Читаем без скачивания Сорок пять - Александр Дюма

– Кагор неприступен, сир, – сказал Шико.

Генрих словно заключил свое лицо в броню непроницаемого простодушия.

– О, неприступен, неприступен, – сказал он, – но если бы у меня было войско, которого я не имею!..

– Послушайте, сир, мы с вами ведь не собираемся вести друг с другом сладкие речи. Вы сами знаете, гасконцы народ откровенный. Чтобы взять Кагор, где командует господин де Везен, надо быть Ганнибалом или Цезарем, а ваше величество…

– Ну, что же мое величество? – спросил Генрих с насмешливой улыбкой.

– Ваше величество сами признали, что воевать не любите.

Генрих вздохнул. Взор его, полный меланхолии, вдруг вспыхнул огнем, но, подавляя этот невольный порыв, он погладил загорелой рукой свою темную бороду и сказал:

– Это правда, я никогда еще не обнажал шпаги и никогда не обнажу. Я соломенный король и человек мирных наклонностей. Однако, по странной противоречивости натуры, я люблю, Шико, поговорить о военном деле: это уж у меня в крови. Мой предок – святой Людовик – имел счастье, будучи воспитанным в благочестии и кротким от природы, при случае ловко метать копье и смело орудовать мечом. Поговорим, Шико, если не возражаешь, о господине де Везене, который может сравняться и с Ганнибалом и с Цезарем.

– Сир, простите меня, – сказал Шико, – если я вас не только обидел, но и обеспокоил. Я сказал вам о господине де Везене лишь для того, чтобы в самом начале погасло пламя, которое, по молодости лет и неопытности в делах государственных, могло вспыхнуть в вашем сердце. Видите ли, Кагор так защищают и охраняют потому, что это ключ ко всему югу.

– Увы! – сказал Генрих, вздыхая еще глубже. – Я хорошо это знаю!

– Это, – продолжал Шико, – и богатая территория, и одновременно – безопасное жилье. Обладать Кагором, значит, иметь хлебные амбары, погреба, полные сундуки, гумна, жилые дома и связи. Кто обладает Кагором, за того все, кто им не обладает, – против того все.

– Э, помилуй бог, – пробормотал король Наваррский, – вот я и хотел обладать Кагором так сильно, что сказал моей бедной матушке сделать из него одно из условий, sine qua non 15, нашего с Маргаритой брака. О, смотри-ка, я заговорил по-латыни! Кагор был приданым моей жены, мне его обещали, я должен был его получить.

– Сир, быть должным и платить… – заметил Шико.

– Ты прав, задолжать и расплатиться – две различные вещи, друг мой. Так что, по-твоему, со мной так и не расплатятся.

– Боюсь, что так.

– Черт побери! – произнес Генрих.

– И, говоря откровенно… – продолжал Шико.

– Ну?

– Говоря откровенно, это будет правильно, сир.

– Правильно? Почему, друг мой?

– Потому что вы, женившись на принцессе из французского дома, не сумели выполнить свое ремесло короля, не сумели добиться, чтобы вам сперва выплатили приданое, а затем передали крепости.

– Несчастный! – сказал Генрих с горькой улыбкой. – Ты что же, забыл уже о набате Сен-Жермен-л'Оксерруа. Сдается мне, что любой новобрачный, которого намереваются зарезать в его брачную ночь, станет больше заботиться о спасении жизни, чем о приданом.

– Ладно! – сказал Шико. – Ну, а после?

– После? – спросил Генрих.

– Да. Сейчас у нас, кажется, мир. Так вот, надо было вам воспользоваться мирным временем и заниматься делами. Надо было – простите меня, сир, – не ухаживать, а вести переговоры. Это не столь занятно, я знаю, но более выгодно. Я говорю так, имея в виду не только ваши интересы, но и интересы короля, моего повелителя. Если бы в лице Генриха Наваррского Генрих Французский имел сильного союзника, он был бы сильнее всех, и если допустить, что католиков и протестантов могут объединить общие политические интересы, хотя бы потом они снова начали спорить по вопросам религии, католики и протестанты, то есть оба Генриха, привели бы в трепет все и вся.

– О, я-то, – сказал смиренно Генрих, – вовсе не стремлюсь приводить кого-либо в трепет, лишь бы мне самому не дрожать… Но, знаешь, Шико, не будем больше говорить об этих вещах, которые меня так волнуют. Кагор мне не принадлежит – ну что же, я без него обойдусь.

– Нелегко это, мой король.

– Что ж делать, раз ты сам полагаешь, что Генрих мне его никогда не отдаст.

– Я так думаю, сир, я даже уверен в этом, и по трем причинам.

– Изложи мне их, Шико.

– Охотно. Первая состоит в том, что Кагор город богатый, и король Франции предпочитает оставить его себе, вместо того чтобы кому-нибудь отдавать.

– Это не очень-то честно, Шико.

– Это по-королевски, сир.

– А по-твоему, забирать себе все, что вздумается, – это по-королевски?

– Да, это называется забирать львиную долю, а лев – царь зверей.

– Я запомню то, что ты мне сейчас сказал, мой славный Шико, на случай, если стану когда-нибудь королем. Ну, а вторая причина, сынок?

– Вот она: государыня Екатерина…

– Она, значит, по-прежнему вмешивается в политику, моя добрая матушка Екатерина? – прервал Генрих.

– По-прежнему. Так вот, госпожа Екатерина предпочла бы видеть свою дочь в Париже, а не в Нераке, подле себя, а не подле вас.

– Ты так думаешь? Однако она отнюдь не испытывает к своей дочери особо пылкой любви.

– Нет. Но госпожа Маргарита является при вас как бы заложницей.

– Ты просто тончайший политик, Шико. Черт меня побери, если мне это приходило в голову. Но возможно, что ты и прав: да, да, принцесса из французского королевского дома при случае может оказаться заложницей. И что же?

– Так вот, сир, чем меньше средств, тем меньше удовольствий. Нерак очень приятный город, с прелестным парком, в котором аллеи – как нигде. Но без денег госпожа Маргарита в Нераке соскучится и начнет жалеть о Лувре.

– Первая твоя причина мне больше нравится, Шико, – сказал король, тряхнув головой.

– В таком случае я назову вам третью. Существует герцог Анжуйский, который добивается какого-нибудь трона и мутит Фландрию; существуют господа де Гизы, которые тоже жаждут выковать себе корону и мутят Францию; существует его величество король Испании, который хотел бы попробовать всемирной монархии и баламутит весь свет. Так вот, среди них вы, государь Наварры, вы, как весы, обеспечиваете известное равновесие.

– Что ты? Я – не имеющий никакого веса?

– Вот именно. Поглядите на швейцарскую республику. Если вы станете могущественны, то есть приобретете вес, все нарушится, вы уже не будете противовесом.

– О, вот эта причина мне очень нравится, Шико, удивительно логично она у тебя выведена. Ты и вправду ученейший человек, Шико.