Читаем без скачивания Демон пробуждается - Роберт Сальваторе

Поцелуи становились все более жаркими, и постепенно страхи Пони растаяли; их смыл и унес прочь бурный поток внезапно нахлынувшей на нее страсти.

Потом они оторвались друг от друга, и Элбрайн погрузил свой взгляд в глубину ее глаз. Его рука протянулась и распустила шнуровку ее плаща. Тот упал, и Пони не возражала; воздух приятно холодил разгоряченную кожу. Потом Элбрайн одну за другой нащупал пуговицы ее рубашки и расстегнул их. Вскоре вся одежда лежала у их ног, но Пони не чувствовала ни стыда, ни смущения, и черные крылья прошлого больше не тревожили.

Спустя несколько мгновений и сам Элбрайн стоял перед ней обнаженный. Они подошли совсем близко друг другу, испытывая такое ощущение, словно по коже пробегают мурашки. По его просьбе она подняла руки, он тоже, и их пальцы сплелись над головами.

Потом его руки заскользили по ее телу, медленно, ох как медленно; кончики пальцев лишь слегка касались нежной кожи. Эти прикосновения рождали ощущение покалывания и желание, чтобы пальцы надавили сильнее, — но она чувствовала, что в этом случае дразнящее покалывание исчезнет. Чуть приоткрыв рот, Пони откинула назад голову, едва не тая в его объятиях, — сейчас его пальцы скользили по ее бедрам, описывая круги, так мягко, так нежно. Он поднял руку, откинул ее волосы и поцеловал в шею, раз, другой, третий, сначала нежно, потом все более страстно, даже чуть-чуть покусывая, так что из ее груди вырвался воркующий стон.

— Ты чувствуешь меня? — прошептал он ей в ухо.

— Да.

— Хочешь заняться со мной любовью?

Пони замерла на мгновенье, прислушиваясь, не проснутся ли пугающие воспоминания. Внизу плясало пламя костра, словно предостерегая о чем-то, и ей припомнилась ночь свадьбы. Но сейчас все было совсем по-другому, да и сам этот мужчина был совсем другой. Сильнее Коннора.

Дикий, никому не подвластный, пугающе сильный. И верный. Очень верный.

— Да, — еле слышно ответила она.

Они опустились на плащ и отдались во власть настоящему; однако общее прошлое тоже сближало их. Для Элбрайна этот момент стал кульминацией его юности — как будто все, что было прежде, вело и направляло его к слиянию с этой женщиной, изначально предназначенной для него, родной и душой, и телом, его Пони. Этот момент подводил черту под дружбой мальчика и девочки и знаменовал собой начало новых, более глубоких взаимоотношений мужчины и женщины. Любовь, не покидающая их все эти годы, сейчас повернулась совсем новой гранью, соединив два тела в одно. Он был счастлив, так счастлив, как никогда, — и одновременно стал необыкновенно уязвим, потому что, случись что-нибудь с Пони, потеряй он ее снова — и в его сердце появится незаживающая рана, а жизнь потеряет всякий смысл.

Для Пони этот момент стал концом тьмы; барьер между нею и окружающим миром рухнул, тяжкие воспоминания унесла прочь нежность. Ее переполняла любовь, а если что и приходило на память, то их общее с Элбрайном детство: как он дергал ее за волосы, а она в ответ награждала его тумаками; как друзья поддразнивали его, а он стойко выносил их насмешки, не отрицая, что неравнодушен к ней; их долгие разговоры и прогулки по северному склону; Гало; тот незабываемый миг, когда он в первый раз поцеловал ее. Он и сейчас целовал ее, но эти поцелуи не обрывались в пронизанный смертными криками мрак; они длились и длились — его поцелуи, его прикосновения, ощущение близости и полного слияния, как физического, так и духовного. Отныне их жизни были связаны воедино — общими воспоминаниями, любовью потерянной и вновь обретенной; долгие годы они были в разлуке, и все же в этот момент знали друг о друге все.

Потом они просто долго молча лежали рядом, завернувшись в плащи, глядя на огонь. Элбрайн встал, чтобы подбросить дров в костер, и Пони засмеялась, глядя, как он прыгает по замерзшей земле. Когда он вернулся, она поплотнее закуталась в плащ, делая вид, что не пустит его к себе.

Но улыбка выдала Пони. Она также воспламенила Элбрайна, а еще больше — их шуточная борьба, закончившаяся тем, что он залез под плащ, прижался к ней — и весь мир снова закружился в бешеном водовороте.

Дикий, никому не подвластный, пугающе сильный.

Позже он склонился над ней, в свете затухающего костра глядя в ее лицо.

— Моя Пони, — прошептал он. — Моя жизнь была так пуста, так бессмысленна, что я даже не чувствовал этого. Только сейчас, когда ты вернулась ко мне, я ощутил эту пустоту.

— Это не так, — мягко возразила она.

— Моя Пони… Краски мира снова вернулись ко мне.

Он закрыл глаза и поцеловал ее.

Ночная тьма сгущалась над ними, ветер выл и стонал среди деревьев, посвистывали немногие птицы, у которых хватило смелости остаться тут на зиму. Где-то в отдалении завыл волк, другой подхватил его песнь. Для Элбрайна эта привычная музыка природы сейчас звучала ярче, чем когда бы то ни было, чем даже в годы его пребывания в зачарованной эльфийской долине.

Он заснул крепким сном без сновидений, но Пони не спала всю ночь. Лежа рядом с Элбрайном, она думала о Конноре и их брачной ночи, о мрачных воспоминаниях, которые с такой силой тогда нахлынули на нее. Не отдавая себе в этом отчета, она потирала то место ладони, на котором остался ожог от уголька.

И сейчас ей тоже припомнилось все — крики погибающего Дундалиса, пожары и кровь, мертвый Олван у ног великана и она сама, с плачем втискивающаяся в темную щель под фундаментом горящего дома.

Однако теперь это были просто воспоминания, а не черные демоны, несущие в себе угрозу. Теперь рядом был Элбрайн, и никакие демоны стали ей не страшны.

Слезы струились по ее щекам — она оплакивала погибших. Потом печаль отпустила ее сердце. Пони обняла спящего Элбрайна и улыбнулась, чувствуя себя свободной от всего, что так долго мешало ей жить, — впервые с того далекого дня, когда они сидели на холме и их губы слились в поцелуе.

ГЛАВА 37

ГЛАВНАЯ ДОБЫЧА

— Проклятье! — пробормотал тощий нервный человек, пятясь от капкана и безобразного гуманоида, попавшего в него. — Черт меня побери! Ох, черт меня побери! Крис! Крис!

Тут до него дошло, что, если поблизости бродят другие такие же твари, этот вопль может привлечь их внимание. Зажав ладонью рот, он побежал по полю, другой рукой шаря по широкой перевязи, с которой свисали многочисленные кинжалы. Вот беда! И укрыться негде — трава хоть и высокая, но растет небольшими пучками, а так все только снег да снег.

Страх немного отпустил Бурундука, когда он заметил своего приятеля, лысого и тоже худого; тот выскочил из леса с мечом наготове.

— Бурундук! — негромко позвал он. — Бурундук, где ты?