Читаем без скачивания Том 2. Рассказы и пьесы 1904-1907 - Леонид Андреев

— Нужно согласиться, что это большая честь — быть в гостях у Человека.

— Вы не находите, что музыка несколько однообразна?

— Нет, я этого не нахожу и удивляюсь, что вы это находите. Разве вы не видите, какие это музыканты?

— А я скажу, что всю жизнь желала бы слушать эту музыку: в ней есть что-то, что волнует меня.

— И меня.

— И меня.

— Так хорошо под нее отдаваться сладким мечтам о блаженстве…

— Уноситься мыслью в надзвездные сферы!

— Как хорошо!

— Как богато!

— Как пышно!

Повторяют.

— Я вижу у тех дверей движение. Сейчас пройдет через залу Человек со своей Женой.

Музыканты совершенно выбиваются из сил.

— Вот они!

— Идут! Смотрите, идут.

В невысокие двери с правой стороны показываются Человек, его Жена, его Друзья и Враги и наискось пересекают залу, направляясь к дверям на левой стороне. Танцующие, продолжая танцевать, расступаются и дают дорогу. Музыканты играют отчаянно громко и разноголосо.

Человек сильно постарел: в длинных волосах его и бороде заметная проседь. Но лицо мужественно и красиво, и идет он со спокойным достоинством и некоторой холодностью; смотрит прямо перед собою, точно не замечая окружающих. Так же постарела, но еще красива его Жена, опирающаяся на его руку. И она точно не замечает окружающего и несколько странным, почти остановившимся взглядом смотрит прямо перед собою. Одеты они богато.

Первыми за Человеком идут его Друзья. Все они очень похожи друг на друга: благородные лица, открытые высокие лбы, честные глаза. Выступают они гордо, выпячивая грудь, ставя ноги уверенно и твердо, и по сторонам смотрят снисходительно, с легкой насмешливостью. У всех у них в петлицах белые розы. Следующими, за небольшим интервалом, идут Враги Человека, очень похожие друг на друга. У всех у них коварные, подлые лица, низкие, придавленные лбы, длинные обезьяньи руки. Идут они беспокойно, толкаясь, горбясь, прячась друг за друга, и исподлобья бросают по сторонам острые, коварные, завистливые взгляды. В петлицах — желтые розы.

Так медленно и совершенно молча проходят они через залу. Топот шагов, музыка, восклицания гостей создают очень нестройный, резко дисгармоничный шум.

Гости:

— Вот они! Вот они! Какая честь!

— Как он красив!

— Какое мужественное лицо!

— Смотрите! Смотрите!

— Он не глядит на нас!

— Он нас не видит!

— Мы его гости!

— Какая честь! Какая честь!

— А она? Смотрите, смотрите!

— Как она прекрасна!

— Как горда!

— Нет, нет, вы на брильянты посмотрите!

— Брильянты! Брильянты!

— Жемчуг! Жемчуг!

— Рубины!

— Как богато! Какая честь!

— Честь! Честь! Честь!

Повторяют.

— А вот Друзья Человека!

— Смотрите, смотрите, вот Друзья Человека!

— Благородные лица!

— Гордая поступь!

— На них сияние его славы!

— Как они любят его!

— Как верны ему!

— Какая честь быть другом Человека!

— Они смотрят на все, как на свое!

— Они тут дома!

— Какая честь!

— Честь! Честь! Честь!

Повторяют.

— А вот Враги Человека!

— Смотрите, смотрите — Враги Человека!

— Они идут, как побитые собаки.

— Человек укротил их.

— Он надел на них намордники!

— Они виляют хвостом.

— Крадутся!

— Толкаются!

— Ха-ха! Ха-ха!

Хохочут.

— Какие подлые лица!

— Жадные взгляды!

— Трусливые!

— Завистливые!

— Они боятся на нас смотреть.

— Чувствуют, что мы дома.

— Их нужно еще попугать!

— Человек будет благодарен!

— Пугайте их, пугайте!

— Го-го!

Кричат на Врагов Человека, смешивая крик «го-го» с хохотом. Враги жмутся друг к другу, боязливо и остро поглядывая по сторонам.

— Уходят! Уходят!

— Какая честь!

— Уходят!

— Го-го! Ха-ха!

— Ушли! Ушли! Ушли!

Шествие скрывается в двери с левой стороны. Наступает некоторое затишье. Музыка играет не так громко, и танцующие постепенно заполняют залу.

— Куда они прошли?

— Я думаю, что они прошли в столовую, там сервирован ужин.

— Вероятно, скоро пригласят и нас. Вы не видите никого, кто бы искал нас?

— Да, уже пора. Если сесть за ужин позже, то плохо будешь спать ночью.

— Должен заметить, что и я ужинаю весьма рано.

— Поздний ужин тяжело ложится на желудок.

— А музыка все играет!

— А они все танцуют. Я удивляюсь, как не устанут они.

— Как богато!

— Как пышно!

— Вы не знаете, на скольких особ сервирован ужин?

— Я не успела сосчитать. Вошел метрдотель, и мне пришлось удалиться.

— Не может быть, чтобы нас забыли!

— Но ведь Человек так горд. Мы же так ничтожны.

— Оставьте! Мой муж говорит, что мы сами оказываем ему честь, бывая у него. Мы сами достаточно богаты.

— Если принять в расчет репутацию его жены…

— Вы не видите никого, кто бы искал нас? Быть может, он ищет нас в других комнатах?

— Как богато!..

— Если не совсем осторожно обращаться с чужими деньгами, то, я думаю, можно стать богатым.

— Перестаньте, это говорят его враги…

— Однако среди них есть люди весьма почтенные. Должна сознаться, что мой муж…

— Однако, как уже поздно!

— Здесь, очевидно, произошло недоразумение! Я не могу допустить, чтобы нас просто забыли.

— По-видимому, вы плохо знаете жизнь и людей, если вы думаете так.

— Удивляюсь. Мы сами достаточно богаты…

— Кажется, кто-то звал нас?

— Это вам послышалось! Нас никто не звал. И я не понимаю, должна сознаться откровенно, зачем мы пришли в дом с такой репутацией. Знакомство нужно выбирать осторожно.

В двери показывается Лакей в ливрее:

— Господин Человек и его супруга просят почтенных господ пожаловать к столу.

Гости (поспешно подымаясь):

— Какая ливрея!

— Он нас позвал!

— Я говорила, что здесь недоразумение.

— Человек так мил! Они, наверное, еще сами не успели сесть за стол.

— Я говорила, нет ли кого-нибудь, кто искал бы нас.

— Какая ливрея!

— Говорят, что ужин великолепен.

— У Человека ничего не может быть плохо.

— Какая музыка! Какая честь быть на балу у Человека!

— Пусть нам позавидуют те…

— Как богато!

— Как пышно!

— Какая честь!

— Какая честь!

Повторяя, один за другим удаляются, и зала пустеет. Пара за парой оставляют танцы танцующие и молча уходят вслед за гостями. Некоторое время кружится еще одна пара, но и она вскоре уходит за другими. Но все с той же отчаянной старательностью играют музыканты.

Лакей тушит люстры, оставляя лишь одну свечу в дальней люстре, и уходит. В наступившем полумраке смутно колеблются фигуры музыкантов, раскачивающихся со своими инструментами, и резко выделяется Некто в сером. Пламя свечи колеблется и ярким желтоватым светом озаряет Его каменное лицо и подбородок.

Не поднимая головы, Он поворачивается и медленно, через всю залу, спокойными и тихими шагами, озаренный пламенем свечи, идет к тем дверям, куда ушел Человек, и скрывается в них.

Опускается занавес

Картина четвертая

Несчастие человека

Четырехугольная большая комната мрачного вида: гладкие темные стены, такой же пол и потолок. В задней стене два высоких восьмистекольных незанавешенных окна и низенькая дверь между ними; такие же два окна в правой стене. В окна смотрит ночь, и когда распахивается дверь, та же глубокая чернота ночи быстро взглядывает в комнаты. Вообще, как бы ни было светло, в комнатах Человека огромные темные окна поглощают свет. В левой стене одна только низенькая дверь, внутрь дома; у этой же стены стоит широкий диван, обитый черной клеенкой. У окна направо рабочий стол Человека, очень простой, бедный: на нем тускло горящая лампа под темным колпаком, желтое пятно разложенного чертежа и детские игрушки: маленький кивер, деревянная лошадка без хвоста и красный длинноносый паяц с бубенцами. В простенке между окнами старый книжный шкаф, совершенно пустой, разоренный, заметны пыльные полосы от книг — видно, что их унесли совсем недавно. Один стул. В углу, более темном, чем другие, стоит Некто в сером, именуемый Он. Свеча в его руке не больше как толстый, слегка оплывший огарок, горящий красноватым колеблющимся огнем. И так же красны блики на каменном лице и подбородке Его.

Единственная прислуга Человека, Старуха сидит на стуле и говорит ровным голосом, обращаясь к воображаемому, собеседнику: