Читаем без скачивания Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт

— Со всем уважением мой лорд, но вы знаете правила. Только одна группа может беседовать с Сангвинием в тронном зале. Я не получал других указаний.

— Ты будешь повиноваться мне.

Впервые за неделю наступила тишина. Мне не нужно быть провидцем, чтобы знать, что последует потом, я должен был осторожно делать следующий ход.

— Я не могу не подчинятся моему отцу. Подождите здесь, лорд, и я доложу о вас.

— Не трать моё время впустую.

Азкаэллон повернулся и вошёл в зал, открывая вокс-канал связи с Сангвиниарной Гвардией:

— Никто не пройдёт здесь. Никто.

Я вышел из холла и попал в тронный зал. Совсем немного света проникало через окна. Центр помещения занимала мраморная статуя Императора, истинного Императора, Повелителя Человечества… Это было не самое прекрасное изображение, Владыки которое встречал Азкаэллон, зато было затейливо украшено больше прочих.

Помещение, как и многие другие в Крепости Геры, было олицетворением сути Жилиммана: холодное, функциональное.

Я обратился к отцу.

— Лорд Сангвиний.

Это был второй из великих тронных залов Геры, заполненный тесно стоящими гранитными колоннами. В центре, на багровом ковре, располагался трон, ранее принадлежащий Жиллиману как Магистру Ультрамара. Новый Император не испытывал недостаток почтения. Само расположение трона как будто выражало протест против нынешней роли.

— Я уже говорил тебе, Азкаэллон, не отвлекать меня.

Мой примарх сидел в конце зала на собственных крыльях.

— Я попытаюсь исправить свое неповиновение, отец.

Сангвиний встал, чтобы спустится и поприветствовать меня. Его золотая нагрудная пластина отражала свет, крылья, словно плащ из девственно-чистого белого снега обвивали его. Если бы надежда приняла осязаемую форму, — это был бы Сангвиний.

— С чем ты пришел на этот раз?

Лицо Ангела было непроницаемо, но по тону было понятно, что он измождён.

— Объединённые Легионы беспокоятся. Сардон Караашисон из Железных Рук добивается аудиенции с Вами, как и сержант Роун из Седьмого, с ними сыны Хана. Сейчас я не могу их пустить, они не проверены и каждый из них может нести угрозу.

— Но я не могу управлять из-за стены недоверия.

— Сейчас мы должны быть осторожны. Сангвиниарная Гвардия готова рискнуть. Сделайте одного из нас своим герольдом.

— Я так и поступлю.

Я кивнул и приготовился сделать следующий ход.

— Подожди!

Я был в шлеме, чтобы лицо не выдало меня.

— Ты что-то недоговариваешь, Азкаэллон.

— Лев…

Я остановился осторожно, подбирая слова.

— Бегство Кёрза… ударило по нему.

Я сглотнул, едва последние слова покинули мой шлем.

— Его рука лежит на рукояти клинка.

— Мой брат верен Императору! Он магистр Первого Легиона!

— Я не подвергаю сомнению его верность, мой лорд. Но наказание…

— Оставь меня одного Азкаэллон!

Сангвиний взмыл в воздух, поднявшись на крыльях во тьму. Я ударил кулаком по нагруднику, отсалютовав в сторону трона и вышел.

— Слава твоя, Азкаэллон. Только ты можешь принять её.

— Нет.

Я опустил голову, не соглашаясь с его словами.

— Я не могу быть герольдом Сангвиния и его стражем. Ты величайший из десяти Сангвиниарных Гвардейцев, наследник Ваала. Первый из Сынов Сангвиния. Эта честь принадлежит одному из вас.

Я посмотрел на десять Кровавых Ангелов — братьев и друзей, стоящих передо мной. Командующий знал каждого из них. Мы вместе проливали кровь, и сталкивались с неописуемыми ужасами. Без задней мысли я посылал их на трудные задания и сейчас, отдав свою душу на их суд, я чувствовал себя словно мне на горло поставили бронированный ботинок.

— Пора принять решение.

Хакаил как обычно шагнул первым. Я выдержал его взгляд. Гвардеец вручил нам пергамент из связки. Один за другим, ангелы последовали его примеру, Аратрон просто кивнул и занял своё место. Я положил пергамент на аналой. Рядом находилась чернильница, тонкое перо и золотая чаша.

— Плотью нашего отца да будет написана правда.

Азкаэллон снял перчатку, взял перо и написал имена Аратрона и Хакаил.

— Кровью Его сие запомнят! И нашей кровью сие почтут!

Я положил пергамент в чашу, разрезал свою ладонь и сжал кулак, капля крови упала в чашу, каждый Сангвиниарный Гвардеец добавлил свою кровь к моей. Затем я возжёг фитиль, превративший бумагу в пепел, который зачерпнул и проглотил. Мои губы сжались от резкого вкуса.

— Свершилось. Лорд Сангвиний, даруй нам сил дабы претерпеть все!

— Во славу Ваала!

Гвардейцы отсалютовали и покинули часовню, остались только Азкаэллон, Аратрон и Хакаиль. Мгновение я не двигался, ошеломлённый вопросами, вихрем проносившимися в моей голове.

Как я приду сюда, чтобы сразить двух из моих братьев? Мои действия были рождены необходимостью или паранойей? Смогу ли я оправдать себя? Я обратился внутрь за ответами, но обнаружил только пустую боль сомнений. Иногда я думаю, что когда умру, а мой прах разметают ветра, история опять задаст эти вопросы. Будут ли у меня ответы? Я надеюсь, что получу их.

— Да направит тебя кровь!

Азкаэллон протянул руки, чтобы сжечь пергамент с именами Аратрона и Хакаил.

***

— Что это за уловка?

Лев кружит вокруг трона, его палец нацелен на золотую фигуру.

— Это не Сангвиний!

Почётная гвардия Крыла Смерти нацелила на меня своё оружие.

— Ты прав. Мы не стремимся укрываться за завесой лжи.

— Где…мой…брат?

— Если Император Сангвиний захочет, чтобы ты знал, он сообщит.

— Ты скажешь мне.

Несмотря на то, что его глаза горели гневом, я выдержал его взгляд.

— Нет.

— Эта сталь в твоём сердце, ангел.

Лев подошёл ко мне вплотную, он стремительно терял самообладание.

— Но мой меч всё равно выпотрошит тебя.

Я обратил внимание на разрез, расположившийся на лице примарха. Рана была незначительной. Но…Я чувствовал, что это не простой шрам, такое повреждение не мог нанести ни один легионер.

— Я не боюсь смерти, лорд, от твоей руки или от любой другой. Долг требует от меня всего, даже после забвения.

— Только мой брат понимает долг настолько глубоко.

Лев поставил ногу на трон.

— Как мне приветствовать герольда?

Мои губы изогнулись в улыбке.

— Мой лорд, ты можешь обращаться к нему Сангвинор.

Джон Френч

Железные трупы

Ещё не опубликовано. Дата выхода — апрель 2015 г.

С.З. Данн

Очевидец

Действующие лица

Исон — легионер Странствующих Рыцарей

Варкадиан Самуил — Адептус Механикус

Феодор Стронгрин — Космический Волк

Братвальд «Йети» — Космический Волк

Холданек, Андерс Дракенфольк, Храдиссон — члены стаи Феодора

Конрад Кёрз — примарх Повелителей Ночи

Ревут сирены.

— Пожалуйста, у нас может быть мало времени, — умоляет Самуил.

В ответ на настоятельную просьбу бывшего адепта Механикума Странствующий Рыцарь ускоряет шаг. Прошло три минуты, как Варкадиан Самуил вошел в комнату Исона в наблюдательном посту крепости, чтобы сообщить о шаттле, и пять минут, как корабль совершил вынужденную посадку.

— Что это, Самуил? Что вернули нам?

Свет мигающих в ангарном отсеке красных сигнальных огней отражается от металла, составляющего более половины тела Самуила. Весь его вид говорит о приверженности культу Марса. Адепт смотрит на Исона через щель визора, намертво соединенного с плотью заклепками. По мнению легионера это придает Самуилу вид головореза подулья или же преступника с пограничного мира, что не имеет ничего общего с истиной. Исону прекрасно известно, что Самуил хороший и благородный человек.

— Мой разум открыт для вас, лорд Исон. Возьмите информацию, которая вам нужна.

Лорд… От этого слова Исон едва не морщится. Когда-то очень давно он наслаждался почтительными обращениями, которые расточали в его адрес смертные слуги. С самого детства его дары возвысили его над другими людьми, а благодаря появлению на свет в цивилизованном мире он не стал парией или шандо. Но сейчас он добровольно стал изгоем, даже для собственного Легиона.

— Весьма самоотверженно, техножрец, но я не стану подвергать тебя подобному проникновению, если в этом не будет крайней необходимости. Кроме того, кажется мы…

Исона прерывают странные звуки.

— Святая Терра, это… это… космодесантник?

Тело перед Исоном напоминает легионера не больше, чем кусок пергамента, сложенный в форме крыльев, напоминает «Громовой ястреб». Истерзанные, кровоточащие останки выглядят, как мясо. Грубо разделанное и оставленное гнить. Кровь из ран, нанесенных не одну неделю назад, отказывается свертываться, стекая по бокам ящиков для боеприпасов, на которые положили космодесантника. Единственный признак того, что он все еще жив — это слабое биение второстепенного сердца, заметное через глубокую рану в ребрах.