Читаем без скачивания Собрание сочинений. Т. 5 - Саша Черный

В коммунальной школе три дня не было уроков. Море залило всю дорогу и вырыло за лесом целый пролив, так что вброд даже верблюд не перейдет. Кроме того, в школе крыша с дыркой; сверху льет, как из чайника. Теперь будут чинить. Бабушка говорит — «на охоту ехать, собак кормить». Это значит, что крышу должны были починить до начала занятий.

На холмах розовый туман, очень бы тебе понравился. Щенок все растет, уже с трудом помещается в крокетном ящике, бока переваливаются наружу. Я его целый день пичкаю, прямо сил нет. Муравьи было скрылись, а теперь опять по всему лесу черными ниточками бродят. Чуть где с пирожком присядешь, так в рот и лезут. На дюнах опять сухие лилии зацвели. Правда ли, рыбак наш говорил, будто Париж в 120 раз больше Тулона? Вы же там, значит, тоже вроде муравьев бродите, каждый по своей улице взад и вперед? Хотел тебе послать морского ежа, но почтальон сказал, что он по дороге протухнет. Бросил ежа назад в море, пусть плывет к своим родителям, — может быть, они старенькие, и он для них рыбок ловить будет. Море сегодня тихое-тихое, точно первый ученик.

Мама твоя, действительно, похожа на Кармен, я на коробке с халвой видал. А папа твой ничего не понимает. От письма хорошо пахнет, потому что тетя Клавдия позволила из ее флакона на письмо капнуть.

Чернила кончились, будь здорова. На охоту ехать, собак кормить.

Митя

Дорогой Ми! У вас там чудеса: и тихое море, и туман на холмах, и лилии в дюнах, и морские ежи… Словно и не январь у вас, а морской апрель. Сняла со стены сухую морскую звезду, понюхала, — так волной и запахло.

А у нас дождик да дождик. Небо в желтой золе, снег было на одну минутку вечером выпал и сразу растаял, раскис. Изучаю города Франции по немой карте и все на юг сворачиваю… Ау, Митенька! Посылаю тебе по беспроволочному телеграфу воздушный поцелуй.

Теперь послушай. Были мы с мамой в гостях. И там старый пес живет, Гуливер. А в коридоре попугай, — он сердитый, но девочек любит. Я дала ему кусочек сахару, он лапу поднял и зажал. И вот, представь себе, пришел этот старый дуралей, Гуливер, хвостом завилял и стал перед попугаем служить… Мы все чуть со смеха не лопнули! Конечно же, попугай ему сахару не дал. Даром только унижался.

В четверг в три часа заберись на сосну, сядь на нашу дощечку, а я в это время влезу на раздвижную лестницу, усядусь наверху и буду думать, что сижу на нашей сосне рядом с тобой. На охоту ехать, собак кормить.

Нина

Дорогая Ни! У меня уже, слава Богу, шестнадцать крабов. Они живут в прачечной, в старом баке, и я каждый день меняю морскую воду, чтобы они были веселенькие. Самый маленький очень меня любит, и, когда я даю ему палец, он его сосет. Жалко только, что их нельзя брать с собой в кровать. Рыбак говорит, что это для них вредно. Море опять бушует. У наших камней брызги выше сосны и так дует, что волосы подымаются торчком, как у испуганного ежа…

Цесарка все еще кричит. Снесет яйцо и кричит, будто это такая важность. И так круглый год, а тетя Клавдия говорит, что у цесарки нет мужа и поэтому она тоскует. Летом мы с тобой поедем в Тулон и выберем ей подходящего.

Бабушка говорит, что у меня разбрасываются мысли. А сама, когда была маленькая, запихивала в нос своей грудной сестре перламутровые пуговки.

Письмо твое пришло в пятницу, поэтому с сосной ничего не вышло. У Маркизы опять появились блохи, так что за обедом невозможно усидеть на месте.

Твой старый друг (лучше новых двух).

Митя

Очень мы с мамой, золотой Митенька, смеялись. Сколько у тебя забот: и крабы, и цесаркин муж, и блохи. А я по вечерам часто сижу перед печуркой и мечтаю… Море выбросило на берег тяжелый ящик с золотом. Две трети я отдаю безработным беженцам, а на третью треть строю рядом с вашим заливом на горе (против семафора) виллу… Комнат много-премного, вокруг веранда на столбиках, и живут у меня русские дети, которым некуда деваться. Я — главная надзирательница, мама — главная учительница, а папа — главный учитель гимнастики. И всем нам страшно весело. Ты приезжаешь к нам с бабушкой на вашей двухколесной колеснице в гости. Мы выбегаем с криком, кормим мула миндальным печеньем, целуем вас и отправляемся собирать пробковую кору… А ночью раскладываем костер, поем нашу разбойничью песню, жарим шашлык и играем в чехарду (только пусть взрослые нагибаются пониже).

Я тебе одному открыла свои мечты. Это гораздо важнее твоих крабов, и щенка, и цесаркиной свадьбы.

Жму руку. Будь готов.

Нина

Дорогая Ниниша! Рыбак сказал, что золото тяжелое и всегда идет ко дну. И море давно уже ничего хорошего не выбрасывает. Вот список за последнюю неделю: спасательный пробковый пояс (надпись «Вальпарайсо»), сабо со сломанным носком, ящик из-под папирос, пальмовый чурбан, круглые поплавки, мертвая собачка и тому подобное.

Но я раскрываю все раковины, не пропуская ни одной. И когда найду гигантскую жемчужину, зарою ее за курятником до лета, до твоего приезда… Ты понимаешь?

Только, очень тебя прошу. Я не хочу приезжать в гости, а хочу быть в твоей детской усадьбе главным садовником. Ты же знаешь: я умею чистить картошку, и собирать виноград, и, если мул заболеет, я дам ему горячего оливкового масла с серой. Жалованья мне никакого не надо, лишь бы через день ты меня отпускала вниз к бабушке. Иначе я не согласен. Щенок грызет за ногу, больше писать не могу.

Митя

Здравствуй, Митенок! Наша газовая лампа капризничает: шипит и мигает, — не удивляйся, что строчки ползут то вверх, то вниз, как американские горы в Луна-Парке. Дома нет никого. Все уехали смотреть «Бедность не порок». Я еще не доросла до этой бедности и меня оставили дома; дали коробочку шоколадных папирос, чтобы я следила за печкой и не скучала. Вот я и покуриваю и пишу тебе письмецо.

Главным садовником тебя сделать нельзя, потому что ты даже тачки с места не сдвинешь. Перевернешься и надорвешься, и бабушка твоя мне этого не простит. Развивай пока свои мускулы, да присматривайся, как виноградную лозу подрезают да как мула запрягать. Козу за ноги держать всякий умеет. Не важничай.

На днях мне приснился сон, будто я — контрабас, а наша английская учительница по мне смычком водит. Очень щекотно. Потом будто в окно влез разбойник и спросил: «Где твои родители?» — «Ушли к соседям в 66 играть». — «Где ваши драгоценности?» Я папин подстаканник дала и мамин мундштук. А он рассердился и закричал: «Это мельхиор и поддельная черепаха, слезай с тюфяка, он у тебя жемчугом набит!» И всю морскую траву из матраса выпустил. Чихнул, потому что пыли много, и говорит: «Ты девочка честная, действительно, ничего нет». Сунул мне в руку бутылку прованского масла и исчез. Спроси у бабушки, что этот сон означает?

Когда мне очень скучно, я играю в море. Наливаю в большой таз воды, распускаю в ней синьку и купаю в голубой воде всех моих целлулоидных рыбок и человечков. Мама позволяет.

Кланяюсь Маркизе, и ее щенку, и твоей козе, и лилиям в дюнах, и всем черепахам, и всем ящерицам, и всем муравьям. И бабушке тоже.

Нина

Милая, мельхиоровая Ниночка! Бабушка объяснила, что твой сон от роста. Только ты, пожалуйста, не расти так быстро. Ты еще летом была выше меня на целую морковку. И это очень некрасиво, когда женщина длинная, а ее друг коротенький.

Поймал под камнем маленького осьминога. Посадил его к крабам, но они страшно перепугались, забрались в угол и трясутся. Они очень нервные. Я советовался с почтальоном, как мне осьминога переслать. Он сказал, что по почтовым правилам нельзя. Очень жалко. А то бы ты его купала в воде с синькой, и я бы тебе прислал еще морской соли, чтобы совсем было как море.

Наш летний шалаш растрепал ветер, в кроличьем домике оторвалась доска и кролики от сквозняка чихают днем и ночью; пещеру у моря занесло водорослями; на мимозе сломался главный сучок и выступило много клея, некому его собирать. Видишь, сколько у нас летом будет работы.

Пойди в парижский зоологический сад и узнай, нельзя ли там купить страусовое яйцо или, в крайнем случае, крокодиловое. Ты же знаешь, какой у нас летом горячий песок. У меня есть проект.

У нас роют новый колодец. Когда раздается взрыв динамитного патрона, утки подымают такой галдеж, собаки такой визг, а я такой писк, что тетя Клавдия стрелой вылетает из кухни и кричит: «Тьфу!» И все мы хохочем.

Твой друг Митя

Пишу тебе на «carte postale»[14], потому что у меня пульс и температура, и мама не позволяет много писать. Растирали меня теплым уксусом и поставили на всякий случай горчичник (щиплет!). Папа меня дразнит, что я теперь селедка с горчицей и уксусом. Очень щиплет, адрес мама надпишет, извини. Не позволяй твоему щенку бегать по морскому песку, а то он тоже простудится.