Читаем без скачивания Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов

– Бес! Черт меня побери, Бес!! Ты сам подумай – на кой мне эти документы?! Я даже представления не имею, как выглядел тот пакет и что за бумаги там находились!.. На хрена мне это нужно?!

– Видишь ли… – Саша пригладил на голове волосы и потуже затянул свой хвостик. Сейчас он был похож на Маклауда перед боем. Ремизову казалось – еще мгновение, и он вынет из-за пазухи свой самурайский меч. – У Михаила Юльевича есть все основания предполагать, что ты забрал документы и построил планы в реализации проекта, который у тебя неминуемо должен был возникнуть в голове сразу после прочтения бумаг.

– Бред какой! – поразился Ремизов, выдыхая в лицо Саше волну перегара. – Зачем мне эти дикие проблемы?! Пусть Лисс пошлет в номер человека, чтобы тот там еще раз все осмотрел!

– Глупость какая, – возразил Саша в тон собеседнику. – Их могли забрать менты.

– Тогда в чем же моя вина?!

– В том, что не нашел. Лично я так и считаю. Но Михаил Юльевич считает иначе. Он полагает, что ты затеял опасную игру. Ты же знаешь Лисса, он такой фантазер…

Ремизов истерично усмехнулся:

– Ты сам себя слышишь?! Это что – шутка?!

– Ты знаешь, Игорь, что с Лиссом не шутят. Ни у нас, в Мрянске, ни здесь, в Москве. Так что тебе лучше сказать правду…

– Саша… – На лице Комика застыла маска мучения. – Нет у меня документов, клянусь.

Бес встал с табуретки.

– Чирей!

– Останови их! – взмолился Ремизов. – Не бери греха на душу!

– На мне столько греха, что – одним меньше, одним больше… Чирей, если он захочет поговорить, кликни меня. Я наверху буду.

Боль и Чирей, словно две гиены, которым было позволено подобрать объедки после обеда льва, разместились вокруг жертвы.

– Ты, животное, короче… Нам по барабану, о чем ты должен рассказать, – заявил Боль, глядя за приготовлениями напарника. – Как захочешь покаяться – скажи. Ну, короче, ты слышал, что Бес сказал…

На Ремизова обрушились удары. Кричать было невозможно – губы скованы широкой полосой коричневого скотча. Он слышал лишь свое приглушенное мычание…

Он дергал головой и урчал, извиваясь всем телом. Почувствовал тошноту, она усиливалась.

Похмелье лишь усиливало муки. Вчерашний «коктейль» из всех видов спиртного вызвал боль в голове и груди, ломку всего тела. Если прикатит волна рвоты, то немудрено захлебнуться собственными рвотными массами. Пока до этих двух ублюдков дойдет, в чем дело…

Господи, вот это смерть будет!..

– Мысля придет – башкой покачай, понял? – Чирей деловито поводил перед носом Ремизова блестящим скальпелем.

Комик отчаянно закивал головой. Но увидел лишь хищный оскал Чирья.

– Не-е-е, мужик. Это ты просто испугался. Правда начинается после получаса беседы.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге возник Саша. Увидев, чем занимается Чирей, он поморщился и отвел взгляд.

– Господи, Чирей, что ты делаешь?.. Идите, закройтесь за мной. Шеф к себе вызывает. Если Игорек заговорит – сразу звоните… Да убери ты на хер этот скальпель!!

Чирей, отложив нож в сторону, направился за Бесом. Боль последовал за подельником. Обоим нестерпимо хотелось выпить водки и немного закусить. Ничего страшного, если новый знакомый Игорь посидит в ванной, в темноте. После того, как в ванной наступил мрак и шаги затихли, Ремизов понял, что у него есть несколько минут для того, чтобы исправить ситуацию.

Когда-то, давным-давно, Игорь Ремизов служил армейским офицером. Закончив во Львове военно-политическое училище, он очень удивился, когда вместо Группы советских войск в Германии, куда он должен был быть распределен, его неожиданно направили в Дальневосточный военный округ. Перед самым выпуском один из будущих лейтенантов, а тогда еще – курсант, отошел ночью с поста по охране знамени училища и от нечего делать проник в отдел кадров. Когда он увидел аккуратные стопки личных дел будущих офицеров, разложенные в соответствии с военными округами, в его голове возникла мысль, которая в Уголовном кодексе трактуется как «эксцесс преступления». Нарушив закон уже тем, что отошел с поста, он решил совершить еще одно преступление. Разыскав в стопке с табличкой «Закавказский военный округ» свое личное дело, он переложил его в стопку с надписью «ГСВГ». Большой надежды на эту манипуляцию он не возлагал, однако и ответственность за это ему не грозила. Чего штабисты, в самом деле, не напутают? А делом, которое вернулось в предыдущую стопку, оказалось дело Ремизова. А уже на следующий день в штабе выписывались распределения и проездные документы. Когда после торжественного выпуска лейтенант Ремизов решил похвастаться перед невестой и вынул документы, он в одночасье лишился и невесты, и карьеры. Первая, уже мысленно развесившая занавески в квартире во Франкфурте-на-Одере, никак не смогла представить, что развешивает эти занавески в общежитии города Уссурийска. Жизнь покатилась под откос. Ремизов так и не узнал об истинной причине такой «ссылки». Узнал бы сейчас – убил бы виновного на месте. Однако тогда решил все-таки ситуацию исправить посредством честной службы. Он думал об этом в тот момент, когда поезд уносил его с железнодорожного вокзала Мрянска в будущее.

Однако вместо «службы с рвением» он, увидев покосившиеся ворота родной части, запил. Остановиться уже не мог и в один из осенних теплых вечеров совершил то, что должен был совершить рано или поздно. Совершенно случайно убил солдата своего взвода. Оказавшись совершенно неслучайно в состоянии алкогольного опьянения в карауле, он проверял посты и, услышав шум, выстрелил на звук. Но Ремизову, который уже собрал вещи, готовясь отправиться в менее теплые края, улыбнулось счастье. Его быстренько уволили со службы, а родителям солдата от части было направлено утешительное письмо. После родители восемнадцатилетнего мальчика долго показывали это письмо родным и знакомым, вновь и вновь перечитывая строки о том, как их сын пал смертью храбрых при выполнении служебного долга.

Оказавшись не у дел, Ремизов в разгар тотальной борьбы с пьянством вернулся в Мрянск. Вспомнив, сколько зарабатывал на нелегальном спиртном в годы Великого кризиса Аль Капоне, он решил применить американский опыт на отдельно взятой территории СССР. Применил и на суде получил столько же, сколько его заокеанский коллега – четыре года лишения свободы. Как обычно, бывшего офицера спасло чудо. Это чудо явилось в виде триединого лозунга – «Перестройка. Гласность. Ускорение». Игорь Ремизов освободился «условно-досрочно» за год до окончания срока. Набрать в лагере авторитета, как и здоровья, он не смог, поэтому три года подряд зализывал раны. В момент появления первых организованных преступных группировок Ремизов сделал свой выбор. Прибился к одной из них. Уже потом, участвуя в междоусобных войнах криминальных авторитетов Мрянска, набрался понятий и опыта борьбы с особо неподдающимися. Бывший политработник, как никто другой, хорошо знал, что на «белый террор» нужно незамедлительно отвечать «террором красным». Идеи вождя мирового пролетариата, которые вдалбливались ему долгих четыре училищных года, наконец-то нашли свое применение в жизни. Ремизов стал неплохим бойцом, а впоследствии и «чистильщиком». Прекрасно разбирающийся в оружии, способах применения взрывчатых веществ и тактике ведения боя, он вскоре приглянулся Лиссу, который уже в полной мере стал контролировать в Мрянске завод, выпускающий известные всему миру трактора. И с девяносто первого года Игорь Ремизов уже полностью продал душу, вместе с накопленным опытом, мрянскому авторитету. Но спустя пять лет Лисс «загремел» на год по причине собственной глупости. В багажнике его «Мерседеса» остановившие его сотрудники дорожно-патрульной службы нашли пистолет, который Лисс потерял еще месяц назад. Слава богу, ствол не находился в розыске, и результаты проверок показали, что ни в одном из сомнительных убийств страны этот «глок» себя не зарекомендовал. Не желая оставаться не у дел, Ремизов подался в Чечню. В военкомате не углядели судимости (а может, углядели, да плюнули – стрелять на площади Минутка кому-то ведь нужно!) и отправили старшего лейтенанта Ремизова в эпицентр борьбы с режимом Дудаева. Уже через несколько дней после прибытия в часть Ремизов пропал без вести, а еще через пять месяцев объявился в районе Ведено. Его освободили из плена, наградили медалью «За боевые заслуги» и отправили на Большую землю. Уволился Ремизов с почетом, как и подобает бывшему ветерану локальных конфликтов. Через неделю он уже встречал у ворот колонии освободившегося Лисса. Вероятно, он достиг бы гораздо больших высот в действующей команде мрянского авторитета, но, как и в случае со службой, ему помешало наплевательское, легкое отношение к своей собственной жизни. Если в первом случае всему виной оказалась тяга к спиртному, то во втором – мелочность и жадность. Он не брезговал ни золотыми часами заказанной жертвы, ни его обручальным кольцом, ни бумажником. Понимая, что так дела не делаются и рано или поздно можно погореть на какой-нибудь мелочи, Лисс попросил Ремизова относиться к жизни с большей степенью ответственности. Это произошло в конце 2002 года. Ремизов был жив лишь потому, что исполнял свою «работу» четко. Через месяц, когда окончательно срослась губа и перестали болеть ребра, Ремизов дал авторитету торжественное обещание, сродни прошлой воинской присяге, исполнять все приказы незамедлительно, точно и в срок.