Читаем без скачивания Вариант единорога - Роджер Желязны

Слишком поздно.

Рик слабо улыбнулся и кивнул.

– Как дела? – спросил он.

– Отлично, – ответил маленький человек. – У меня скоро будет свежий пакет записей.

– Тот же уровень?

– Нет, немного глубже, чем я делал в прошлом.

– Все еще передаете искусственные песни китов?

Мортон кивнул.

– Ну что ж… удачи, – сказал Рик, устремляясь прочь.

– Спасибо, – ответил Мортон, хватая его за руку. – Мы могли бы поймать нечто очень интересное…

Ну, началось, подумал Рик. Опять о горизонте, лежащем под слоем с замерзшими солями и ледяными кристаллами, где образуются сложные органические молекулы, чтобы падать вниз, как планктон, в ту область, где давления и температуры такие же, как в земной атмосфере…

– Зонд проходит через область, где образуются органические молекулы,

– начал Мортон. – Мы наконец отделили передатчик от большинства статических источников.

Рик внезапно вспомнил анекдот о свадебном госте и старом моряке. Но гость по сравнению с ним был счастливчиком. Он слышал историю лишь один раз.

Сейчас пойдет биология, подумал он. Я сейчас услышу о гипотетических живых шарах с чувствительной к гравитации сенсиллой и передающими и принимающими электрические сигналы органами, волны которых проникают через поверхность – дающими им «чувство осязания» и возможность взаимосвязи. Я согласен, каждому нужно хобби, но…

– …И возможность обтекаемой жизненной формы для постоянного вертикального перемещения в поисках подходящей позиции, – говорил Мортон.

– В этом случае точечная симметрия будет более походящей, нежели линейная, давая мозг, который более похож на мозг осьминога, чем на мозг кита. Радиальная симметрия могла бы устранить существующее у высших существ на Земле разделение мозга на левое и правое полушария. Как это могло бы отразиться на способе мышления, трудно даже представить.

Новый поворот. Он теперь касался все более тонких аспектов биологии. Видя, что Мортон делает паузу, чтобы набрать воздуха, Рик начал говорить, давая выход копившемуся месяцами раздражению:

– Здесь нет подобных созданий, а если бы они и были, между нами нет точек соприкосновения. Они ничего не строят, они ни с чем не экспериментируют. Здесь не может быть технологии. Вся их культура должна быть заключена в их сверхъестественном мозгу, поэтому у них не может быть истории. Если у одного из них появится какая-нибудь великая мысль и никто из них не оценит ее, она умрет вместе с ним. Они не могут ничего знать о том, что находится за их небом и немногим больше знают о том, что находится внизу. Их смерть может быть просто погружением и исчезновением. У них не может быть жилищ, они могут только передвигаться. Они не могут ничего делать, кроме как есть, издавать звуки и обдумывать свои точечно-симметричные думы. Я сомневаюсь, что мы могли бы найти почву для переговоров, а если бы и нашли, то не знали бы, о чем говорить. К тому же они, вероятно, были бы глупыми.

Мортон смотрел ошарашенно.

– Я не согласен, – сказал он. – Есть такие вещи, как устная культура и их взаимосвязи могли бы, например, принять форму скажем, величественной оратории. Я мог бы сказать, что сейчас невозможно вообразить, что они думают или чувствуют. Почему это так, нужно исследовать.

Рик покачал головой.

– Морти, это похоже на Лох-Несское чудовище и на снежного человека. Я не верю, что они существуют.

– А если они есть, это не имеет значения?

– Их здесь нет, – сказал Рик. – Вселенная пустынное место.

Двигаюсь через пищевое поле в поисках наибольшей плотности пищи. Ем, пою вектор-направления-на-песню. Определяю дальнее пространство, облака. Звуки шторма, ревущего далеко. Предупреждение о шторме в песнях других, кормящихся здесь же, прибывших только что, дающих расстояние до шипения.

Боль. Все сильнее и сильнее, поднимающаяся и падающая, расширение, сжатие, ноты острой, огненной боли…

Рост, юность этого голоса, свободное плавание. В этом голосе нет рождения, нет оформления. Не выпускать наружу никого, закрыть место рождения, замкнутость и сухость. Прошло. С годами тело становится жестким, приходит слабость, песни развеиваются. Долго было так, этот голос. Просчитаю… Уже скоро, очень скоро наступит время коллапса и погружения, конец времени песни.

Боль…

Пульсация в Глубине сильнее, сейчас всегда сильнее. Голос Глубины, медленно и холодно. Зовет, зовет этот голос к отдыху после песен. Падение к месту вспыхнувших, остановленных голосов. Нет возвращения когда-либо. Никогда.

Старая песня Голоса Возвращения… Ложная песня очень юных?

Или очень старых? Песня Всплывания, падающих голосов, поднимающихся, снова поющих об Успокоении, о небесах, полных пищи в месте, где нет ни спаривания, ни рождения, не смерти, бесспорное и повсеместное совершенство. Ложная песня? Голос Возвращения?

Возвращения нет больше, спойте это, остановленные голоса. Истинная песня? Голос Возвращения?

Жесткость, медленно наполняемое тело, медленно опорожняемое. Негибкость. Боль, боль повсюду. Скоро. Матрица времени, там… Скоро вхождение в Глубину, место падения всей пищи и голосов. Конец песен.

Это сейчас. Боль. Прекращение еды.

Окончить песнь здесь? Плыть, наполненной…

Нет.

Наполниться еще раз? Поднимаясь, проходя через плотные облака? Поднимаясь, с песней к высокому месту, откуда падает пища?

Неопределенность пересечения, угла наклона… Найти его где-нибудь вверху. Окончить песнь там. Найти это, почувствовать, узнать и упасть. Взобраться высоко в небо, с песней, танец ветра, танец конца, прикоснуться. Чувствовать, доверять, звать. Лучше упасть с высоты, чем со среднего уровня, вероятно зная, рассказывая…

Итак вверх, прежде чем разорвется тело. Узнать источник.

Понять тайну. Затем упасть, далеко, молча и зная, в Глубину, зная. Прикоснувшись. Зная источник, жизнь. Голос Возвращения? Не имеет значения. Знать, в самом конце песни.

Сейчас всплываю. Как острые молнии в теле, боль. Открыть.

Зовущий, юный голос: «Не иди. Не иди, Останься. Плыви и пой.»

Петь это, во время бури и падения, контрапункт, всплытие.

Проталкиваться, боль как жар. Двигаться. Двигаться. Выше. Ощущать, петь, чувствуя…

Поднимаюсь, медленно. Двигаюсь. Поднимаюсь. Здравствуй, здравствуй. Двигаюсь. Прощай, прощай.

Трогаю ткань облака. Мягкая, твердая. Теплая, холодная.

Поднимаюсь здесь в струе теплого воздуха.

Самый легкий путь. Поднимаюсь быстрее. Фонтан тепла. Поднимаюсь с ним. Выше. Через облака. Вверх.

Светлые трещины, развеваемые ветром облака. Пасущиеся, падение пищи. Выше…

Парение, расширение. Горячая боль, скрип тела. Быстрее.