Читаем без скачивания Крещение огнем. Борьба исполинов - Максим Калашников

Анатолий Панченков начал работать над проблемой экранопланов в 1962 г. еще в Институте гидромеханики Академии наук Украинской ССР. В отличие от другого экранопланостроителя, Ростислава Алексеева, Анатолий Николаевич не спешил выдавать серийные образцы новой техники. Он решил раз и навсегда решить проблему устойчивого полета экраноплана вблизи поверхности. Вместе с В. П. Королевым Панченков тогда пришел к выводу: нужными свойствами будет обладать машина, построенная по схеме «утка» — удлиненный фюзеляж, основное крыло — сзади. Летом 1963-го прошли первые испытания буксируемой модели на реке Десна. Для того чтобы машина обладала высокими аэродинамическими качествами, Панченков разработал крыло с полуэллиптической осью и крыло сложной формы с «ластами» на конце. Позднее, в 1980-м, панченковцы пришли к выводу о большей перспективности именно «ластового» крыла. Испытания моделей 1962–1966 гг. блестяще доказали: самостабилизирующийся, устойчиво летящий экраноплан возможен! В 1965-м в Киеве построили первый экраноплан-»утку» — АДП-02. Однако не удавалось решить проблему взлета экраноплана с водной поверхности.

В 1968-м Панченков переехал в Иркутск — работать главой лаборатории теории динамических систем Сибирского энергетического института СО АН СССР. Тут открывался простор для новых экранопланных испытаний: надо льдом Байкала, искусственных Иркутского и Братского морей. К сотрудничеству привлекли ребят из Иркутского политехнического института. К 1971-му Панченков вместе с В. Я. Уризиченко и В. И. Орищенко построили экраноплан АДП-4М, а затем (1980) и «Орфей». Первые испытания 1971-го надо льдом Байкала были успешными. Потому в восьмидесятом на свет появился первый пассажирский восьмиместный экраноплан АДП-5 «Орфей». Делали его в Иркутском авиационном производственном объединении, готовились к серийному выпуску. В тоталитарном СССР, где, если верить нынешним уродам-»элитариям», подавлялась всякая инициатива, профессору Панченкову удалось создать Межвузовскую лабораторию по околоэкранной аэродинамике. Наша страна получала шанс первой в мире овладеть принципиально новым видом скоростного транспорта и боевой техники.

Пять лет шли испытания «Орфея». В трех модификациях! Я, читатель, много раз смотрел подаренный мне Панченковым чернобелый фильм о них. Летом машины носились над водной гладью, зимой — над ледяным покровом. Выяснилось, что при наличии взлетно-посадочных площадок и колесного шасси экраноплан может летать над целинной тундрой, степью, болотами и песком. Словом, над относительно гладкой поверхностью. Со скоростью 170 км/час и на высоте 80 см.

В 1985 г. на испытания вышел аппарат АДП-07 (Панченков — научный руководитель проекта, генконструктор — К. Б. Попов). К тому времени в Иркутском политехе образовалась целая плеяда учеников Панченкова: Попов, Гусев, Стерхов, Мартынов). АДП-07 уже мог совершать подлеты, перепрыгивая через препятствия.

Увы, тогда, когда все было готово к экранопланному прорыву, к власти в стране пришли разрушители и кретины. В 1993–1994 гг. ученики Панченкова построили легкий экраноплан «Байкал— 2». Тоже умеющий перелетать через препятствия, а не только скользить по невидимой воздушной подушке экрана. С амфибийным шасси. Но увы, аппарат довели лишь до предполетных испытаний. В Эрэфии он оказался никому не нужен…

В альтернативной же реальности в Иркутске возникал мощный центр экранопланостроения мирового масштаба. Отметим — параллельно с алексеевским в Нижнем Новгороде, где также удалось преодолеть проблемы неустойчивости машин, достичь эффекта самостабилизации. СССР мог обрести сильный «экранофлот» — источник многомиллиардных доходов в гражданском варианте и мощное средство уничтожения Военно-морских сил НАТО в варианте военном. Ведь экраноплан — отличный ракетоносец, убийца надводных кораблей, способный действовать в связке с космической разведкой и авиацией. И он же — скоростной охотник за подводными лодками. Рассекречивание работ над новыми машинами и сама возможность появления больших экранопланов у Советского Союза становилось психологическим шоком для США, вынуждала их искать новые ассигнования на программы своего экранопланостроения. А в нем Штаты отставали от СССР на десятки лет!

Так мог бы завершиться 1985 г. Но, к сожалению, горбачевская клика пустила события совсем в иное русло. В привычной нам реальности наступает плохая полоса — 1986–1987 гг. То было начало конца Советского Союза. Страны, погибшей исключительно из-за глупости, подлости и эгоизма правящей верхушки. Мы с вами, читатель, приступаем к самой печальной части истории грандиозного психотриллера под названием «холодная война».

Лирическое отступление Грозные годы: взгляд из 6-го ЦНИИ Минобороны СССР

Интересно, а как в 1981–1986 г г. и далее воспринимался американский военный вызов нашей генеральской верхушкой? В поисках ответа на сей вопрос мы встретились с людьми, работавшими в 6-м Центральном научно-исследовательском институте Минобороны СССР и в системе космической разведки ГРУ Генштаба. Поскольку мы не вправе ставить этих людей под удар, скроем их настоящие имена и будем называть их просто «Иксом» и «Игреком».

— 6-й ЦНИИ существует под тем же названием и поныне, — рассказывает Икс. — Его задача — изучение военных возможностей нашего вероятного противника. И прежде всего — Соединенных Штатов. Информация для нас с 1977 года отфильтровывалась и направлялась информационным управлением ГРУ Генштаба. Можно сказать, ЦНИИ работал на него. Институт работал и на отраслевые проекты. Например, на Министерство судостроительной промышленности, на военное кораблестроение. Там приходилось согласовывать технические характеристики с разведкой. В ход шли как прямые разведданные, так и аналитика, наш прогноз. Подобно этому шла работа и с военным космосом. Все делилось на несколько направлений: «стратеги», военно-техническая аналитика и экономика. Ну и, собственно, информационное обеспечение. Тогда институтом командовал умный мужик, генерал Вадим Александрович Кожевников. Харизматическая фигура, без всякого преувеличения.

Я работал с 1980 г. по военно-морскому направлению.

— Восемьдесят первый — это рейгановское обострение холодной войны. Вы его почувствовали?

Икс:

— Больше всего — в мае 1981-го. Состоялось небезызвестное заседание Политбюро, об итогах коего информировали не только высшее руководство, но и среднее звено ГРУ и 6-го ЦНИИ. Нам сказали: страна находится в предвоенном периоде. Конечно, это не начало сорок первого, но как минимум осень тридцать девятого.

— И что же, нервозность чувствовалась? Мы действительно драматически отставали от главного врага?

Икс:

— Нет. Не чувствовалась. И никогда подобного «сверху» нам больше не говорили. Не было внутреннего «мандража». Не собирали мы «тревожные» чемоданы, не выезжали за город на запасные объекты и командные пункты.

Мне довелось заниматься ключевым направлением: подводной войной и гидроакустикой. А в акустике мы железно отставали. Это касалось процессорной обработки сигнала. Мы толькотолько это осваивали, а у американцев процессоры применялись везде. Все поколения многоцелевых лодок «Лос-Анджелес» и «Огайо» применяли буксируемые антенны — неизлучающие средства обнаружения. Мы пытались наверстать отставание, гидроакустикой плотно занималась Военно-промышленная комиссия при Совмине СССР. Удалось сделать систему «Скат» с буксируемой антенной.

До конца 1986 года противостояние было очень напряженным. Мы были ошарашены успехами США на море. Надо сказать, в войне на море у нас были шансы. И если брать подводный флот, то Советский Союз обладал уникальными командирами лодок. Я считаю их Маринеско мирного времени. Они ухитрялись проходить внутрь ордера (боевого порядка) американских ударных авианосных группировок. И их никто не слышал. Я имею в виду, когда наши ходили на самых новых советских лодках, где шумность удалось снизить. Они отрабатывали учебные атаки по американским авианосцам и ускользали необнаруженными. Таких я лично знаю. Сейчас (начало 2007 г.) двое таких командиров живут в ближнем Подмосковье. Один с Тихоокеанского флота, трижды представлялся к званию Героя, но так его и не получил. Другой — с Северного флота, с тремя боевыми орденами, но тоже не получил звезду Героя. Качество советских командиров подлодок оценивалось объективно. Все видели, как ты работаешь, как спасаешь людей, как не допускаешь аварий и работаешь в боевой обстановке, как последнюю моделируешь, как обеспечиваешь боевую подготовку. И все это делаешь сам!

Командиры у нас были замечательные. Они умели действовать в условиях технического превосходства противника. В этом отношении подводный флот СССР в начале 80-х сильно отличался от надводного. Подводники меньше всего оказались изуродованными бюрократизмом и администрированием, от чего сильно страдал ВМФ СССР. Они-то действовали на самом переднем краю, в реально боевой обстановке! Почти на настоящей войне. И так вплоть до конца 80-х, когда произошел слом. Но до того был 1987-й год и операция «Атрина». Тогда новый командующий ВМФ СССР адмирал Чернавин произвел крупнейшее в истории боевое развертывание атомных подлодок в Атлантике. Они двумя «траншами» вышли с Кольских баз, незаметно для американцев вышли на рубежи у берегов США и произвели учебные атаки на крупнейшие промышленные центры и центры противолодочной обороны врага. Н у, а слом произошел из-за того, что в стране все покатилось в хаос. Люди стали подавать рапорты об отставке. Они могли бы «вытащить» своих старпомов в командиры лодок, подготовить свою смену. Но вы же помните, что творилось у нас при позднем Горбачеве!