Читаем без скачивания Котёл - Ласло Варгаши

Но, так как никто не верил в эту аферу, и взводы, батареи, воинские части не наполнялись в количественном исчислении, то военкомы решили запустить отлов.

В каждом селе отловом занимались ответственный работник по призыву, уполномоченный участковый, депутат сельского совета, иногда и председатель и один работник военкомата.

Пустые микроавтобусы стояли возле сельского совета в ожидании наполнения, а непрошенные гости, пытались войти в дома испуганных до смерти граждан.

— Прячься, — сказала Марина мужу, который сидел за завтраком. — Идут. Заберут тебя насильно, отправят на фронт, и я тебя больше никогда не увижу.

— Куда прятаться, поздно уже.

— Под кровать, живо.

Миша полез под кровать, очутился в паутине, пыли в палец толщиной и притих как испуганная мышка. Марина стянула покрывало до само пола и выбежала на улицу. Гости стояли у порога.

— Ваш муж подлежит призыву в армию. Вызовите его, пожалуйста.

— Его нет дома, — сказала супруга.

— А где он-

— Уехал в Чехию на заработки.

— Как же так- Мы перекрыли границу с Чехией до окончания анти…анти…манти операции, — сказал участковый. Он у вас лежит под кроватью.

— Заходите, пожалуйста, — сказала Марина, моргая участковому.

Участковый зашел в коридор и остановился.

— Бутылку срочно.

— Вот она!

— Гляди, шоб завтра вас дома не было. Никого. Пойняла- Мы завтра снова придем.

— Ой, спасибочко. Вы знаете, что у меня трое детишек мал малого мал. Как их оставить.

— Да цыц ты, знаю я все.

Великие люди села ушли, а семья ушла в леса, где много грибов, а грибы можно пожарить, немного посолить и в таком виде они заменяют мясо.

Простым людям пришлось прятаться, а вот сыновья богатых и членов хунты разъезжала по Киеву на Мерседесах, чаще на красный свет и их никто не брал в армию защищать родину. В народе пустили слушок, что сын Трупчинова получил повестку, но уже на следующий день военком был освобожден от должности. В назидание другим.

19

— Мама! Мама! Ты меня слышишь? Мне плохо. Третий день не кушал, да еще ранило в ногу, осколок остался, но воевать заставляют. Я не хочу жить, приезжай, забери меня из этого пекла. Мы не с москалями воюем, а со своими же, они на нас злые, говорят, мы эту войну затеяли…

Далее раздался грохот, голос сына пропал, а мать Аня Микуляк роняла трубку, поливая ее слезами. Все ждала повторного звонка, но этого звонка не было ни в течение этого дня, в на следующий, а к концу недели ей прислали гроб с телом Тарасика. Весь квартал города Ивано-Франковска провожал парня на кладбище замороженного, зашитого в мешке черного цвета. Тарасик был известный парень в округе, пользовался популярностью среди девушек, рвался на фронт, как только он начался на юго-востоке и мать провожала его напутствуя: ты там не жалей москалей, это они войну затеяли и заслуживают отмщения. Я за тебя буду Богу молиться, шоб он тебя берег, а ты сносил головы нашим врагам.

А теперь настроение матери Тарасика начало меняться. Да и других матерей и отцов тоже: гробы с телами ребят приходили во все кварталы города, как Ивано-Франковска, так и Львова, цитадели бандеровщины. Родили не меняли своих взглядов относительно русских, их сердца не могли смириться с гибелью своих чад и это способствовало еще большему патриотизму, оно было выше любви к своему кумиру Бандере и современным героям Музычке и Пипиярошу.

Второй сын Иванко, ему недавно исполнилось семнадцать, тоже рвался в бой, но мать сказала: только через мой труп.

Матери постепенно стали объединяться, они хорошо помнили свое участие в бессмысленных выступлениях против Януковича осенью прошлого года и особенно в феврале 14го. Теперь опыт пригодился. Где-то в подспудном сознании зародилось неприятие такой простой дешевой отправки на восточный фронт молодых ребят в качестве пушечного мяса.

Таких матерей набралось более пятисот и они решили с плакатами выйти в город, пройтись по улицам и остановиться у военкомата, откуда был отправлен на фронт только что похороненный Тарасик.

Откуда-то появилось телевидение и эта запись была продемонстрирована по российскому каналу на всю Европу.

Пердуске это не встревожило, он знал, что бандеровцы его лучшие друзья и нет ни одного народа, который бы испытывал такую лютую ненависть к своим братьям, как галичане. Он наоборот обрадовался, что женщины запада проявили активность.

Он тут же позвонил Бардаку за океан и ждал три часа, пока друг не окончит процедуры и не возьмет трубку. Наконец, счастье улыбнулось.

— Пан Хальцман, агент 006, я тебя слушаю, — произнес Бардак зевая.

— Господин великий Бардак! докладаю. Компания по новой мобилизации украинских богатырей идет успешно и уже завершается. Стало в строй полтора мульона человек, надеюсь: России теперь дадим прикурить. Но, представляете: женщины активизировались. Даже демонстрации устраивают: почему дескать, не призываете в ряды вооруженных сил молодежь с возраста 16 лет и старше 80. Моя душа наполнилась радостью. Я даже не спал всю эту ночь. И все же, господин великий Бардак, окончательно победить москалей мы сможем только с помощью Америки. Возьмите нас под свое крылышко, сделайте нас союзником США, чтоб москали не могли на нас кидать бомбы или сбивать чужие самолеты. Нам еще Крым надо отвоевать. Как только вы нас присоедините к себе, наши доблестные войска тут же идут на Крым. Там уже отстроена ваша дача. Флот мы выгоним и запустим американский. Господин великий Бардак! вы меня слышите, господин великий Бардак! это я, Пердуске Хальцман, ваш агент 006 с 2001 года.

Но очевидно буря над океаном помешала дальнейшему общению, имеющему огромное значение для истории Украины.

А протесты на западе Украины набирали силу. В этих протестах стали принимать участие не только матери, но и отцы, пока и они не понадобились в качестве пушечного мяса.

Руководство отдельных военкоматов пошло на хитрость: подгонялись автобусы, грузовые машины, крытые брезентов, микроавтобусы, призывники запихивались почти насильно, а матери брались за руки и преграждали дорогу. Ругань, мат, крики, слезы. Если это не помогало, матери ложились на асфальт и если водители не умели пойти на хитрость, свернуть в переулок, обойти протестующих, то акция срывалась, а военкомы уходили, садились в свои кресла, обхватывали голову руками и плакали, словно только что потеряли дивизию в бою с неприятелем.

Но напрасно военкомы так переживали. Раз Пердуске доложил великому Бардаку, что компания по привлечению новых войск для антитеррористической операции прошла успешно, значит она так и считалась- успешной. А то, что отдельные несознательные призывники умудрились не стать в число передовых и ухитряясь миновали призыва, ничего страшного, они будут призваны в следующий компании призыва, которая уже начала разрабатываться. В этой компании предусмотрено привлекать и женщин для борьбы с терроризмом, а также увеличится возраст до ста лет. Эти люди пойдут с палочками в руках, как немецкие бюргеры перед падением Берлина.

Пока кампания по новому призыву в доблестные вооруженные силы не срабатывала, а звонки с фронта иногда повторялись и это было гораздо лучше гроба с телом сына, матери продавали все что могли до последней кофты, пользуясь летней жарой и уезжали на далекий юго-восток забирать свое чадо.

— Мама, приезжай, забери меня отсюда. Я в плену. Говорят, что я — пацан и одного не отпустят: заблужусь. Приезжай, забери. Я больше никогда не поеду на хронт. Номер телефона у тебя есть. Позвонишь. Адрес давать не имею права.

Это звонил Димка или по-украински Дмытро. Мама Юся львовянка собралась в путь, напутствуемая другими матерями.

— Ты, Юсенька облызательно отыщи мово Яцека и ежели он жив, здоров, прихвати его с собой, вместе с твоим сыном. Тышшу рублей, то бишь гривен заплачу, в самый раз дорога окупится. Только не забудь — Яцек Лавривский, бригада самого Пипияроша. Так и передай: Лавривские требуют сына домой. Хошь, пятьсот сейчас дам.

Юся деньги не взяла: боялась, что не найдет мальчика, как тогда в глаза смотреть соседям, что живут в конце улицы имени Бандеры.

Юся поехала в Донецк, позвонила сыну. Трубку взял чужой дядя, спросил, кто звонит и чего надо. Он был приветлив и сразу сказал, когда она назвала фамилию сына, чтоб приехала в Славянск и еще раз позвонила по этому телефону. Если никто не ответит, чтоб не переживала: в Славянске сейчас идут тяжелые бои, вполне возможно, что он и ее сын Дмытро будут сидеть в подвале и не услышат звонка.

— А как же?

— Мама, делай то, что говорит дядя, — сказал сын и телефон отключился.

В Славянске Юся была только на следующий день, канонада стихла, она продолжалась почти всю ночь, город был практически полностью разрушен. Ей ответил тот же номер. Вскоре она обнимала и целовала сына.