Читаем без скачивания Ключи от заколдованного замка - Константин Бадигин

— Корабль вижу, корабль!

Все увидели выходивший из-за крутого мыса двухмачтовый парусник.

— Ура! Наши! — закричали мореходы.

Все стали махать руками и шапками. На паруснике заметили мореходов, дали выстрел из пушки.

Когда парусник подошел ближе, промышленные увидели надпись. На борту было написано крупными буквами: «Ростислав».

На шканцах Слепцов различил человека небольшого роста с подзорной трубой. Он был одет в меховую парку.

— Кабыть, Александр Андреевич Баранов, — обрадованно сказал он. — Дайте трубку, командир. Он и есть… Ура, ребята!

Это был Баранов. Уж месяц прошел, как он покинул Ново-Архангельскую крепость.

Правитель обрадовался до чрезвычайности. Когда шлюпки подошли к «Ростиславу», а мореходы забрались на палубу, он обнял и расцеловал каждого.

— Спасибо вам, родные, осчастливили старика. А то все несчастья да несчастья — и поворачиваться не успеваю… И одетые, и сытые, видать… А корабль чей? — указал он на зеленый парусник. — Похоже, «Провидение».

— Аглицкой, — ответил Слепцов и в коротких словах рассказал о последних событиях.

— Немедленно правь к бригу, — распорядился Баранов. — Надо все с него снять, а парусник сжечь. Нам бриг после воровского дела не надобен, а индейцам оставить нельзя. Это же крепость плавучая… Потом поговорим подробно, а сейчас за работу.

«Ростислав» подошел к бригу и встал рядом, борт о борт. Не теряя времени, мореходы снимали пушки и переносили их на «Ростислав». Захватили ядра и оставшийся на баке порох. Из большого трюма взяли все товары до последнего гвоздя. Все было нужно Баранову. Взяли превосходный компас, секстан, веревочный лаг и лот. Взяли запасные паруса и сняли паруса с мачт.

Александр Андреевич ходил по палубе довольный, потирал руки, смеялся.

На «Ростиславе» вкусно запахло печеным хлебом.

Когда с брига все было взято, что можно было взять, и погружено на русскую галеру, Баранов велел накормить индейцев. Каждому по очереди вынимали кляп и предлагали пищу. Но индейцы, словно по уговору, отказывались от всего. Даже от воды.

— Положите пленных на бат и оставьте в море. Когда парусник будет гореть, индейцы увидят и приплывут. Тогда и развяжут своих. Пленные за свои скальпы боятся.

Жалко было мореходам губить прекрасное судно. Но приказ надо выполнять. Парусник подожгли в нескольких местах, и он запылал, как сухой костер.

В подзорную трубу Баранов увидел, как засуетились в селении индейцы.

— Вот ударить бы сейчас по колошским родам, — злорадно предложил Иван Степанович. — Пушки есть, порох тоже.

— Зачем, ваше благородие, — с неодобрением посмотрел на него правитель. — Разве колоши дурно к вам отнеслись, лихо какое сделали?.. Не согласен, напрасно их обижать не будем. Нам с ними жить вместе. Ну, с богом, пошли. Вздымайте парус, ребята!

«Ростислав» развернулся и медленно набирал ход.

— К русской крепости правь, — распорядился Баранов и подозвал Слепцова. — Пойдем, расскажешь.

На своих приказчиков, грамотных и отважных, Александр Андреевич надеялся крепко. На приказчиках держались дела компании. Они находились рядом с командирами судов и правителями отделений главной конторы. Они вели счет промыслам, заведовали магазинами. Отвечали за расход компанейского добра. Из приказчиков назначались передовщики промысловых партий и начальники крепостей и редутов. Эти люди в большинстве своем были верными сынами России и, невзирая на суровые условия, работали не покладая рук.

— Горемыки вы, мои родненькие, — сказал Баранов, выслушав отчет Слепцова, и заплакал. — Разве деньгами оплатишь все страдания и адские труды ваши? — продолжал он, утирая слезы. — Не беспокойся, Тимофей Федорович, что на пай положено, все получите, так и промышленным скажи… А вот крепость новая меня тревожит. Отстроили мы ее заново, вооружили, кормов дали в запас, а начальника там нет. Без новой крепости жить нельзя, колоши наши партии на Ситку не пустят.

— Так, Александр Андреевич.

— Понимаешь, значит. Вот я хочу тебя начальником назначить, пока человека подходящего не найду.

— Тяжко, Александр Андреевич, после плена очухаться не успел.

— Очухаешься в крепости. Пока ты здесь, я буду спокоен. Индейцы тебя выучили сторожким быть.

Слепцов молчал.

— Возьми еще две пушки, порох. Муки возьми и еще чего хочешь из аглицких запасов. Людей пятерых возьми по выбору.

— Через год отпустишь, Александр Андреевич?

— Отпущу, со мной будешь работать… Ну, согласен?

Баранов протянул старческую руку с кривыми от вечной сырости пальцами.

— Раз надо, назначай. — Слепцов крепко пожал руку.

Александр Андреевич обнял приказчика. Поуспокоившись, он сказал:

— Бог услышал мои молитвы, наказал агличан. Сколько раз говорил капитану Хейли: не продавай колошам порох и ружья! Не продавай. Тем паче пушек. Так нет, за бобровые шкуры на все готов.

Баранов смотрел на американские земли и народы, их населяющие, как на собственность Русского государства, и как рачительный хозяин заботился о лучшем их устройстве.

— Я думаю, Тимофей Федорович, надо агличан и бостонцев приструнить. Их корабли в наших водах захватывать и промысел отбирать. Голыми руками того не сделаешь. Я просил господ акционеров прислать нам хотя бы два больших корабля с пушками и военной командой. Ежели пошлют, отучим нам на пятки наступать… А еще скажу: теперя я высокоблагородие.

Слепцов с удивлением посмотрел на правителя.

— Чего смотришь, словно баран на новые ворота? Удостоен государем императором.

— Ваше высокоблагородие, Александр Андреевич…

— Я не хочу, чтобы ты так меня называл. Но с господ офицеров я спрашиваю строго. — Баранов сжал сухонькие кулачки. — У нас худой год, в Ново-Архангельске два корабля офицеры утопили. И не знаю, то ли по промыслу божьему, то ли по пьянству. Скажи-ка, Тимофей Федорович, как штурман Круков себя показал?

— Как сказать, Александр Андреевич, штурман он хороший и не пьет вовсе, а к нашему делу не гож.

— Как так?

— Твердости в нем нет.

Тяжело груженный «Ростислав» подошел к новой крепости и отдал якорь. Приказчик Слепцов в шлюпке перебрался на берег и с присущей ему неугомонностью приступил к обязанностям начальника крепости и правителя всех компанейских дел в здешних местах.

Промышленные стали перевозить в крепость пушки, порох, ядра и все остальное, что необходимо для жизни людей.

Баранов остался один в своей каюте. После радостных, бурных встреч с вернувшимися из плена мореходами он почувствовал себя слабым, никому не нужным стариком, у которого все валится из рук, ускользает между пальцев.