Читаем без скачивания Бог и мозг: Научное объяснение Бога, религиозности и духовности - Мэтью Альпер

Вернемся к потомству: поскольку самый рослый из троих детенышей в состоянии дотягиваться до листьев с верхних веток, чего не может большинство других голодающих видов, у самого рослого больше шансов дожить до появления потомства и, следовательно, передать свои гены будущим поколениям.

А теперь представим, что этот рослый неквус, в отличие от его низкорослых братьев и сестер, вероятность выживания которых ниже, действительно прожил настолько долго, что нашел себе пару и, следовательно, передал «гены рослости» своим потомкам. Как и у отца, у самых высоких детенышей больше шансов выжить, а значит, и передать гены роста своим потомкам. После того как эти события повторятся при жизни нескольких поколений, вполне вероятно, что средний рост неквуса станет выше, чем у его предшественников. Таким образом, каждый вид постоянно меняется, непрестанно модифицируется, чтобы как можно больше соответствовать требованиям постоянно меняющегося физического окружения. Иногда эти эволюционные флуктуации возникают медленно и постепенно, виды преображаются в течение длительного времени. Но бывают случаи, когда возникают благоприятные генетические мутации, настолько отличающиеся от предыдущих, что вид преображается буквально за несколько поколений (этот переработанный вариант дарвинизма был первоначально выдвинут Стивеном Дж. Гулдом в теории прерывистого равновесия, предполагающей, что возникновение новых видов иногда происходит быстрыми рывками, а не медленно и постепенно, а после этих рывков наступают длительные периоды стабильности).

Если в случае с воображаемыми неквусами засуха и нехватка пищи продолжатся, силы естественного отбора будут искоренять тех, кто наименее приспособлен к выживанию в таких условиях, и оберегать лучших. Возможно, по прошествии десяти миллионов лет такого естественного отбора (который будет продолжаться на протяжении жизни примерно ста тысяч поколений) средний рост неквуса может достичь 3 м, и в целом животное приобретет сходство скорее с жирафом, чем с лошадью. В сущности, то, что раньше было неквусом, станет совершенно новым видом с другими генами. По-видимому, необходимость — мать естественного отбора.

Необходимость — мать естественного отбора

Для того чтобы продемонстрировать на реальном примере, как давление со стороны окружающей среды может менять физиологию вида, обратимся к подлинному случаю с Biston betularia, более известной под названием березовой пяденицы. В первое десятилетие XIX в. было замечено, что в популяции некогда преобладавшей белой пяденицы за очень краткий период получила распространение более темная разновидность. Изначально более светлая разновидность пяденицы подолгу сидела на деревьях, оттенки коры которых напоминали пигментацию ее крыльев, в итоге хищникам было труднее заметить пяденицу. Этот механизм приспособления известен как маскировка. Но с началом промышленной революции копоть и дым ближайших заводов начали оседать в лесах, покрывать стволы, в итоге их поверхность темнела. Поскольку белую пяденицу, преобладавшую в этом виде, хищникам стало проще заметить, ее с большей вероятностью съедали. И наоборот, более темную разновидность пяденицы, ранее составлявшую меньшинство, теперь хищники замечали реже и, следовательно, съедали с меньшей вероятностью. Так как темные пяденицы реже оказывались съеденными, то у них повышались шансы дожить до того момента, как их гены будут переданы следующим поколениям. В результате внезапных изменений в окружающей среде состав популяции пяденицы быстро изменился и более темная разновидность, раньше составлявшая меньшинство, начала преобладать. Так, всего за несколько поколений в результате перемен в среде обитания видоизменилась целая популяция березовой пяденицы.

Еще один аспект, лежащий в основе сил эволюции, связан с процессом, получившим название генетического дрейфа. Для примера представим себе, что из-за перенаселенности некоторым представителям конкретного вида приходится мигрировать на новую территорию в поисках новых источников пищи. Допустим, десять вьюрков из десятитысячной популяции мигрировали в поисках пищи на ближайший остров. Поскольку эти десять вьюрков вряд ли представляют точное среднее генетическое значение своего вида, в случае размножения они создадут совершенно иной генофонд на основе присущего им набора генов. В каком-то смысле эти десять вьюрков станут «первопроходцами», основателями генетически иного подвида. Так как группа «первопроходцев» слегка отличается в генетическом отношении от средних показателей по исходной популяции, то новый подвид со временем может дать совершенно новый вид. В сущности, именно это явление и открыл Чарлз Дарвин, отправившись на Галапагосские острова изучать различные виды вьюрков, обитающих на отдельных островах архипелага. Дарвин заметил, что вьюрки каждого Галапагосского острова как будто представляют собой уникальный подвид. Эти наблюдения первыми подали Дарвину идею теории эволюции.

Вернемся к изучению Homo sapiens: с появлением человека возник и целый новый арсенал специфических наук о человеке, первой из которых стала антропология. Антропология занимается вопросами, касающимися социальной, поведенческой и физической эволюции развитых приматов, гоминидов, вплоть до того момента, когда примерно десять тысячелетий назад люди достигли так называемой неолитической стадии своего существования. Человека эпохи неолита отличало от биологически идентичных предшественников открытие земледелия. До неолитического периода (в эпоху палеолита уже после появления человека) более примитивные люди кочевали по земле племенами, постоянно переходили с места на место в поисках новых источников пищи.

Однако они обладали развитым мозгом и со временем начали замечать закономерности в своем мире. В отличие от всех предшествующих животных люди обнаружили, к примеру, что там, где упало семечко растения, часто вырастает новое растение. Когда первые люди двенадцать тысяч лет назад впервые установили эту взаимосвязь, у них появилась возможность подражать природе, самостоятельно высаживая растения. С появлением земледелия человек начал создавать поселения (как правило, вблизи реки, постоянного источника воды и средства транспорта). Более того, выяснив, каким образом размножаются животные, люди научились собирать их в стада и пасти, чтобы распоряжаться своими источниками мяса и дополнять им рацион, состоящий из плодов и овощей. Сочетание этих двух событий называют земледельческой, или сельскохозяйственной, революцией. Термин «революция» выбран по причине значительного влияния, которое эти открытия оказали на наш вид. Впервые в истории вида люди смогли управлять своими пищевыми ресурсами. Им было уже незачем посвящать все свое время поискам пищи для очередного приема, в итоге люди могли позволить себе другие занятия в свободное время — досуг. Высвободив себе время, человеческие сообщества получили возможность направить энергию на самовыражение (искусства), игру (спорт), а также обретение мудрости и знаний (философию и науку).

С процветанием поселений земледельцев люди начали переселяться в них, надеясь воспользоваться преимуществами нового устройства. Со временем поселения разрослись и стали многолюдными. В этих первых городах начали собираться представители различных культур, чтобы обменяться не только товарами, но и идеями. Так в истории нашего вида начался период, называемый урбанистической (городской) революцией. По мере роста городов возникли первые цивилизации человечества.

Время шло, цивилизации достигали расцвета и рушились. Не углубляясь в историю всех существовавших цивилизаций, достаточно сказать, что этот процесс продолжался, пока мы не оказались на заре нынешнего, XXI века.

Нет, я не утверждаю, что наука способна объяснить что угодно. Да, в материальной вселенной есть вещи, которые более понятны нам, чем другие. Есть и целые сферы знания, которые во многих отношениях только зарождаются, следовательно, остаются теоретическими по своей сути. Да, предстоит еще немало ошибок, уточнения деталей и переосмысления. Но по большому счету научная интерпретация вселенной всегда оставалась верной своему методу, тому самому, благодаря которому у нас есть ядерная энергия, трансплантация органов, электрическое освещение и антибиотики — как всего несколько примеров, выбранных за их внушительные возможности. Это технологии, эффективность которых известна. Их создание потребовало углубленных научных исследований, точно таких же по типу и методологии, которые применялись при изложении вышеупомянутой истории всей материальной вселенной. По сути дела, правильность этих теорий подтверждают их продукты. Если научный метод, которым были созданы такие чудеса, как космические шаттлы, генная терапия, использование ядерной энергии и микроволновые печки, заслуживает доверия, тогда почему же нельзя воспользоваться им, чтобы объяснить происхождение и эволюцию всей материальной вселенной, а также всей жизни на Земле? Как еще наука могла успешно осваивать наш материальный мир и управлять им, если не с помощью понимания его сущности?