Читаем без скачивания Разгадай Москву. Десять исторических экскурсий по российской столице - Александр Анатольевич Васькин

В истории русской государственности было не так много случаев, когда предстоятель церкви имел столь большое влияние на самодержца. Один из самых ярких примеров – патриарх Филарет и первый царь из династии Романовых Михаил Федорович. Филарета при живом царе называли не иначе как «Великим Государем». Но Филарет был отцом царя, что и обеспечивало известную стабильность царской власти.

Есть и другой пример: патриарх Филипп и Иван Грозный, чье короткое содружество плачевно закончилось и для предстоятеля, и для церкви. Случайно ли, что в 1652 году именно Никон настоял на перенесении мощей Филиппа из Соловков в Москву. Тогда же над могилой святителя Филиппа царь предложил Никону патриарший престол, освободившийся после смерти патриарха Иосифа. Никон согласился при условии невмешательства царя в дела церкви. Алексей Михайлович в ответ поклялся «послушати его во всем, яко начальника и пастыря и отца краснейшаго».

Никону, как и Филарету, удалось добиться чести называться «Великим Государем». Во время польской войны и своего долгого отсутствия в Москве царь оставлял на хозяйстве именно патриарха, повелев добавить к его титулу «Великий Господин» еще и царский титул. Неудивительно, что число врагов патриарха росло с каждым годом, к тому же сам он, не стесняясь, высказывал царю свое неудовольствие устанавливаемыми порядками, в которых видел попытку государя нарушить данную в 1652 году клятву. Противился Никон и Соборному уложению 1649 года, подчинявшему церковь государству.

В середине 1650-х годов Никон все реже бывает в Коломенском в гостях у царя, уже меньше нуждающегося в советах патриарха. Усиление самодержавия идет вразрез с отстаиваемой им независимостью церкви. В 1658 году патриарх и вовсе покидает Москву (под предлогом того, что царский чиновник ударил его слугу) и уезжает в основанный им как будущий всемирный центр православия Воскресенский Ново-иерусалимский монастырь. А тем временем раскол в русской церкви становится неизбежным.

Лишь в 1666 году царю удалось собрать Большой поместный собор, лишивший Никона сана и сославший его в Ферапонтов монастырь. Был избран и новый патриарх, впрочем, кто бы в дальнейшем ни занимал этот пост, силы и могущества Никона никому обрести было не суждено.

Насколько вероятно предположение, что Коломенский дворец Алексея Михайловича был задуман им как противовес Новоиерусалимскому монастырю Никона? Эта весьма смелая версия нуждается в серьезных аргументах. Обитель была заложена патриархом в 1656 году и по сей день считается жемчужиной русского зодчества, царь же приказал начать заготовку леса для строительства своей резиденции в Коломенском лишь через десять лет, когда о каком-либо противоборстве с амбициями Никона уже и речи не было. В этой связи можно рассматривать начало строительства дворца в 1667 году как символ окончательного подчинения церкви государству. После окончания его строительства никому и в голову не пришло бы сравнивать монастырь с дворцом, который называли восьмым чудом света.

При Алексее Михайловиче в Коломенском побывало немало иностранцев – в особом ряду стоят иностранные наемники на службе у русских царей. Уже на следующий год после воцарения, в 1646-м году в рамках проведения военной реформы Алексей Михайлович решает воспользоваться услугами иностранных наемников, которых к тому времени в Европе появилось во множестве (подходила к концу Тридцатилетняя вой на 1618–1648 годов). Иностранцы должны были составить основу командного состава русской армии, ее полков нового строя – рейтарских, солдатских, драгунских, гусарских. В Россию хлынул поток опытных французских, голландских, английских, немецких и прочих офицеров. Имя одного из наемников хорошо известно благодаря его влиянию на юного царя Петра Алексеевича – это уроженец Шотландии майор Патрик Гордон. Он был приглашен на аудиенцию к Алексею Михайловичу 5 сентября 1661 года.

Имел честь продемонстрировать в Коломенском свое умение владеть мушкетом и пикой француз Лоренц Мартот, принятый в русскую армию ротмистром. Это было в июне 1651 года. Офицер показывал, на что он способен, перед выстроенными по такому случаю драгунами и солдатами. Однако главным зрителем являлся Алексей Михайлович. Француз угодил государю, одарившему его отрезом «камки кармазину» (сукно темно-красного цвета) и званием подполковника. Карьера его в дальнейшем пошла вверх: в 1653 году он уже полковник, а еще через два года – командир солдатского полка. Возможно, что Мартот и дослужился бы до генерала, как и Гордон, если бы не вернулся на родину в 1655 году.

В эпоху Тишайшего Коломенское стало для него и излюбленным местом соколиной охоты, в пристрастии к которой он значительно превзошел предшественников. Еще Иван III не мог отказать себе в этом удовольствии. Популярен был этот вид досуга и среди зарубежных монархов. Однажды герцог Миланский Галеаццо в знак дружбы послал Ивану III своего сокольничего с поручением: посетить «славнейшего господина Великого Герцога России» и преподнести в дар несколько охотничьих соколов. С благодарностью приняв драгоценный подарок, Иван III в 1485 году, в октябре, направил в Милан с ответным визитом и подарками своего посла Георгия Перкамоту. Чтобы понять, насколько дорого ценились соколы, отметим, что ответное подношение Ивана III состояло из восьмидесяти выделанных соболиных шкурок, двух кречетов и нескольких живых соболей, проехавших в клетках более чем три тысячи миль. Знал русский царь, чем отплатить – соболя в Европе ценились на вес золота, в основном за ними и приезжали в морозную Россию иноземные купцы. А кроме соболей, богата русская земля (была тогда) лисицей, горностаем, белкой, рысью…

«Соколиная охота представляла одну из самых любопытных сторон частного быта московских царей, – рассказывает Иван Кондратьев. – Первые следы соколиной охоты в нашей истории находим в XII столетии: о ней упоминает Владимир Мономах в своем “Поучении”. В XIV столетии между великокняжескими людьми были особые слуги, которые назывались сокольниками. Обязанность их была промышлять ловчих птиц на далеком севере: на Печоре, в Перми, Сибири, на Уральских горах, но всего более по берегам Белого моря. Великие князья в силу своих договоров с Новгородом ежегодно отправляли туда своих сокольников. В 1550 году в ряду придворных чинов являются новые звания: сокольничего и ловчего. К этому же времени должно быть отнесено и учреждение Сокольничьего приказа и Сокольничьих дворов. Никто из предшествовавших государей не уделял соколиной охоте столько внимания и не проявлял столько заботы, как царь Алексей Михайлович. Это была его страсть, которой он оставался верен от юных лет до конца своей жизни. До какой степени была велика страсть царя Алексея Михайловича к соколиной охоте, видно из “Уложения чина Сокольничья пути”. Это уложение было составлено по повелению царя в