Читаем без скачивания Мировая холодная война - Анатолий Уткин

Правда, в Пентагоне рассчитывали на то, что по крайней мере оккупационные функции в Северной, Западной, Центральной и Южной Европе возьмут на себя Великобритания, Британское Содружество Наций, Турция и войска из французских и испанских колоний в Африке(16), однако содержать эти немалые силы пришлось бы преимущественно американской казне.

И все эти несметные полчища должны были на протяжении неопределенного времени поддерживать оккупационный режим на громадных просторах Евразии, многонациональное население которой, пережив на протяжении нескольких лет две мировые войны (в том числе и атомную) и крах существующих режимов, оказалось бы в поистине чрезвычайной экономической, экологической, социальной, национальной, политической и психологической ситуации! Не приходится сомневаться в том, что оккупационные власти столкнулись бы с непреодолимыми проблемами, а эффективный контроль над территорией побежденного в третьей мировой войне противника скоро превратился бы в фикцию. Вместе с тем поддержание даже такого «прозрачного» оккупационного режима потребовало бы громадных расходов и жертв со стороны США, и есть все основания сомневаться в том, что американское общество согласилось бы безропотно нести это бремя в течение неопределенного времени.

Видимо, далеко не все в Вашингтоне отдавали себе отчет в чудовищных размерах тех проблем, с которыми столкнулась бы Америка даже в случае своей победы над Россией. Например, в знаменитой директиве СНБ 20/1 с удивительным легкомыслием говорилось об оккупационном контроле над побежденным Советским Союзом: «Возможно, что в случае упорядоченного отхода советских войск с нынешней советской территории местный аппарат коммунистической партии уйдет в подполье, как он это сделал в районах, занятых немцами во время прошедшей войны. Он, вероятно, проявит себя частично в форме партизанских банд и повстанческих сил. В этом случае проблема будет решаться относительно просто; нам нужно будет только дать необходимые вооружения и военную поддержку любым некоммунистическим русским властям, которые будут контролировать этот район и позволить этим властям поступать с коммунистическими бандами в соответствии с традиционными процедурами русской гражданской войны"(17).

Ну, а если «в соответствии с традиционными процедурами русской гражданской войны» именно «коммунистические банды», что называется, «пустят в расход» эти самые «некоммунистические русские власти»? Каковы в таком случае должны быть действия американской стороны?

Авторы СНБ 20/1, однако, даже не пытаются рассмотреть подобную перспективу (кстати, вполне реальную). Им не до этого — они делят шкуру неубитого русского медведя: «Наша главная задача должна заключаться в том, чтобы никакой коммунистический режим, как таковой, не возродился бы в районах, которые мы однажды освободили и которые, как мы решили, должны оставаться освобожденными от коммунистического контроля. В остальном же мы должны избегать вовлеченности в решение проблемы «декоммунизации""(18).

Между тем поддержание эффективного оккупационного режима — эта лишь самая простая из задач, которую пришлось бы решать американским властям в случае победы в третьей мировой войне. Им пришлось бы строить новые отношения с побежденным противником; они столкнулись бы с необходимостью по-новому организовать всю геополитическую ситуацию в Евразии после краха Советского Союза; им, скорее всего, пришлось бы и оказывать в той или иной форме помощь населению этого колоссального региона, и так или иначе вмешиваться в дела проживающих там этнических групп, имеющих, как известно, крайне запутанную историю взаимоотношений.

Уже в конце 40-х годов американские аналитики задавались вопросом о последствиях применения атомного оружия против самих Соединенных Штатов, и результаты были этих размышлений самыми неутешительными. Например, в докладе Объединенного разведывательного комитета ОКНШ 382/5 от 23 июня 1948 г., озаглавленном «Стратегическая уязвимость Вашингтона», указывалось, что уже в 1952 г. советская сторона будет обладать способностью провести атомную бомбардировку американской столицы, и «в результате этого нападения мобилизация страны будет серьезно затруднена"(19).

Более того, атомная бомба поставила перед американскими политиками и военными стратегами серьезнейшие проблемы морально-политического характера. С момента основания Соединенных Штатов американская стратегия, по крайней мере, по отношению к великим европейским державам, оставалась сугубо оборонительной, и это обстоятельство нашло соответствующее отражение в мировоззрении самых широких слоев американского общества. Характер атомного оружия, однако, заставлял пересматривать традиционные представления «миролюбии» и «демократизме» Соединенных Штатов.

Например, в докладе исследовательской группы ОКНШ, посвященном оценке атомной бомбы как средства вооруженной борьбы (июнь 1947 г.), указывалось, что «в случае массированного применения атомных бомб последние не только могут свести на нет военные усилия любой страны, но и разрушить ее социальную и экономическую структуры, а также сделать невозможным их восстановление в течение длительного периода времени… Угроза бесконтрольного применения атомных бомб и других видов оружия массового уничтожения является угрозой человечеству и цивилизации. Только в том случае, если война будет объявлена вне закона и будет установлен соответствующий международный контроль над оружием массового уничтожения, может быть ликвидирована эта угроза народам мира».

Нет, это не цитата из заявления какого-нибудь антиядерного движения — этот доклад, как уже было сказано, вышел из недр Пентагона, да еще в то время, когда критика атомного оружия и тому подобное вольнодумство, мягко говоря, не поощрялись в государственных учреждениях США. Но вот что касается выводов, которые были сделаны авторами доклада, то они были весьма далеки от пацифизма.

«В отсутствии абсолютных гарантий нерушимости мира у Соединенных Штатов нет иных альтернатив, кроме производства и накопления запасов оружия, основанного на ядерном делении, и продолжения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, направленных на улучшение этого оружия и средств его доставки», — подчеркивали авторы документа. Последние, однако, не ограничились выдвижением рекомендаций о необходимости продолжения гонки атомных вооружений, которые, по их же словам, являются «угрозой человечеству и цивилизации». Они, по сути дела, впервые выдвинули концепцию превентивной атомной войны.

«Значение внезапного нападения возрастает вместе с каждым увеличением мощи вооружений. С появлением атомной бомбы внезапность приобрела высшую ценность, так как агрессор, нанося внезапный и неожиданный удар большим количеством атомных бомб, может… нанести окончательное поражение более сильному противнику».

Отсюда делался вывод: «Наши вооруженные силы должны планировать и действовать в соответствии с реалиями атомной войны… Наступательные действия будут единственным средством защиты, и Соединенные Штаты должны быть готовы прибегнуть к ним, прежде чем потенциальный противник нанесет нам существенный ущерб… И если в прошлом обязанности Президента, как Верховного Главнокомандующего, были ограничены (до официального объявления войны) ответными мерами в ответ на гибель американцев и имущества США, то в будущем его долгом будет защита страны от надвигающегося или начинающегося атомного нападения. Конгресс будет время от времени решать и перерешать, что является „агрессивным актом“, или „надвигающимся“, или „начинающимся“ нападением, с тем чтобы выработать постоянные инструкции для Верховного главнокомандующего для быстрого и наступательного возмездия другой стране, если она готовится к атомному нападению на нас «(20).

Как видно, авторы доклада не ограничились призывами к подготовке атомной агрессии. Фактически они предложили коренным образом пересмотреть конституцию США и заложенный в ней принцип «сдержек и противовесов», согласно которому президент США, являясь верховным главнокомандующим вооруженных сил Соединенных Штатов, не может начать войну по своему усмотрению: он должен все же получить санкцию американского конгресса. В докладе же фактически предлагалось исключить Капитолий из процесса принятия важнейших решений по проблемам войны и мира. Тем самым американский президент наделялся бы ничем не ограниченной, по сути, авторитарной властью в военных (и, следовательно, международных) делах. Очевидно, однако, что соответствующие изменения во внутриполитических полномочиях президента США не заставили бы себя ждать. Таким образом, самим фактом своего существования атомная бомба способствовала эрозии демократических принципов внутренней и внешней политики Соединенных Штатов, не говоря уже о моральных ценностях американского общества.