Читаем без скачивания Война: ускоренная жизнь - Константин Сомов

Надо сказать, что первый личный опознавательный медальон появился в российской армии почти за четверть века до начала Великой Отечественной войны — 16 января 1917 года военный министр Российской империи генерал от инфантерии Беляев подписал специальный приказ: «Государь Император в 16-й день января 1917 года высочайше повелел установить особый шейный знак для опознания раненых и убитых, а также для отметки георгиевских наград низших чинов по предлагаемому при сем чертежу. С таковой высочайшей воли объявляю по военному ведомству с указанием, что знак должен носиться на снурии или тесьме, надетой на шею, а вложенная в ней запись должна быть отпечатана на пергаментной бумаге».

Шейный знак представлял собой ладанку с находящимся внутри бланком размером с трамвайный билет. Военнослужащему предстояло бисерным и желательно каллиграфическим почерком от руки умудриться вписать о себе много сведений. Указать свой полк, роту, эскадрон или сотню, звание, имя, фамилию, награды, вероисповедание, сословие, губернию, уезд, волость и селение. В то время в войска успела уйти только малая часть изготовленных знаков. Спустя восемь лет царский шейный знак стал применяться и в Рабоче-крестьянской Красной армии и флоте как документ, удостоверяющий личность, и для установления личности по Приказу Реввоенсовета № 856 от 14.08.25 г.

С этого момента он стал называться «солдатский медальон». Новый предмет снаряжения выдавался всем военнослужащим и вольнонаемным. Медальон относился к табельным вещам и в случае утери заменялся новым. Во время финской кампании выяснилось, что медальон не герметичен, и в условиях боевых действий бумажный вкладыш расплывается до неузнаваемости.

В марте 1941 года он был отменен. В это же время другим Приказом народного комиссара обороны Союза ССР № 138 от 15.03.41 г. вводились новые медальоны в виде пластмассового пенала с вкладышем на пергаментной бумаге в двух экземплярах. На бланке вкладыша имелись следующие графы: фамилия, имя, отчество, год рождения, воинское звание; уроженец: республика, край, область, город, район, сельский совет, деревня; адрес семьи; фамилия, имя и отчество родственника; каким райвоенкоматом призван; группа крови.

Указывать наименование воинской части в медальоне запрещалось. В случае гибели военнослужащего один экземпляр вкладыша изымался похоронной командой и сдавался в штаб части. Второй оставался в медальоне при погибшем. Но реально, в условиях боевых действий, это требование практически не выполнялось, медальон изымался целиком. На основании вкладышей, изъятых из медальонов, устанавливались имена погибших, оставшихся на поле боя, составлялись списки безвозвратных потерь.

Во время Великой Отечественной войны в некоторых частях также использовались медальоны с деревянными и металлическими пеналами. Как правило, вкладыши в них сохраняются плохо. Иногда отдельные бойцы использовали вместо пеналов обычные винтовочные гильзы.

Многие красноармейцы либо вовсе выбрасывали эти эбонитовые футлярчики, либо вкладывали в них незаполненные бумажки, поскольку носить «смертник» со своими данными считалось очень плохой приметой, возможностью накликать беду. Автору случалось беседовать с поисковиками, работающими у карельского села Ругозеро, где 7 сентября 1941 года в тяжелом, действительно неравном бою с финнами погиб сформированный сплошь из жителей Алтайского края Сибирский батальон (одних ребят, призванных из Косихинского района, в тот день погибло около 80).

Работающим на голом энтузиазме местным поисковикам удалось поднять на месте боя и похоронить в братской могиле около 200 останков наших земляков. Смертные медальоны оказались у очень немногих. Первое имя, которое удалось установить с помощью «паспорта на тот свет», как именовался в красноармейской среде солдатский медальон, было имя Василия Невежина, затем появились еще несколько — в среднем одно на двадцать неизвестных.

«Чаще всего сами медальоны есть, но в них записки не заполнены, либо вовсе не вложены, — рассказывал уже несколько лет занимающийся поисковой работой Сергей Александров. — А бывало и по-другому. В одном месте нашли стрелковые ячейки, в которых отстреливались четверо наших солдат. Видать, здорово они насолили финнам — у всех, возможно, уже после смерти, головы были пробиты прикладами, а их смертные медальоны тоже были искрошены и лежали на дне ячеек. Записки там, если и были, истлели уже давным-давно и что это за ребята, теперь уже никогда не узнаешь»

«Помню, еще пути к фронту, в деревне Малая Елшанка, где нам выдали новое полевое обмундирование, котелки, химпакеты, бинты, каски, ботинки и обмотки, были нам выданы и пластиковые патрончики с крышкой на резьбе, — пишет в своих воспоминаниях Мансур Абдулин. — Внутри — ленточка, которую надо было собственноручно заполнить своими анкетными данными, завинтить патрончик наглухо, чтоб в него не попала сырость, и положить в кармашек. «Паспорт смерти» — так окрестили мы этот патрончик между собой. Не знаю, кто как, а я тот паспорт выбросил тихонько, чтоб никто не видел, и на его место положил в брюки свой талисман — предмет, который я должен буду сберечь до конца войны. Наверное, у всех моих товарищей были вещи, которые служили им талисманами, но говорить об этом было не принято: талисман «имел силу», если о нем знал только ты сам.

Однако ни незаполненные записки в смертных медальонах, ни талисманы не уберегли очень многих защитников Родины от смерти, война разворачивалась страшная и пожирала людей сотнями тысяч.

В ноябре 1942 года вышел Приказ НКО № 376 «О снятии медальонов со снабжения Красной армии». Чем руководствовались при подготовке этого приказа в наркомате обороны, сейчас и не спросишь, но вот то, что это привело к увеличению числа пропавших без вести военнослужащих из-за невозможности установить личность погибшего, утверждать можно однозначно.

Еще за год до этого в октябре 1941 года приказом НКО СССР была введена красноармейская книжка как документ, удостоверяющий личность красноармейца и младшего командира. Выдача красноармейской книжки взамен военного билета или приписного свидетельства производилась той частью, в которую красноармеец прибыл из райвоенкомата. Отправка на фронт красноармейцев и младших командиров без красноармейских книжек категорически запрещалась. Офицерам в качестве личных документов выдавались удостоверения личности. У убитых и умерших от ран красноармейские книжки (удостоверения личности) изымались и передавались в штаб части или лечебного учреждения, где на их основании и составлялись списки безвозвратных потерь личного состава. При установлении личности использовались также другие документы: комсомольские и партийные билеты, письма и фотографии родных и близких, различные справки и удостоверения.

Однако значительная часть красноармейцев и младших командиров продолжала хранить «паспорта смерти», и упоминания об этом можно встретить в книгах писателей-фронтовиков, в частности Анатолия Ананьева («Танки идут ромбом»). Случалось и так, что сохраненный военнослужащим смертный медальон спасал его от многих неприятностей, а то и преждевременной гибели. Подобная история случилась с жителем Павловска Ефимом Чуриловым.

Свой «смертник» Ефим Никанорович получил летом 1941 года под Киевом. Спрятал жестяной стаканчик в потайной карман брюк и понес его через все бои, а затем и плен, скитания, партизанские дороги. Осенью 1944 года он вместе с группой своих товарищей, бывших советских военнопленных, воевавших в составе партизанского отряда на территории Словакии, вышел к своим. И встретили там партизан совсем не ласково, едва не посчитали власовцами.

Впрочем, определенные основания сомневаться в том, кто они такие, у особистов были — обмундирование всех стран Европы, документов никаких, подтвердить их рассказ некому. Посадили в каталажку, несколько дней водили на допросы, и неизвестно чем бы это вообще кончилось, но Чурилова выручил его смертный медальон. Особисты изучили его, сделали необходимые запросы куда следует и уж сильно поверили Ефиму или нет, но из-под стражи выпустили и отправили воевать дальше.

По «Порядку» и без него

23 декабря 1940 года нарком обороны ССР маршал Тимошенко в срочном порядке созвал в Москву на совещание высший командный состав Красной армии: представителей Генерального штаба, командующих армиями и военными округами, руководящих работников наркомата обороны и начальников военных академий. Подводя итоги девятидневного совещания, Сталин спросил собравшихся в Георгиевском зале Кремля военачальников: «У кого есть какие предложения?». Встал командующий Забайкальским военным округом (будущий маршал Советского Союза. — Авт.) Иван Конев:

— Товарищ Сталин, у нас нет похоронных команд, на случай войны в полках надо предусмотреть их.