Читаем без скачивания Тайные полномочия - Антон Чиж

Новость была принята с воодушевлением. Паша Чичеров отчаянно хлопал в ладоши и подскочил к Бобби.

— Державный флаг! Портрет государя! — вскричал он.

— Зачем на вечеринке флаги и государь? — спроси Бобби.

— Олимпиада! Стадион! Пройдем под фагом! С портретом! Патриотический дух! Монархия! Победа! Восторг! Слезы умиления! Честь и достоинство! Пусть все видят! Наша верность!

Бобби похлопал Чичерова по плечу и предложил так не волноваться. Чего доброго, хватит сердечный приступ, до Афин не доедет. Лучше всего спросить о флагах и портретах Рибера или генерала. Они команду возглавляют, вот пусть и мучаются над патриотическим вопросом.

Граве держался поблизости от Бобби и очень хотел кое о чем его расспросить. Но тот отмахнулся и отказался говорить о делах. И так уже их было достаточно.

О Ванзарове все забыли. Он как-то незаметно растворился в пространстве.

9

Николай Николаевич Сабуров принял в свои руки департамент полиции полгода назад. И за это время постарел лет на десять. На него хлынул поток дел, каждое из которых требовало его участия и немедленного разрешения. Полиция отвечала за все и всюду должна была охранять порядок: на улицах и площадях, на заводах и фабриках, на реках и каналах, в селах и местечках, в тюрьмах и на горных приисках. Людей катастрофически не хватало, а те, что были, служили за копеечное жалованье.

В столицах полиции вменялось в обязанность следить за освещением улиц, уборкой мусора, похоронными процессиями, изгонять нищих, гонять дворников, присматривать за извозчиками, убирать пьяных с улиц, срывать прокламации со стен домов, предупреждать о наводнениях и еще обеспечивать проезд высочайших особ императорского дома. Но самое главное: беспощадно бороться с революционной заразой. За это спрашивали особо. Если где-то появлялась прокламация или у студента находили запрещенную газетенку, у министра внутренних дел, графа Толстого, портилось настроение. А это значило, что директора департамента вызывали на ковер и требовали полный отчет: когда безобразия будут прекращены. Этого Сабуров и сам, по чести, не знал.

У него на столе росла гора непросмотренных рапортов и отчетов, каждое утро дежурный секретарь приносил новые, и казалось, что конца этому не будет. За эти полгода Сабуров устал так, как за все тридцать три года беспорочной службы. А еще ему телефонировала старая знакомая, романтический случай его юности, и сообщила радостную весть: у нее украли вещицу, которая может стоить не одной головы, потому что дело идет о тайнах такого уровня, что лучше их не касаться вовсе. К этому случаю Николай Николаевич отнесся со всем вниманием: потребовал лучшего сыщика из сыскной. Ему указали на Ванзарова.

Сабуров как раз вспомнил, что прошло не менее двух суток с тех пор, как «феноменальный талант», как ему рекомендовали Ванзарова, занимался розыском пропавшего портсигара. Пора бы уже отчет. Он взглянул на часы и обнаружил, что скоро наступит полночь и новый день. Опять заработался. Вызвав секретаря, директор спросил: не было ли вестей от Ванзарова. Ему доложили: чиновник для особых поручений уже час как дожидается в приемной. Отчитав, что ему не дали знать сразу, Сабуров потребовал желанного визитера.

Ванзаров показался ему излишне бледным. Или много трудился, или со здоровьем непорядок, решил директор, сам страдавший сердцем.

— Что удалось выяснить? — спросил он, указав таланту на стул.

— Есть некоторые догадки, но определенных сведений пока нет, — ответил Ванзаров, почему-то скривившись, как от приступа боли.

— Вам плохо?

— Благодарю вас, все в порядке.

— Желаете чаю? — Сабуров проявил заботу о подчиненном, который был нужен.

Ванзаров отказался, сославшись, что недавно ужинал.

— Выяснили, кто скрывается за псевдонимом Лунный Лис?

— У меня есть сомнения, что такой человек существует, — ответил Ванзаров и не удержал стон.

— Да что с вами? Может, доктора?

— Нет-нет, все хорошо…

— Если Лунного Лиса не существует, то кто же крадет драгоценности?

— Я полагаю… — только успел сказать Ванзаров, как вдруг медленно и словно нехотя стал складываться пополам, низко опуская голову и держась за живот.

Сабуров только смотрел, как у его сыщика подкосились ноги и он шмякнулся лицом в ковер. Резко дернувшись, захрапел и затих и, кажется, перестал дышать.

— На помощь! — закричал Сабуров так, что у него чуть сердце не выскочило.

В кабинет заглянул секретарь, не понимая, что могло случиться с директором в его же департаменте.

— Врача! Срочно! Немедленно! — кричал Сабуров, указывая на тело, лежащее калачиком. Хуже всего: не шевелящееся.

Несмотря на позднее время и усталость, секретарь Кайдаков все еще сохранил способность соображать. Он сразу понял, что, пока найдут лекаря, пока тот приедет, Ванзаров может и не дождаться. Тут нужны средства куда более сильные. И Кайдаков побежал на третий этаж.

По счастливой случайности в здании департамента полиции находились кабинет и лаборатория криминалиста Лебедева. Секретарь точно знал, что знаменитость, перед которой склонялась вся криминалистическая наука России, до сих пор у себя. Занимается в неурочное время исследованиями, такой трудяга.

Кайдаков решил, что если Лебедев досконально разбирается в трупах и в устройстве человеческого тела, то живому помочь наверняка сумеет.

10

Против обыкновения, Бобби проснулся в семь утра и уже не сомкнул глаз. Он встал, накинул халат и, забыв про обязательные упражнения, принялся бродить по дому как голодный тигр. Добыча попалась в ближайшей комнате. Отчитав камердинера за какие-то очень плохие поступки и пригрозив выкинуть вон, Бобби направился на кухню. И разделался с поваром и кухаркой, да так умело, что повар бросил половник, заявив, что увольняется немедленно, а кухарка просто рыдала в передник. Тут Бобби несколько поостыл, обиженно заявил, что ему, несчастному, и пожаловаться нельзя, и вообще его никто не понимает. Повар, хоть и был француз, смягчился, налил свежего какао и подал горячий рогалик. Тут же за кухонным столом Бобби все это уничтожил под горестные вздохи, извинился за дурное настроение и совсем загрустил.

Он попробовал было толкать гирю, но игра мускулов не доставила удовольствия. Все дело в том, что Бобби ужасно рассердился на свою несдержанность. Громогласно пригласив к себе Лунного Лиса и даже вечеринку придумав ради этого, он хотел позлить Рибера. Но вышло наоборот. Рибер наверняка придет, ему-то что, а вот что делать с Лунным Лисом, Бобби не знал. Не прятать же все драгоценности и деньги под замок? Это низко и как-то не по-джентльменски. Совсем неспортивно. Но и следить за всеми гостями невозможно.

Бобби почему-то был уверен, что Лунный Лис знает о его приглашении и обязательно явится под личиной знакомого. Как его поймать? Как понять, что старый друг — пресловутый вор? За руку не схватишь. Теперь он чувствовал себя как Дон Жуан, пригласивший на ужин Каменного гостя: и страшно, и интересно одновременно. Ему хотелось, чтобы праздник закончился без приключений, но другой голос шептал: теперь уже обратно пути нет, теперь ты лоб в лоб с Лисом столкнешься. Тут на Бобби накатывали страх и отчаяние. Он ненароком подумал: а не отменить ли все под благовидным предлогом? Но такая трусость была недостойна олимпийца. Бобби понял, что деваться ему некуда и остается только надеяться на чудо.

Дворецкий доложил, что прибыл господин Чичеров. Бобби безвольно махнул: проси. Вбежал Паша, с утра пораньше уже весь взмыленный, несся галопом от Дворцовой площади, где располагалось министерство иностранных дел.

— Погода! Грязь! Чиновники! Утро! Не вовремя! Указал им! Не понимают! Я им! Требую! Олимпиада! Особый случай! Не хотят знать! Не сойду с места! Сдались! Вот! — Чичеров протянул зеленую книжечку.

Бобби запустил паспорт в китайскую вазу. Книжечка как раз воткнулась в фарфоровое горлышко.

— Феноменально! Меткость! Талант! Чемпион! — затараторил Паша, пылая щеками и восхищением.

— Заткни фонтан, друг мой Чичеров, — сказал Бобби, переворачиваясь на бок.

Паша уселся в кресло, обмахивая шляпой раскрасневшееся лицо.

— Что бы такое придумать, ума не приложу… — сказал Бобби и тяжко вздохнул.

— Чем могу! Князь! Любое дело! Справимся! Только не унывать!

— Мы условились: между членами команды никаких титулов, и только на «ты».

— Ты! — согласился Чичеров. — Так что же?

— Вот бьюсь над загадкой, один-одинешенек, и некому мне умное слово сказать.

— Я могу.

Бобби только печально улыбнулся.

— Ты, Паша, человек хороший и энергичный, даже чересчур, иногда хочется врезать тебе по шее, но что ты можешь придумать?

— Не знаю, — признался Чичеров. — В чем дело?