Читаем без скачивания Американская фантастика. Том 14. Антология научно-фантастических рассказов - Роберт Хайнлайн

— Вера не может строиться на лжи, — сказал Фома.

— Да, — произнес робосел. — И я не имею в виду да с точкой Я имею в виду да с вопросительным знаком произнесенное ироническим тоном. Подобные речевые трудности наверняка не беспокоили того единственного совершенного…

Он замолчал на середине предложения, но, прежде чем Фома успел возразить, робосел продолжил:

— Разве имеет значение какие маленькие неправды приводят людей в лоно церкви если поверив они как ты думаешь вступают в общение с великими истинами. Важно твое сообщение а не сама находка. Мне-то все ни по чем а вот ты устал очень устал у тебя все болит от долгого сидения в непривычной позе ведь даже при том что я стараюсь двигаться ровно седока немного трясет а тряска станет еще хуже когда мы начнем подъем и мне придется изменить длину ног соответственно крутизне склона. Остаток пути тебе будет вдвойне неудобнее. И тот факт что ты не пытаешься перебить меня свидетельствует что ты склонен согласиться. Ты знаешь что самое разумное это для начала устроиться спать прямо здесь а утром отправиться в обратный путь или что еще лучше отдохнуть тут дня два чтобы твое отсутствие выглядело более убедительно. А потом ты сделаешь свое сообщение и…

В каком-то дальнем углу засыпающего сознания Фомы пронеслось: “Иисус, Мария, Иосиф!”, и постепенно оттуда просочилось понимание, что этот абсолютно монотонный голос обладает превосходным гипнотическим действием.

— Retro me, Satanas![9] — воскликнул он громко, потом добавил: — Вперед! В гору! Это приказ, и ты должен ему подчиниться!

— Я подчиняюсь, — сказал робосел. — Но что ты изрек перед приказом.

— Прошу прощения, — ответил Фома. — Наверно, пора уже обучать тебя латыни.

Маленькая горная деревушка, куда они добрались под утро, не подходила под определение настоящей “обитаемой зоны”, достойной охраны и системы пропусков, Но оказалось, что там все-таки есть постоялый двор.

Фома слез с робосла и тут только почувствовал, что у него действительно “все болит”, но решил не показывать виду. Ему очень не хотелось, чтобы обладатель усиленного пси-фактора мог подумать с удовлетворением: “Вот. Говорил же я тебе”.

В таверне прислуживала молодая женщина из марсианско-американских полукровок. Комбинация из развитой грудной клетки, характерной для марсиан, с развитой американской грудью производила впечатление весьма эффектное. На ее губах играла улыбка — пожалуй, даже более дружелюбная, чем вправе рассчитывать незнакомец. От нее прямо-таки веяло готовностью обслужить не только вполне сносной пищей, но и любыми сведениями о жизни маленького горного поселка.

Однако она никак не отреагировала, когда Фома якобы ненароком сложил два ножа крест-накрест.

Прогуливаясь после завтрака, он то и дело вспоминал ее грудь — разумеется, лишь как символ, свидетельство удивительного происхождения этой женщины. Ведь разве не служит проявлением заботы Господа о своих творениях тот замечательный факт, что обе расы, невероятно долго разделенные космической бездной, оказались способны к произведению общего потомства?

Впрочем, оставался и другой факт: потомки смешанных браков — вроде этой девушки в таверне — уже не могли иметь детей ни от той, ни от другой расы, чем с немалой для себя выгодой пользовались гнусные межпланетные предприниматели. Хотя все это тоже, возможно, имеет свое предназначение в великом божественном плане…

Тут он вспомнил, что еще не произнес утреннюю молитву.

К робослу, оставленному у входа на постоялый двор, Фома вернулся только вечером. Он в общем-то и не ожидал узнать что-то значительное в первый же день, но тем не менее отсутствие результатов разочаровало его сверх всякой меры. Чудеса должны свершаться быстрее.

Он неплохо знал эти маленькие отсталые деревушки, где селились либо люди бесполезные для Тех-нархии, либо те, кому она не по душе. Высокоразвитая цивилизация Технархической Империи на всех трех планетах существовала лишь в разбросанных тут и там метропотисах, расположенных неподалеку от крупных космопортов. На прочих территориях — за исключением зон полного разрушения — вели примитивное существование потомки бродяг, недоумков и всякого рода возмутителей спокойствия, некогда осевших в маленьких деревушках, куда, случалось, годами не заглядывали контролеры лояльности Хотя о любом технологическом новшестве в таком вот поселении они каким-то образом (Фома начал подозревать, что здесь дело не обходится без усиленного пси-фактора) узнавали сразу и налетали тучами.

За весь день ему довелось переговорить со многими людьми — и с глупыми, и с ленивыми, и с умными, но озлобленными. Но он так и не встретил ни одного, кто отреагировал бы на его тайные знаки и кому он не побоялся бы задать вопрос об Аквине.

— Удачный день, — произнес робосел. — Вопросительный знак.

— Я не уверен, что тебе стоит разговаривать со мной, где нас могут услышать, — ответил Фома немного раздраженно. — Сомневаюсь, что в этой деревне знают о существовании говорящих роботов.

— Значит пора им узнать. Но если тебя это смущает можешь приказать мне чтобы я умолк.

— Я устал, — сказал Фома. — Устал так, что мне уже не до смущения. И в ответ на твой вопросительный знак могу сказать: “Нет, совсем неудачный. Восклицательный знак”.

— Значит сегодня вечером мы отправимся назад, — произнес робосел.

— Надеюсь, тут имелся в виду вопросительный знак. На что я могу ответить… — Фома немного замялся. — Только “нет”. И в любом случае я думаю, что мы должны переночевать здесь. Люди, собираясь по вечерам в тавернах, любят поболтать, и кто знает, может быть, мне еще повезет…

— Ха-ха, — отозвался робосел.

— Это смех? — спросил Фома.

— Мне хотелось показать что я оценил юмор и двусмысленность в твоей последней реплике.

— Двусмысленность?

— Ну да. Я тоже заметил прислугу в таверне. По человеческим меркам она весьма привлекательна и возможно тебе действительно повезет.

— Послушай-ка. Ты прекрасно понимаешь, что я не имел в виду ничего такого. Ты знаешь, что я… — Фома прикусил язык, не решившись произнести “священник” вслух.

— Вот именно и тебе хорошо известно что вопрос о целибате священнослужителя это скорее дисциплинарное положение нежели требование доктрины. Священники других церквей например византийской и англиканской освобождены от обета безбрачия хотя они и подчиняются твоему папе. Да и в истории римско-католической церкви были периоды когда этот обет не воспринимался всерьез даже священниками самого высокого ранга. Ты устал тебе требуется отдохновение как для тела так и для души тебе нужно тепло уют нужен. Разве не сказано в Притчах Соломоновых: “…груди ее да упоявают тебя во всякое время, любовью ее услаждайся постоянно”.