Читаем без скачивания Республика воров - Скотт Линч

– Мой повелитель, в сумрачных подземельях блистательного Терим-Пеля воры основали свою державу и избрали в ней мнимого государя!

– Наверняка забавы глупой ради. Нашего царственного внимания эти ребяческие шалости не заслуживают – слишком много чести.

– Ваше величество, ежели вы позволите простолюдинам безнаказанно глумиться над властью, то это послужит дурным примером для знатных господ. Я вполне допускаю, что вы вольны…

– Ты допускаешь?!

– Прошу прощения, мой государь, я оговорился. Но умоляю, внемлите моему смиренному искреннему совету. Несомненно, по сути своей эти дерзостные поползновения ничтожны, но ради благоденствия империи, завоеванного дорогой ценой, истребите их в зародыше, пока они, разрастаясь, не обуяли тех, чей мятежный дух способен восстать против вас.

– По-твоему, чародей, если немедленно не уничтожить мелких воришек, то впоследствии придется воевать с вельможами? И кто же этот мнимый государь, от которого исходит угроза нашему престолу? И как он приобрел такую власть, что твои люди не в силах с ним справиться?

– Мой повелитель, это женщина. Она славится неукротимым нравом и хитроумием, а ее подданные величают ее Царицей Сумерек. Я не раз подсылал к ней своих людей, однако никому не под силу с ней сладить. Вот и вчера в городе обнаружили труп одного из моих лазутчиков, дерзко оставленный у всех на виду, нам в назидание.

– А как же колдовские чары? – спросил Сильван и выдержал многозначительную паузу. – Неужели и они бессильны? Неужто по нашему повелению неумолимые студеные ветра твоих колдовских заклятий не разметают ее прах во все концы империи?

– По вашему повелению, государь, – неохотно признал Джасмер, – мои заклятия мгновенно насмерть поразят ее. Однако этим я убью счастливый случай.

– И каков же твой смиренный искренний совет?

– Пусть вашу волю исполнят Аурин с Феррином. Их облик преступникам неведом. Пусть они отыщут путь в логово воришек, войдут в доверие к этой злодейке, а затем суд праведный свершат.

– Смертельный хлад еще не обуял труп твоего лазутчика, а ты уж сына нашего намерен подослать к врагам жестокосердным?

– Мой повелитель, доблесть Аурина себе не знает равных. Он любым оружием владеет в совершенстве, а Феррин и вовсе несокрушим, как тот металл, в честь коего он назван. Вдобавок от всяких бед наследника престола уберегут заклятья колдовские, хотя о них ему мы не расскажем. Клянусь, для Аурина вертеп разбойный будет не страшнее дворцовой опочивальни. Зато свершит он подвиг благородный и славой облечет себя навек!

– Какая странная причуда: императорского сына сделать наемным убийцей…

– Тем самым доказать, что лев младой не только силой славен, но и острым умом блистает, и кощунственных надругательств над честью и достоинством не допустит.

– По-твоему, Аурин на это согласится? – негромко спросил Сильван.

– Он горит желанием испробовать свои силы, государь. И боги в своей милости даровали нам подходящий случай. Нет, Аурин не откажется.

– Ты, Каламакс, искуснейший из наших чародеев, мудрец наипервейший и советник ревностный и верный. За службу добрую тебе мы благодарны, но знай заранее – коль Аурина не убережешь, то злую участь с ним разделишь и в силах колдовских спасенья не найдешь.

– О государь, когда б мой замысел неверен был, я с жизнью сам расстался бы охотно.

– Тогда готовь защитные заклятья и приведи к нам Аурина с Феррином.

Локк выступил из-за колонн. Западные галереи театра скрывались за масками теней, но беспощадные лучи полуденного солнца заливали подмостки жаром. Алондо вышел с противоположной стороны сцены и встретил Локка посредине, перед Джасмером и Сильваном. Репетиция продолжалась.

День за днем, действие за действием, на сцене разворачивалась трагедия, в которой своевластные боги управляли жизнью Салерия II и его придворных. Джасмер Монкрейн, придавая спектаклю нужную, ему одному ведомую форму, то забегал вперед, то возвращался в прошлое, менял роли и актеров, место действия и обстановку, ко всеобщему недовольству, заставлял бесконечно повторять одно и то же и наконец, удовлетворенный достигнутым, объявил, что пора наносить последние штрихи.

Для Локка дни слились в бесконечную полосу раздражения. Булидаци неотступно следовал по пятам за Сабетой, а Локку приходилось играть роль, не приносившую ему ни малейшего удовлетворения. Впрочем, актерское мастерство оказалось весьма схожим с лицедейством, которому Благородных Каналий учил Цеппи. Сложись обстоятельства иначе, Локк с удовольствием осваивал бы новое искусство, но теперь, глядя, как Алондо берет Сабету за руку, или приобнимает ее за плечи, или сливается с ней в притворном поцелуе, он накрепко затвердил лишь одно: для тех, кто несчастен, время ползет медленнее улитки.

– Лукацо, вы не в духе, – негромко заметил Булидаци однажды вечером, когда утомленные актеры возвращались домой; барон, хоть и старательно изображал простолюдина, предпочитал ездить верхом. Вот и сейчас он спешился и, ведя коня в поводу, пошел рядом с Локком. – Сегодня вы свои реплики перепутали… В чем дело?

– Видите ли, Дженнаро… – Локк, донельзя утомленный и бесконечными репетициями, и безоблачным эспарским небом, и вездесущей пылью, неожиданно признался Булидаци: – Я надеялся сыграть Аурина. – Впрочем, он тут же опомнился и, чтобы барон не заподозрил его в желании быть поближе к Сабете, поспешно добавил: – Я к этой роли всю дорогу готовился. Она мне гораздо больше нравится. В роли Феррина мне… неловко.

– Похоже, у нас с вами вкусы совпадают, – с наглой ухмылкой заявил Булидаци.

«Только в одном», – мрачно подумал Локк, отгоняя назойливые мысли о кровавой расправе со знатными особами.

– Нет, правда, роль Аурина вам больше подходит, – продолжил барон. – Феррин должен быть старше и сильнее, держать себя с большей уверенностью, вот как Алондо… Уж простите за откровенность. Хотя, должен признать, он бы с радостью обменял свой рост и силу на ваше состояние и знатность рода.

– Да уж, – пробормотал Локк.

– Не огорчайтесь, любезный кузен. Как говорят в народе, выше нос, а? – Булидаци огляделся и, убедившись, что их никто не подслушивает, сказал: – Удача переменчива. Взять вот хоть вашего лакея, Жованно. Одним богам ведомо, чем он эту темнокожую красотку зацепил, костюмершу вашу. Я ее давно приметил – ну, разумеется, не для серьезных отношений, но в постели она, должно быть, горячая штучка.

– Жованно только с виду прост, – с притворной небрежностью произнес Локк.

– А, видно, у него клинок знатный, – понимающе промолвил Булидаци. – Правду говорят, что такие увальни немалые достоинства в штанах прячут… Но, в общем, я не об этом. Как там наша любезная Верена?

– Вы же сами видели ее на сцене.

Действительно, Сабету невозможно было не заметить: ее актерское мастерство превосходило ограниченные способности остальных Благородных Каналий, а вдобавок она блистала красотой и чувственностью. Даже Шанталь была вынуждена признать, что с ролью Верена справилась великолепно.

– О да, безусловно. Меня другое больше беспокоит – вечером, в редкие часы отдыха, ей наверняка прискучило прозябать на постоялом дворе. Видите ли, прибедняться я и сам не прочь, но при первой возможности возвращаюсь к привычной роскоши. А Верене давно пора нежиться на пуховых перинах под шелковыми простынями. Ванну принять. Поужинать как полагается. Да и вообще… Вы не могли бы ей намекнуть, что мой особняк – целиком и полностью в ее распоряжении?

– Мог бы.

– А я мог бы замолвить словечко Монкрейну… о необходимости изменить распределение ролей.

– Нет, Дженнаро, это бесполезно… По-моему, Монкрейна уже не переубедить.

– Гм, не ожидал, друг мой, что вы, знатные каморрцы, позволяете такие вольности в обращении. Вот я, к примеру, никого и никогда не убеждаю. Я повелеваю. Ну если речь не идет о руке и сердце прекрасной дамы, – хохотнул Булидаци и серьезно добавил: – Так вы с ней поговорите?

– Я сделаю все возможное, – пообещал Локк, прекрасно сознавая, что это его совершенно ни к чему не обязывает: барон не подозревал, что Сабету невозможно соблазнить даже самым заманчивым предложением, однако же возможность заполучить роль Аурина согревала Локку душу. – Верена обожает покой и негу и с превеликим удовольствием согласится нанести вам еще один визит.

– Вы меня очень обяжете, Лукацо! – воскликнул Булидаци, с силой хлопнув Локка по плечу.

Локк умильно улыбнулся, словно получив напутственное благословление священника.

– И объясните ей, что волноваться не о чем, – добавил барон. – Ее визит останется тайной для всех. Мои люди свое дело знают, я им не раз доверял поручения подобного рода.

«Кто бы сомневался», – подумал Локк.

– Нет, мне все равно, что перешивать, – сказал Жан на следующее утро, протыкая железной иглой кусок холста. – Я просто не понимаю, почему нельзя вытряхнуть еще пару монет из толстого кошелька нашего щедрого покровителя и купить что-нибудь поновее.