Читаем без скачивания Братство Конца - Евгений Малинин

– Только его святость сможет спасти вас от…

Но в этот момент с жутким воплем «А-й-й-я» голова исчезла из проема люка. Вместе с головой исчезли и торчавшие стойки приставной лестницы. А вот сам люк пока еще оставался открытым.

Я осторожно приблизился к зиявшему проему и заглянул в него. Лестница действительно исчезла. Во всяком случае, ее нигде не было видно. А вот монашек, вернее, черная ряса с торчавшими из нее кистями рук и ступнями ног была в наличии. Все, что осталось от монашка, совершенно неподвижно лежало точнехонько под люком. Голову не было видно – то ли он ее при падении как-то неловко подвернул, то ли она была очень плотно замотана в капюшон.

Внимательно осмотрев темнеющие внизу останки, очень похожие на небрежно брошенную на землю куклу, я жалостливо вздохнул, но в этот момент кукла шевельнулась, поскребла пальцами рук по утрамбованной земле и начала медленно и как-то неуклюже подниматься на ноги.

Я с невольным уважением наблюдал за героическим монахом, пролетевшим в свободном падении не менее шести метров и отделавшимся всего лишь легким испугом. Впрочем, «всего лишь легкий испуг» – это, конечно, явное преуменьшение. Налицо была тяжелая контузия, поскольку, поднявшись на ноги, монашек задрал вверх голову и, разглядев мою бороду в люке, поднял еще и руку. Затем своим визгливым фальцетом он грозно заорал:

– Прощай!.. Прощай и помни обо мне!..

Постояв еще мгновение в этой нелепой позе, он опустил и голову и руку и неторопливо двинулся к дороге, уже не опасаясь артобстрела.

Я снова направился было к своему окошку, но стоило мне отойти от люка, как крышка, снова всхлипнув, опустилась на место. И тут что-то остановило меня, и я, вернувшись, внимательно ее осмотрел. Деревянная крышка лежала меж досок пола, плотно утопленная в проем. Никаких колец или ручек она не имела, и открыть ее с нашей стороны было бы чрезвычайно сложно. Выходило, что монашья голова была права – нас действительно заперли.

Это обстоятельство меня встревожило, но не настолько, чтобы поднимать панику. Я медленно отошел к окну и принялся наблюдать за окрестностями.

Впрочем, наблюдать было особо не за чем. У местного населения шли обычные трудовые будни. Вернулись женщины, доившие коров, прибавилось народу на огородах, причем по величине фигурок я понял, что на борьбу за урожай вышли ребятишки. Еще пятеро мужиков на скрипучей телеге выехали за пределы деревни, так что, по моим прикидкам, в данном населенном пункте жителей практически не осталось. Если не считать девушек. Их по-прежнему не наблюдалось, но, по логике вещей, они должны были где-то быть!

Жеребец Портяты продолжал стоять у изгороди, возле хатки, а самого дружинника не было видно. Меня это несколько удивило – кавалерист, предпочитающий ходить пешком.

Таким образом прошло довольно много времени, но вот за моей спиной раздалось слабое кряхтенье. Оглянувшись, я увидел, что из кучи сена на карачках выползает маленькая фигурка, и понял, что пробудился мой гениальный друг. Он выбрался на свободное от сена место, еще немного покряхтел и наконец распрямился. Повертев головой в густом полумраке, он странным тоненьким голоском задал вопрос окружающим:

– Что, уже ночь?

А я приглядывался к нему, и меня стремительно наполняло чувство странной настороженности. Что-то с ним явно было не так! И голос этот писклявый и…

Однако на заданный вопрос требовался ответ, и я негромко буркнул:

– Нет, день в самом разгаре, только здесь окошки маловаты и темноваты.

Паша повернулся в мою сторону, заметил меня у окна и довольно скучно промямлил:

– А, Серый… Все колдуешь?

– Да нет… – в тон ему ответил я и, снова повернувшись к окну, добавил: – Просто наслаждаюсь свежим воздухом и прекрасным видом.

Паша направился в мою сторону, попискивая про себя:

– Занятие истинного философа.

Подойдя к окошку, он неласково отпихнул меня в сторону и, высунувшись в него, принялся рассматривать окружающее. А я с изумлением рассматривал его.

Надо сказать, что Пашенька никогда не был особенно высок. Во мне было без малого сто девяносто сантиметров, и он был мне где-то по плечо. Но поскольку Паша был худощав и предпочитал обувь на высоком каблуке, он всегда выглядел достаточно высоким. А теперь рядом со мной топталась довольно упитанная фигура явно ниже полутора метров. Это не могло быть следствием отсутствия каблуков, а другой причины столь резкого уменьшения его роста или увеличения объема я никак не мог подобрать. И кроме того, у меня возникло непреодолимое желание подергать его за паричок – это произведение парикмахерского искусства выглядело до неприличия натуральным. Я уже протянул руку, но в этот момент Паша надышался свежим воздухом и повернулся ко мне лицом.

Я чуть не охнул!

Нет, это безусловно был Паша Торбин, мой близкий и хороший друг. Но как он изменился! Куда девалась бледная, худощавая Пашина физиономия, так легко принимавшая выражение одухотворенного эстетства. На меня смотрела толстощекая, румяная рожа, готовая растянуться в улыбке от уха до уха!

Однако не растянулась. Видимо, после здешнего пива ей было не до улыбок. Наоборот, пристально взглянув мне в лицо, рожа брякнула:

– Чего уставился?! Хоббита не видел?!

«Хоббита!!!» – грохнуло у меня в голове. И вдруг нахлынула идиотская, но успокаивающая мысль: «Это ж не Паша, это ж – Фродо!» – и я широко улыбнулся.

– Чего лыбишься?! – тут же окрысился Фродо. – Я что, незаметно для себя анекдот рассказал?! Чем зубы скалить, лучше бы подсказал, где здесь выход? Мне отлучиться надо на пару минут… – И увидев, что я продолжаю улыбаться, гаркнул: – Пиво наружу просится!

– А выхода здесь нет, – успокоил я его, – нас заперли.

– Как это – заперли? – не понял Фродо. – Зачем?

– Хватит орать… – неожиданно пророкотало из кучи сена, а следом донесся короткий всхрап и тяжелое шевеление.

Мы совершенно забыли о наших отдыхающих товарищах и своими криками разбудили одного из них. Темная куча слегка приподнялась и из-под нее выползло нечто бесформенное, но огромное. Когда это огромное поднялось на ноги и выпрямилось, оказалось, что головой оно достает почти до крыши, хотя и стояло под самым коньком. Другими словами, если Паша здорово уменьшился в росте, то Элик, а это был без сомнения он, сантиметров тридцать прибавил. Правда, он здорово ссутулился, но зато раздался в плечах.

При своей невероятной комплекции Душегуб двигался совершенно бесшумно. Вот только что он располагался в дальнем конце чердака, а через мгновение оказался рядом с нами. И при этом ни одна дощечка достаточно хлипкого настила даже не скрипнула.

– Ну, – навис над нами здоровенный тролль, посверкивая малюсенькими красноватыми глазками, – чего разорались? Кто кого запер?