Читаем без скачивания ФАТА-МОРГАНА 2 (Фантастические рассказы и повести) - Альфред Ван Вогт

Послышались шипение и треск плавящегося металла, когда медный предохранитель сдался наконец под напором могучей энергии. Металл напрягся, как мышца человека, под мощным электроимпульсом, потом предохранитель расплавился и с глухим стуком упал на пол.

Однако, перед этим ему удалось повернуть колесо.

Структура древней тишины этого помещения была теперь нарушена. Колесо лениво вращалось на тонкой пленке масла, которое — хорошо защищенное — сохранилось миллион лет. Три раза повернулось колесо, а потом его основание развалилось на куски. Бесформенная масса, в которую оно превратилось, ударилась в стену, рассыпавшись в пыль, не годную уже ни на что.

Однако колесо все же повернуло вал, открывший микроскопическое отверстие в дне уранового реактора. В канале под отверстием серебром блеснул другой уран.

В космическом напряжении два куска металла находились друг перед другом. Потом шевельнулись. Энергия, протекавшая между, ними, мгновенно вызвала стремительную реакцию. То, что было твердым металлом, перешло в. жидкое состояние, и верхний стек к нижнему.

Пылающая масса попала по каналу в специальную камеру, а там, образовав лужу, закипела, забулькала. Когда разогрелись холодные изолированные стенки, потек ток. Импульсы его побежали по пещерам мертвого мира.

Во всех камерах объединенной системы подземных фортов послышались голоса. Мегафоны хриплыми голосами передавали сообщения на таком забытом языке, что даже эхо искажало их смысл. В тысячах помещений тишину нарушали голоса из невероятно далекого прошлого, ждали ответа и, не дождавшись его, равнодушно принимали молчание за одобрение.

И вот в тысячах помещений переключатели замкнули цепи, повернулись колеса, и уран потек в специальные камеры. Последовала пауза, во время которой общий процесс близился к концу. Электронные устройства задавали себе вопросы без ответов.

Указатель определил цель.

— Там? — требовательно спросила электронная лампа. — Оттуда?

Указатель не шевельнулся.

Выждав положенное время, лампа включила передатчик.

— Там, — сказала она тысячам ждущих электронных устройств, — Приближающийся объект, несомненно, прибывает оттуда.

Миллионы рецепторов хранили спокойствие.

— Готово? — спросили они.

В помещениях механизмов за камерами кипящего урана контрольные огни лаконично подтвердили готовность. Ответом была короткая команда:

— Огонь!

В пятистах километрах над поверхностью бледный и напряженный Петере повернулся к Грейсону.

— Что это было, черт побери? — спросил он.

— А что такое? Я смотрел в другую сторону.

— Я бы поклялся, что видел там вспышки, их было трудно сосчитать. А потом мне показалось, что что-то пролетело мимо нас. Грейсон сочувственно покачал головой.

— И ты не избежал этого, дружище. Не можешь вынести напряжения первой посадки на Луну. Расслабься, парень, мы уже почти на месте.

— Но я готов поклясться…

— Ерунда!

В трехстах восьмидесяти тысячах километров за ними Земля содрогнулась, когда, тысяча суператомных бомб взорвалась одновременно, взметнув вверх грибообразные облака.

Мгла мгновенно закрыла всю стратосферу, скрыв от звезд подробности катастрофы.

Р. Бредбери

ЖЕЛАНИЕ

Перевод с англ. С.Ирбисова

Вьюга выдохнула снег в холодное стекло. Дом скрипнул от порыва ветра.

— Что? — переспросил я.

— Я ничего не говорил, — ответил Чарли Симмонс. Он стоял у камина, потряхивая воздушную кукурузу на решетке. — Ни единого слова.

— Черт возьми, Чарли, я же слышал…

Я зачарованно смотрел, как снег падает на далекие улицы и пустые поля. В такие ночи к нашим окнам приходят белоснежные призраки, а потом улетают и теряются.

— У тебя богатое воображение, — сказал Чарли.

«Разве? — подумал я. — Неужели у зимы есть голос? Может быть, это язык ночи, времени, снега? Что за нить протянулась из вьюжной тьмы к моей душе?»

Не было ни луны, ни фонаря, но по стеклу пролетали бледные тени, словно от целой стаи голубей.

Может, это снег шепчет за окнами, или прошлое, средоточие времен и надежд, похороненных и отринутых, наконец, обрело голос?

— Боже мой, Чарли… Сию минуту, хоть присягнуть, я слышал, как ты сказал…

— Что я сказал?

— Ты сказал: «Загадай желание».

— Разве?

Он засмеялся, но я не обернулся. Стоял, смотрел на снег и говорил, не в силах молчать…

— Ты сказал: «Это особая, замечательная, небывалая ночь. Загадай самое заветное, самое небывалое желание за всю твою жизнь, из самой глубины сердца. И оно исполнится». Вот что я слышал.

— Ничего подобного, — в стекле я видел, как он покачал головой. — Послушай, Том, ты битых полчаса смотришь на снегопад, вот тебе и мерещится. Это говорил огонь в камине. Желания не исполняются, Том. Или… — тут он прервался и добавил изумленно, — бога ради, Том, неужели ты и вправду что-то слышал? Садись. Выпьем.

Воздушная кукуруза начала потрескивать. Чарли разлил вино, но я не прикоснулся к бокалу. Снег все так же обдавал окно своим бледным дыханием.

— Почему? — спросил я. — Почему мне послышалось именно желание? И если не ты сказал это, то кто же?

«Кто? — подумал я. — Что там, снаружи, и кто мы сами? Два бывших писателя, одинокие; друг пришел ко мне скоротать ночь. Оба слишком любим толковать о призраках, спиритизме, тароте и телепатии. Старые приятели — мы с полуслова понимаем друг друга, шутим, подкалываем, дурачимся.

Но вот что-то пришло оттуда, снаружи, и положило конец шуткам, стерло улыбки. Похоронило наш смех…»

— «Почему?» — повторил Чарли, пристально глядя на рождественскую елку в красных, синих и зеленых огоньках. Он отхлебнул вина и перевел взгляд на меня. — Отчего-то считается, что именно эта ночь создана для желаний. Да, это ночь Рождества, вотвот исполнится рождение Христово. И праздник, и зимнее солнцестояние приходятся на. одну неделю, удостоверяя, что Земле предстоит ожить. Зима исчерпала себя, и время теперь начнет карабкаться вслед за Солнцем, все выше и выше. Потому-то все и верят, что эта неделя — особенная.

— Да… — пробормотал я в ответ, размышляя о древних временах, когда пещерный человек обмирал, стоило наступить осени. Солнце притухало, и эта полуобезьяна тосковала и выла до тех пор, пока мир не начинал просыпаться от белого сна, обещая тепло и возрождение вселенной. — Да, особенная…

— Так вот… — Чарли легко прочел мои мысли. — Христос — это обещание весны, не так ли? Посреди самой длинной ночи наступает потрясение Времени, Земля вздрагивает и разрешается мифом. «С Новым Годом!» — возвещает этот миф. Но ведь Рождество не совпадает с Новым Годом, это — день рождения Христа, когда его дыхание, сладкое и пряное, смешивается с нашим в зимнюю полночь, обещает новую весну. Так что дыши поглубже, Том.