Читаем без скачивания Призрачный сфинкс - Алексей Корепанов

На самом деле это прозвучало по-английски как «мы стараться вам помощь» – но Ральф Торенссен понял и вслед за врачом вышел из бокса, где продолжал грезить Демиург-Ковалев. Плащ с пола он так и не подобрал.

Пятый бокс находился по другую сторону коридора, наискосок от ниши дежурной медсестры. Ярик с совершенно обескураженным видом вэбивал подушку, а Юлечка стояла рядом со шприцем в руке и вид у нее был не менее обескураженный.

– Юля, скажите ему, пусть раздевается и ложится, и объясните насчет укола. И давайте пока выйдем.

Ральф Торенссен уныло выслушал медсестру, кивнул и покорно принялся расстегиваться. От блеска в глазах не осталось и следа, движения его были вялыми и какими-то механическими; он походил на огромную ходячую куклу, у которой сели батарейки.

– Бред… Бред… – бормотала кукла, едва шевеля серыми губами.

Доктор Самопалов вышел из бокса последним и плотно закрыл за собой дверь.

– Блин, откуда он здесь взялся? – сиплым голосом спросил Ярик. – Что он вам говорил?

«Нельзя отмахиваться от того, что происходит на твоих глазах, что ты видишь собственными глазами… и не только ты… – подумал доктор Самопалов. – Надо просто принимать все происходящее… а если оно не втискивается в рамки твоих представлений – нужно расширить эти рамки… если, конечно, это не твои галлюцинации… Этот… Торенссен… полагает, что сидит внутри Марсианского Сфинкса и бредит… Может быть и ты, милейший, тоже сидишь внутри какого-нибудь Сфинкса и тоже бредишь… Химеры сознания… Или тебя и вовсе нет… и Юлечки, и Ярослава… и Сиднина с его стихами… а есть выдумка неистощимого фантазера нашего, Игоря Владимировича. Будет сниться Игорю Владимировичу какой-то иной сон – и ты исчезнешь, и все остальные тоже исчезнут… А появится кто-то другой… другие… и мир будет какой-то другой… «Не плакать, не смеяться, а только понимать» – так, кажется, советовал мудрый Спиноза? Мда, советы давать легко… Нет, не нужно стараться понять. Главное – принять. Принять как должное, как такое, что когда-нибудь могло бы случиться. Пусть даже с исчезающе малой вероятностью – но могло бы…»

– Что он вам говорил? – еще раз задал вопрос Ярик, обводя oшaлелым взглядом врача и медсестру.

– Он американец, – полушепотом сказала Юлечка. – Произношение у него… американское. И у него явно… проблемы… с головой. – Она робко взглянула на Виктора Павловича. – Может, его ночью привезли? Челнок их космический где-нибудь здесь приземлился… Вы же говорили – космический корабль… Что-нибудь там поломалось… Только почему – к Ковалеву?

– Ага, – скептически кивнул Ярик. – Именно прямо здесь шаттл и брякнулся. А еще может быть – заблудился этот американец на трассе «Формулы-1» и заехал сюда. Заехал и забрел в наше заведение. В запертый бокс.

Доктор Самопалов поднял голову и сказал, блуждая взглядом по блеклой стене коридора и избегая смотреть на подчиненных:

– Не исключено, что это действительно космонавт. Вернее, астронавт. С межпланетного космического корабля «Арго». Есть такой корабль, его американцы запустили на Марс. Только я вам советую пока ничего никому не говорить. Пусть отдыхает, это ему полезно. А я пока уточню, что к чему… Договорились?

Виктор Павлович наконец перевел взгляд на собеседников. Ярослав изумленно слушал, по-детски приоткрыв рот, Юлечка часто-часто моргала, словно стараясь избавиться от соринки в глазу.

– Чудеса! – сказал санитар после нескольких секунд общего молчания. – Много здесь всякого народу было, а вот американских астронавтов что-то не припомню. Да еще с Марса. И по телевизору ничего не говорили. Ладно, молчать так молчать, без проблем.

– Вот и хорошо. А вы, Юлечка?

– Конечно, Виктор Павлович. Как интересно!..

– Давайте, Юлечка, делайте свое «укололся и забылся» и занимайтесь своими делами. Ярослав, потом запрете его, а я пойду выяснять.

Доктор Самопалов сунул сжатые в кулаки руки в карманы халата, с силой впиваясь ногтями в кожу, и роботоподобной походкой направился в сторону своего кабинета.

Кажется, кто-то с ним здоровался, но он никому не отвечал, и больничный коридор представлялся ему темным туннелем, и в конце туннеля не было никакого света, потому что этот туннель нигде не кончался…

Дверь кабинета перегородила беспросветный туннель, но и там, за дверью, не могло быть ничего обнадеживающего.

– Виктор Павлович, можно к вам?

Доктор Самопалов, уже прикоснувшись к дверной ручке, обернулся. К нему спешила старшая медсестра, прижав к пышной груди десяток картонных папок с бумагами.

– Не сейчас, Надежда Михайловна, – ответил он неживым голосом.

И, уже шагнув в кабинет, добавил:

– Обхода сегодня не будет, я очень занят. Когда освобожусь, я вас приглашу.

Защелкнув дверь на замок, доктор Самопалов направился было к своему рабочему столу, но не дошел до него и тяжело опустился в кресло. Прикрыл ладонью глаза и попробовал сосредоточиться.

Нужно было собраться с мыслями и все-таки постараться понять, хоть чуточку прояснить для себя всю эту фантасмагорию, разогнать химер – или же приручить их. Принимать, не понимая – это все-таки не выход. Занозу нужно вытаскивать, а не пытаться привыкнуть к ней. Не плакать, не смеяться, а понимать. Да, именно понять, а не просто принять…

«Итак, что тут можно предположить?» – спросил себя доктор Самопалов.

Предположить можно было все что угодно. Можно было предположить, что американский астронавт – выдумка Ковалева. Материализовавшаяся выдумка. И космический корабль «Арго» – тоже. Ральф Торенссен действительно мог побывать на Марсе, а оттуда угодить в другую фантазию Демиурга – с королями и магами. А затем – в больничный бокс. Запросто.

Доктор Самопалов с силой потер пальцами веки.

Могло быть и еще проще. Не существовало в природе никакого американского космопроходца, а существовал только его, Виктора Павловича Самопалова, врача-психиатра, бред. «Врачу, исцелися сам»… Или еще лучше: он, Виктор Павлович Самопалов, – выдумка все того же Ковалева. Нет никакого врача Самопалова, а есть выдумка. Очень хорошо. Прекрасно. Замечательно.

Но был и третий вариант, о котором подумалось еще в боксе, при беседе с Ральфом Тсренссеном.

«Ну-ну, Витя, давай, сопоставляй, делай выводы, – подхлестнул он себя. – Покажи, что способен соображать».

Maг Мерлион. Не полузверь-полурыба, не ксерокс, не принц, а именно маг. Так сказал Торенссен. Где упоминался маг с таким именем? Правильно, в романе отечественного фантаста – по свидетельству Яндекса. Черепанова? Карабанова?

Торенссен говорил о Марсианском Сфинксе – а как назывался тот роман.

Черепанова-Карабанова? «Призрачный Сфинкс»… И ведь тогда еще это название зацепило, только он отмахнулся – чепуха, мол…