Читаем без скачивания Крест - Ингар Йонсруд

случившемся своему начальнику. Сказала, что хочу сделать аборт. — Она прокашлялась. — За мной по пятам ходил тот разведчик. Надиру сообщили о моей беременности и пообещали, что когда родится ребенок, Надиру позволят уехать из Афганистана. Для разведки это был всего лишь еще один рычаг давления.

— Та самая операция, о которой говорила Бенедикте, — тихо проговорил Фредрик. — Женщина с ребенком, которых тайно отправили за границу. Это была ты с твоим сыном.

В груди появилась тяжесть. Кафа все знала. Всю дорогу она обо всем знала.

Когда живот стал заметен, Кафу увезли из страны и поместили в квартиру в дипломатическом анклаве в пакистанском Исламабаде. В местной больнице 8 апреля 2005 года она родила мальчика, которого должны были звать Номан Мохаммед Ша.

— Номан Мохаммед Ша, — повторил Фредрик. — Ребенок, похороненный рядом с твоей матерью.

Они уже были в глубине долины, и Кафа остановилась у главного корпуса предприятия. Она не выключила двигатель, чтобы в машине было тепло, снаружи ветер раздувал полицейскую ленту ограждения, оставленную криминалистами. Несколько собак убежали в лес.

— Мы договорились, что Надиру позволят увидеть сына перед тем, как я заберу его с собой в Норвегию, — продолжила Кафа. — Мы должны были встретиться где-то на пограничной территории, там врач должен был раскрыть местонахождение коменданта. Его последнее задание. — Ее глаза заблестели от слез. — Все было так суматошно. Как я могла вернуться в Норвегию с ребенком и незнакомым мне человеком? Что скажут родители? Как нам жить всю оставшуюся жизнь? Я нарушила строжайший запрет: из больницы я позвонила матери и все ей рассказала. — Она всхлипнула носом. — Нас с Номаном отвезли на границу трое мужчин. Все без формы, и никто из них не говорил по-норвежски. Со мной, по крайней мере. На склоне холма находилась какая-то козья ферма. Я ждала в машине, пока они отнесли туда моего мальчика. — Кафа посмотрела прямо на Фредрика полными слез глазами. — И начался ад. Сначала я услышала звуки выстрелов, а потом увидела гигантскую вспышку света.

Очнулась Кафа в военном госпитале. На соседней кровати лежал ее ребенок. Он едва дышал, все лицо и тело были в бинтах.

— Я была словно контужена. А он лежал рядом и кричал. Обожженный крошечный сверток. Один из тех, что меня сопровождали, смог сбежать и доставить нас в безопасное место. Агент разведки сказал, что никто не знает, что произошло на самом деле. Талибан ли изобличил Надира и пришел, чтобы нас всех убить, или сам Надир нас предал. На той ферме военный патруль обнаружил только тела двух сопровождающих.

Кафа выглянула в окно. Собаки подбирались к машине и кружили вокруг нее. Может, их привлекало тепло мотора, а может им просто было скучно.

— Я никогда никому не говорила, что звонила маме. Многие в пакистанской службе разведки испытывают симпатии к Талибану. Они могли прослушивать меня. А может кто-то просто случайно услышал тот разговор. Как бы то ни было, Надир пропал. Как сквозь землю провалился. Никто не знал, кто он — друг или враг. — Она откашлялась. — Номан — первый сын Надира. В их культуре это многое значит.

— Боже мой. Боже мой. — Фредрик медленно начал понимать, чем кончится этот рассказ.

— Так значит, могила… пуста?

Дыхание Кафы нарисовало круг пара на лобовом стекле. Она со скрипом стерла его рукавом куртки.

— Мой контакт сообщил мне, что безопаснее всего будет притвориться, что Номан погиб при взрыве. А я… да что я знала? Ничего. Я села в самолет и увидела, как в багаж завозят пустой детский гробик. Это был просто… абсурд какой-то.

Номана перевезли домой иначе. Правду знали только близкие Кафы.

— Для них ведь это тоже стало шоком. Что я забеременела. Что им пришлось идти на фальшивые похороны. Было крайне важно, чтобы никто не сомневался в смерти Номана.

Но Номан не умер, а стал инвалидом с особыми потребностями. Пролечившись в нескольких больницах и институтах, он остался в приюте Вёйен. Под грифом совершенно секретно Кафу назначили опекуном собственного сына. Так они позаботились о том, чтобы в реестре населения не осталось никакой связи между сыном и матерью.

— В первое время мне очень помогала мама, но она была больна уже тогда, когда я вернулась домой. Я думаю… она не смогла пережить тот шок. Год спустя ее не стало. Отец так и не смог смириться с ситуацией. Как и мой брат. Им было за меня стыдно. Сейчас мы не общаемся. Отец почти полностью перебрался обратно в Пакистан. Остались только мы с Номаном.

Кафа сделала глубокий вдох и потерла глаза ладонями. — Все эти годы я ухаживала за пустой могилой. Но она не совсем пуста. Каждый раз, когда туда прихожу, я думаю, что здесь я попыталась похоронить свою вину. За то, что произвела Номана на свет. За то, что позволила подвергнуть его такой опасности. За ту жизнь, которую я у него отняла, когда привезла на ту ферму. Иногда я бываю крайне жестока к себе самой.

— Кафа, — сказал Фредрик. — Ты же знала, через что я прошел с Фрикком… почему ты ничего мне не рассказала?

Ее взгляд помрачнел.

— Потому что я не могла, — злобно ответила она. — Отец Номана — опасный человек. Очень опасный. Узнай он, что Номан жив… он сделает все, чтобы забрать его у меня.

Шли годы, и Кафа ничего не слышала о Надире Ша. Она уже успокоилась на этой мысли, но потом наступила