузова за те годы, установили, что эта «весьма привлекательная версия <…> оказалась неверной». Два будущих фельдмаршала вновь, после 24-летнего разобщения, начали служить вместе лишь с весны 1787 г., когда генерал-аншеф Суворов и генерал-майор Кутузов приняли участие в апрельском смотре войск перед Екатериной II в Кременчуге и 8 июля в маневрах под Полтавой, воссоздавших ход Полтавской битвы 1709 г. После тех маневров Императрица сказала Кутузову: «Благодарю вас, господин генерал. Отселе вы у меня считаетесь между лучшими людьми и в числе отличнейших генералов»[152].

В сентябре 1787 г. началась очередная русско-турецкая война. Дело в том, что Россия в 1783 г. присоединила к себе Крым, ранее вассально зависимый от Турции. С тех пор Турция не теряла надежды вернуть его под свой контроль и теперь попыталась сделать это силой. Главнокомандующий русскими войсками, в то время уже генерал-фельдмаршал и светлейший князь Г.А. Потемкин, поручил Суворову защитить от вторжения турок крепость Кинбурн. В распоряжение Суворова Потемкин отправил и большой отряд (два полка легкой кавалерии и три егерских батальона) во главе с Кутузовым.

Под командованием Суворова Кутузов участвовал в сражении под Кинбурном 1 октября 1787 г., когда был почти полностью истреблен 5-тысячный турецкий десант, и (с июля 1788 г.) в осаде Очакова. 18 августа при вылазке турок из осажденной крепости Кутузов вновь был тяжело ранен пулей в голову. Оказавшийся в тот момент рядом с ним австрийский принц Ш.Ж. де Линь на следующий день написал о нем императору Австрии Иосифу II: «Этот генерал вчера опять получил рану в голову, и если не нынче, то, верно, завтра умрет»[153].

Первый биограф Кутузова Ф.М. Синельников так описывал его вторую после 1774 г. и вновь, казалось, смертельную рану: «Пуля прошла навылет из виска в висок позади обоих глаз. Сей опасный сквозной порыв нежнейших частей и самых важных по положению височных костей, глазных мышц, зрительных нервов, мимо которых на волосок чаятельно расстоянием прошла пуля и мимо самого мозга», причем «один (правый. — Н.Т.) глаз лишь несколько искосило»[154]. Уже в наши дни специалисты Военно-медицинской академии, тщательно исследовав все данные, подтвердили характер второй раны Кутузова. Можно понять, как был изумлен главный хирург русской армии Массо (Massot), который, без сомнения, знал о первой ране Кутузова и обследовал под Очаковом его вторую рану. «Должно полагать, — заявил потрясенный хирург, — что судьба назначает Кутузова к чему-нибудь великому, ибо он остался жив после двух ран, смертельных по всем правилам медицинской науки»[155].