Читаем без скачивания Привал на Эльбе - Петр Елисеев

— Так вот, Вера Федоровна, — заговорил он. — Положение наше рисковое…

Девушке приятно было, что Михаил делился своими мыслями с ней, но ответить что-нибудь она не решалась.

— Но ничего, будем биться, — решил он.

— Как же иначе, — согласилась Вера. — А где командир эскадрона?

— Вон на той опушке, в чаще берез. Там главные силы засады, а здесь только заслон. Мы принимаем на себя первый удар. Понимаете? Первый удар… Нужно так действовать, чтобы задержать немцев и не погибнуть.

Вера кивала головой, слушая Михаила. В его словах «засада», «заслон» таился великий смысл.

— Живы будем — не помрем, — усмехнулся Елизаров, отвернулся и стал осматривать местность.

Подполз Тахав. Хитроумный башкир хорошо понимал задачу: на какое-то время на этом месте задержать врага. Как задержать? Может, по шоссе двинется вслед за танками рота, батальон, полк? А сколько их здесь, смельчаков? Пятнадцать человек.

— Слушай, начальник, — сказал Тахав, — хочу совет тебе дать.

— Какой я начальник, — искоса посмотрел Михаил на товарища.

— Не знаешь — скажу. Ты — начальник заслона. Твоя команда — пятнадцать бойцов. Задача — ого! Надо решать на все четыре действия.

«Пятнадцать бойцов!» — с какой неожиданной силой прозвучали эти слова. Михаил только теперь оценил доверие командира эскадрона. Он положил руку на плечо товарища и дружески сказал:

— Ты прав, Тахав. Да, я начальник, и задача у нас большая. А что нужно, чтобы решить ее? Нужно, чтобы каждый понимал ее, знал «свой маневр», — вспомнил он слова Суворова, которые любил повторять Пермяков. — Надо больше смекалки. Руками можно победить одного, а головой — сотню и тысячу. Так ведь говорит наш командир?

— Закон, начальник.

— Называй меня просто Михаилом.

— Слушай, Михал, — по-своему назвал Тахав товарища. — Тигр — богатырь зверь, а человек берет его хитростью.

Михаил тоже думал, как перехитрить немцев. Место для заслона неподходящее; издалека все видно. И завал здесь делать бессмысленно. Лучше бы устроить его метрах в пятидесяти, за поворотом дороги. Михаил с Тахавом побежали туда, осмотрели край леса. Здесь они обнаружили просеку срубленных сосен.

— Вот тут и подготовим засаду, — решил Елизаров и вдруг спросил товарища:

— А что скажет комэск за перенесение позиции?

— Если выбьем зубы фашистам, — отвечал Тахав, — командир эскадрона не спросит, почему бил врага не на том месте, которое он указал. А если немец тряхнет нас до смерти, тогда и командир не спросит: «Почему так?»

— Правильно! Мои мысли подслушал, — обрадовался Михаил. Он кликнул своих пластунов и приказал строить западню за поворотом. Работа закипела.

— Дружней, казаки! — весело покрикивал Елизаров и сам ловко подхватывал бревно. — Где дружба крепка, там и работа легка.

Любо было смотреть ему на труд бойцов. Кто разбирал камни на шоссе, кто носил бревна. Поперек шоссе выкопали ров, а на обочинах сложили завалы из бревен. Противотанковая засада была готова.

— Михал, — толкнул под локоть Тахав Елизарова, — видишь стог сена?..

— Я тоже так думаю! — подхватил Елизаров. — Товарищи, все за сеном: прикроем завалы.

Когда это было сделано, Михаил опустился в окоп, где сидела Вера, чистя свой пистолет.

— Товарищ фельдшер, разрешите доложить: подготовка к обороне закончена. Заслон готов держать бой, командир заслона — рядовой Михаил Елизаров.

— Вы и шутить умеете? — улыбнулась Вера.

— Шутка — голос души! — Он приложил руку к груди.

Наблюдатель, сидевший на дереве, передал, что показалась немецкая колонна. У Михаила екнуло сердце: он — начальник заслона. Самостоятельно должен руководить боем.

— Да-а, — протянул Михаил. — Упрямые немцы — лезут и лезут. Жарко будет нам.

— Ничего, Михал, — заметил Тахав. — Самое трудное — ободрать голову. Шкура сама сойдет.

— Хочешь сказать: важно дать в зубы головным силам? — подхватил Михаил.

Вера понимала казака, верила в его смелость и стойкость, ко боялась, как бы не легла здесь вся группа. Несмело и будто бы невзначай она напомнила об опасности:

— Смотрите, казаки, как бы не содрали шкуры с нас.

— Воевать — не в горелки играть. Не схватишь врага — он тебя схватит. Немецкую колонну здесь не разобьем, но задержать должны. Может, кое-кому придется и голову сложить, а приказ надо выполнить.

— Точно! — подхватил Тахав. — Башку отдай, а приказ выполняй, иначе победы не будет.

Донесся гул моторов. Вдали на шоссе показались танки. Сизые облачка дыма, гонимые ветерком, плыли над машинами. Шум становился сильнее и сильнее.

— Танки в ста метрах! — выкрикнул наблюдатель и спрыгнул с дерева.

— Спокойно! — предупредил Елизаров.

Моторизованная колонна приближалась. Танки подошли к изгибу дороги, наткнулись на завалы и застопорили. Налево свернуть — болото, направо — гуща леса. Михаил радовался, что именно здесь он устроил встречу немцам. «Главная задача — задержать, выиграть время», — вспоминал он приказание командира эскадрона.

Когда передняя машина остановилась, Елизаров тихо передал по цепи;

— Не стрелять без моей команды, не высовываться из окопов.

К завалу подошли два грузовика с саперами. Солдаты проворно соскочили с машин и начали разбирать бревна, заваливать ров.

— Огонь! — скомандовал Елизаров.

Грянул залп. Немцы метнулись назад, оставив убитых и раненых на завале. Затем саперы бросились в лес, в обход, но нарвались прямо на окопы. Залпы кавалеристов уложили их.

Два тяжелых танка, изрыгая огонь и сталь, прокладывали дорогу саперам. Первая машина ударила лобовой броней в завал. Бревна разлетелись в разные стороны. Елизаров бросил бутылку с горючим. «Тигр» загорелся, запылало и сено. Дым заволок шоссе. Тахав воспользовался этой дымовой завесой, подбежал ближе к танку и бросил под него связку гранат. Танк дернулся и стал на середине шоссе, загородив путь колонне…

Задание выполнено. Оставаться больше нельзя было. Михаил приказал казакам отойти в глубь леса и присоединиться к эскадрону.

Елизаров встал во весь рост перед Пермяковым, доложил ему о выполнении боевого задания и, не утерпев, спросил:

— Ну как, товарищ комэск, наша задача?

— Правильный заслон! — ответил Пермяков и объявил Елизарову и его казакам благодарность.

7

Река Сож течет меж зеленых берегов, местами крутых, глинистых и размытых, местами отлогих. И кажется, вот-вот потечет вода по мягкой как шелк траве. Смотришь — не налюбуешься широкой зеленой лентой, тянущейся вдоль этой зеркально-светлой белорусской реки.

Пронесся ветер, вода шелохнулась, словно закипела. Мелкие волны несмело набежали на берег, лизнули корни старых ивовых кустов и рассыпались, как разлитая ртуть.

Под молодыми ивами, в сыром окопе, сидели Элвадзе, Михаил, Тахав и круглолицый уральский слесарь Митя Филькин с перевязанной ниже локтя левой рукой. Уралец не выпускал нагретые ручки «максима». Боевые друзья молча смотрели на мост. Задача у них особая: свои будут отступать — мост пока сохранить; враг начнет рваться с запада — взорвать. Элвадзе приказал Тахаву заминировать мост.

— Ясно! — поднялся Тахав. — Джигит приказал коню, конь — своим ногам.

Увертливый невысокий башкир, защищая лопаткой голову, пополз на край моста, чтобы сорвать доску и поставить мину. Нелегкая работа: не так-то просто заложить между досками десятифунтовую коробку с толом. Только воткнул Тахав топор в щель, как затрещал немецкий пулемет. Пули впивались в толстые четырехугольные перила и в бруски моста.

Тахав будто шкуру драл с медведя, не слыша жужжания пуль. Он с треском вывернул угол доски, протянул руку к мине. Пуля горячо кольнула его руку. Кровь закапала сквозь рукав гимнастерки. Он достал из противогаза пакет, приподнял локоть, быстро одной рукой с помощью зубов навернул бинт.

— Товарищи, не ходите сюда, стреляет шайтан! — прокричал Тахав и взялся опять за мину.

— Откуда же стреляет? — недоумевал Элвадзе, наводя бинокль то в одну сторону, то в другую.

Тянется сизой дорожкой молчаливая река Сож, теряется где-то на горизонте. Вдоль берега ровной полосой расстилается зеленый луг. Кое-где выделяются серые скирды сена, зеленеют гряды капусты, стелется картофельное поле.

— Нигде не видно, сазизгари! — выругался Элвадзе.

Михаил дернул его за полу, взял у него бинокль и стал осторожно просматривать местность.

— Не поднимай головы, заметит немец — заденет пулей, — предупредил Элвадзе.

— Не всякая пуля в кость, иная и в куст.

— От бережливости голова не заболит, — Элвадзе опять взял бинокль. — А, ехидна, вон откуда палит. Слушай, я пошел уничтожать немецкий пулемет. Останешься за меня.