Читаем без скачивания Другая история войн. От палок до бомбард - Дмитрий Калюжный

А теперь мы легко найдем среди германских племен их собственных гуннов.

Высшую суверенную власть у этих племен представляли собой всеобщие народные собрания. Во время войны сородичи, бывшие в одно и то же время односельчанами, выступали одним отрядом. Поэтому, как сообщает Франц Меринг, еще и сейчас на севере называют военный отряд «thorp», «деревня», а в Швейцарии говорят «Dorf», «деревня», вместо «Haufe», «отряд». «Schar» (толпа), жившая вместе и сообща выступавшая в войне, являлась одним и тем же понятием. Поэтому из одного и того же слова возникли названия: для местожительства — «деревня» (Dorf) и для солдат — «отряд» (Truppe).

Швейцарские воины. Рис. из книги Франца Меринга «История войн и военного искусства».

Во главе каждой германской общины стояло выборное должностное лицо, которое называлось альтерманом, или гунно (Hunno), так же, как сама община называлась то родом, то сотней. «В Германии „гунно“ в течение всех средних веков под названием „гунне, гун“ обозначал деревенского старосту и до сих пор еще существует в Трансильвании как „хон“», — пишет Меринг.

А теперь еще раз посмотрим, что же сделали традиционные гунны, якобы пришедшие в Германию издалёка: «Подчинив ряд герм. и др. племен, возглавили мощный союз племен…»

А оказывается, что гунны — представителями общины в мирное время и предводители мужчин во время войны. Они жили с народом и в народе, они были такими же свободными членами общины, как и все другие. Из них начала образовываться аристократия; отдельные семьи вставали выше других не в силу существовавшего права, но в силу естественного преимущества, которое дается при выборах сыновьям выдающихся отцов, и которое превращается затем в привычку выбирать на место умершего прежнего деятеля его сына.

Авторитет вождя — гунно — был непререкаем; «сплоченность подобной германской сотни под руководством их гунно вырабатывала такую крепость, которой не могла создать даже самая строгая дисциплина римского легиона».

Эта же старогерманская военная организация, родившая строй — четырехугольник (каре), по словам историка, существовала и в XIII–XIV веках под названием швейцарской пехоты. Каре — тесно сплоченная масса, одинаково сильная со всех сторон, не только с фронта и тыла, но и с флангов. «Каре являлось основным тактическим построением у германцев, как фаланга у греков и римлян», пишет Меринг, а по утверждению Ганса Дельбрюка, обе формы не представляют противоречия друг другу; в самом деле, фаланга — то же самое каре, лишь на более высокой ступени своего исторического развития.

Обратите внимание на следующие слова Франца Меринга:

«В своей первой книге Дельбрюк не рассматривает вопроса о происхождении фаланги; это объясняется тем, что мы не имеем относительно этого никаких исторических данных».

Красноречивое признание!

Преимущество тонкой фаланги перед глубоким каре состояло в том, что она могла ввести в бой гораздо больше бойцов и оружия. 10 000 чел. в 10-шеренговой фаланге имели в первой шеренге 1000 чел., тогда как каре той же силы имело 100 чел. в глубину и 100 чел. по фронту. Таким образом, фаланга могла охватывать; если каре не пробивало ее немедленно, оно очень быстро могло быть окружено со всех сторон.

Греко-римская фаланга могла считаться разбитой, как только она была разорвана. Германцы, начиная бой в составе каре, гораздо скорей могли потерять всякий внешний порядок, но могли беспорядочными группами и совершенно разрозненно наступать или отступать среди скал и лесов. Душа тактической части сохранялась неизменной; сохранялись внутренняя связь, взаимное доверие, умение действовать в подчинении инстинкту или призыву вождя. Германцы не только были пригодны для правильной битвы, но особенно годились для рассыпного боя, для нападения в лесу, для засад, притворных отступлений и вообще для малой войны всякого рода.

Вести малую войну на германской земле римляне не отваживались, и даже не пытались. Меринг указывает такую причину:

«Завоевание суровой негостеприимной страны привлекало их очень мало. Им нужно было задушить германскую свободу лишь для того, чтобы защитить завоеванную Галлию от нападения германских варваров. Если бы они могли надеяться смирить дикий народ подавляющим количеством своих войск, то перед ними, как самое большое затруднение, вставал вопрос о продовольствии, и притом в такой форме, которой не знал Цезарь при завоевании плодородной и богатой Галлии. Прокормить большое войско в глубине Германии было очень трудно; страна с таким скудным земледелием могла дать лишь очень мало, а продовольственным обозам приходилось проходить большие расстояния по проселочным дорогам — это требовало мощного аппарата, — что было особенно затруднительно в такой стране, как тогдашняя Германия, где совершенно отсутствовали искусственные дороги».

Прекрасные рассуждения!.. Если бы еще кто-нибудь догадался применить их к истории завоевания России татаро-монголами…

МОНГОЛО-ПАРФЯНЕ

Итак, зеркало разбито. Всемирной истории больше нет, нет потому, что она и была-то только миражом Европы, кроившей ее на свой лад в зависимости от собственного состояния. Других народов она касалась лишь мельком, постольку, поскольку их пути пересекались с путями Европы.

Версии

Взаимоотношения между государствами и государями Евразии XIII века изучены мало. Можно сказать, история этого периода есть не история событий, а опись фантазий и толкований. Картина конфликтов, происходивших между участниками 4-го Крестового похода, и многообразных международных и межплеменных союзов «смазана» татаро-монгольским нашествием.

У любого события в истории есть причины; если оно инициировано людьми, то, значит, имеются его организаторы. Затем, есть участники событий, в большинстве случаев не понимающие замысла организаторов, а также, в силу племенных, религиозных или политических пристрастий, различающиеся между собой в оценках происходящего. Имеются свидетели, непосредственно в событиях не участвовавшие, но тоже склонные толковать происходившее на их глазах, и тоже по-разному. Летописцы будущих времен, до слуха которых донеслись самые разнообразные сообщения, начинают их сравнивать между собой и записывают, перетолковывая по-своему.

Вот на основании их записей историки XVIII–XIX веков составили историю человечества, истинных причин событий которой зачастую невозможно назвать. А ведь они были!

В качестве примера напомним историю набегов на Русь крымских татар в XV веке. Об этих набегах довольно много сведений. Но ни в одной русской летописи вы не прочтете, что набеги инициировались Турцией. Турецкие эмиссары снабжали татарского князя оружием и забирали награбленное. Об этом не знали ни простые татарские воины, ни страдавшие от их набегов русские селяне. И летописцы, соответственно, не сообщали об этом потомкам. К счастью, в это время, то есть в XV веке, были уже достаточно развиты письменность и дипломатия, и кое-что позволяет сделать правильные выводы.

XIII век в этом отношении более «темный». Тогда, аналогично крымским татарам, в Эгейском море действовали греческие пираты, за спиной которых, как можно предположить, стояла Византия. Возможно, так «добирался» налог, на который, как считали императоры, они имели право. Известно, что позже таких же «своих» пиратов применяла на морских дорогах Англия и некоторые другие страны.

Во многих случаях подвиги пиратов воспевались. Что помешало бы этим песнопениям превратиться в «народный эпос»? А уж «удревнить» эпос и сочинить целую Древнюю Грецию было для историков и хронологов делом техники.

В конце концов, эти пираты так достали европейцев, настолько напортили в морской торговле, что стало ясно: надо давить не только их, но и тех, кто за ними стоит. Незнамо куда девшаяся «Крито-микенская культура» — это, смеем предположить, разоренное в XII–XIII веках пиратское гнездо, хотя находящиеся здесь колоссальные постройки могли быть возведены и одним — двумя столетиями раньше. В решении направить удар 4-го Крестового похода против византийцев соображения пресечения пиратской деятельности, возможно, тоже играли не последнюю роль.

Иная хронология, которую мы вам предлагаем, позволяет «найти» древнегреческих пиратов именно в XIII веке. А то, что античные герои — пираты, специалистам известно и без нас. Я. Маховский в «Истории морского пиратства», вышедшей в свет еще в 1972 году, прямо писал об этом, называя имена владельца острова Самос Поликрата, а также Ахилла и Одиссея. А великий Гомер повествует о воровских подвигах Одиссея в обычном эпическом духе: