Читаем без скачивания Антология советского детектива-43. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Корецкий Данил Аркадьевич

— И это будет твой последний отстойник! — сказали Стосу в колонии.

Но такой вариант его не устраивал…

Теперь снова нужен был пистолет — обрести силу. Для того и приехал в Таджикистан. Блондин не вовремя встрял в игру. С ним три года спали на одних нарах. Не устоял Стос, принял заманчивое предложение переночевать на пуховых подушках. Вот и упустил время.

Забрезжил рассвет.

Стос решительно поднялся, отряхнул брюки.

— Фамилия?

— Сергеев.

— Имя, отчество?

— Анатолий Степанович.

— Повторите, пожалуйста, еще раз.

— Сергеев…

— Достаточно. И букву «р» вы прекрасно выговариваете, и букву «с».

— А почему я должен их не выговаривать?

— Вот в этом мы сейчас и разберемся.

— Вы меня с кем-то путаете.

— Нет, гражданин Сергеев. В Алма-Ате вы оставили отпечатки пальцев на одном из лотерейных билетов. Вот дактилокарта и раскрыла, кто вы есть на самом деле.

— Дело шьете, гражданин начальник?

Полковник Мирзоев возразил:

— Отчего же? Сами нечисто сработали. К тому же никакой вы не Сергеев, а Петренко Степан Александрович. В последний раз отбывали наказание за мошенничество в ИТК усиленного режима.

— Во даете! — сказал Сергеев-Петренко.

— Еще могу свести вас со старым знакомым, — предложил Мирзоев.

— Кто же это?

— Майор Тагаев.

— Спасибо, что напомнили. А пушечку мою для копирования денег куда дели?

— Стоит на почетном месте в нашем музее.

— Вон как меня вознесли!

— Не вас, Степан Александрович, а майора Тагаева.

— Очень приятно.

— Вы — хороший график, Петренко, а так себя разменяли.

— Это верно. Мне бы в лауреатах ходить. Бородка, знаете ли, такая — клинышком, галстук-бабочка…

— Ну, хватит лирики, — оборвал полковник. — Пора давать показания. Тем более что ваша дама не стала скрывать, откуда у нее выигрышная облигация.

— Поздравляю, гражданин начальник. Отлично сработали. Надеюсь, мне зачтется чистосердечное признание?

— Суд решит. А пока вот бумага и ручка. Не забудьте написать, где остальные облигации, которые вам передал Зардодханов.

— Будет сделано, гражданин начальник. Зачем они мне теперь?

Лолу допрашивал капитан Успенский. Она была напугана:

— Это ворованная облигация?

— Да. И вам лучше говорить правду.

Лола подробно рассказала, как познакомилась с Анатолием, сколько раз он у нее бывал, какие делал подарки.

— Можете идти, — сказал Успенский после того, как она подписала протокол допроса. — Если понадобитесь, мы вас вызовем.

Стараясь успокоиться, она долго бродила по городу. Вернулась домой, когда у Валентины уже погас свет в комнате.

Лола сняла туфли в прихожей и, шумно вздохнув, легонько постучала к соседке в дверь.

— Валюша, ты спишь?

Ответа не последовало.

Лола опять вздохнула и осторожно, на цыпочках прошла к себе.

Шипы и розы

Байматов закончил дела в городе и решил выехать по холодку. Будильник поднял его в половине шестого утра. «Жигули» сразу завелись. Удобно разместившись в водительском кресле, археолог плавно тронул машину с места.

На улице 40 лет Октября, в районе мясокомбината, Байматова остановил незнакомый мужчина.

— Вы, случаем, не в Кокташ?

— Садитесь, нам по пути.

Пассажир был коренаст. Обрюзглое лицо с отвислым подбородком. Где-то Байматов уже видел этого человека. Он напряг память. Нет, пожалуй, раньше не встречались.

Пассажир оказался немногословным. Впился глазами в фотографию спящего Будды, укрепленную на панели щитка приборов.

Байматов перехватил его взгляд.

— Аджина-тепе. Слыхали, должно быть?

— Да вроде нет.

— Ну как же? Об этом в газетах много писали.

— Я приезжий.

— Тогда понятно. Мы тут целый архитектурный комплекс раскопали неподалеку от Курган-Тюбе. Буддийский монастырь седьмого-восьмого веков. Десятки культовых и жилых помещений, расписанных фресковой живописью, сотни статуй. — Он показал на фотографию. — И эта — Будда в нирване — самая большая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Любопытно.

— А сколько подлинных шедевров из золота и серебра, гончарных изделий! Никогда не интересовались археологическими находками?

— Как вам сказать…

Держал Стос в руках монеты старинной чеканки.

Одна из них до сих пор не разыграна. Да и некому ее теперь разыгрывать.

А было так…

Не отсидев и половины срока, Стос ушел во льды. Но овчарки настигли — и снова суд. Статья сто восемьдесят восьмая Уголовного кодекса РСФСР.

Он с ней уже был знаком: за побег из мест заключения.

«В самом деле, — решил он тоскливо, — удобрят здесь землю моими костями».

Однако все еще ходил гоголем, довольствуясь блатным авторитетом. От работы увиливал, а вскоре придумал себе дельце. Газеты да резина от подметок. Ну и еще клейстер из пайки хлеба. Вот и весь подсобный материал. Трафарет накладывал сажей. Готовы карты.

— Играем в «стос»!

Желающих оказалось много. На пайку хлеба, на табачок. На деньги, которые будут потом.

Стос всех обыгрывал. Один лишь человек на земле был, которому везло больше. Бродил где-то с неразделенной монетой. В «волнах» числился — нерешенный конфликт. А здесь, на Колыме, никто не знал, что он, Стос, тоже вор вне закона.

И вдруг новая партия заключенных.

— Вот и свиделись, Стос!

Конец будет Стосу, если тот, силой и хваткой уже давно превзошедший своего бывшего атамана, расскажет о его позоре. Впрочем, выгодно ли ему самому рассказывать?

Так или иначе, но Стос решил опередить события.

Собрал дружков и стал клясться. Был я вором в «волнах». Так, мол, и так. Предлагал разыграть пол-монету, но этот не захотел.

— Врет он! — налился гневом новичок.

— Ну вот, — угрюмо заключил Стос. — Не решить этот конфликт. А всю жизнь ходить так не хочу! — Выхватил из ботинка самодельный нож и ударил себя в грудь.

Новичок, недолго думая, вырвал у него из груди нож и всадил себе под самое сердце.

В больнице Стоса выходили: знал, куда ударять ножом. Перед выпиской сам себе левой рукой написал записку: «Ты подлец, потому что пришел выяснять конфликт с ножом».

Вызвал начальника колонии:

— Порешат они меня, гражданин начальник.

Добился своего. Решили перевести Стоса в другую колонию. Но он по дороге сумел бежать.

Ночь была смутной, и утром Лола чувствовала себя совсем разбитой. Валентина уже возилась на кухне.

— Ты что вчера так рано легла? — спросила Лола.

— Нездоровилось.

За чаем Валентина обронила:

— А твой уехал?

— Да, — сказала Лола дрогнувшим голосом.

— Поругались, что ли?

Лола не могла больше молчать. Нужно было поделиться с кем-то своей растерянностью, болью. И она выложила подруге всю правду.

— А кто же тогда Семен? — испугалась Валентина.

— Не знаю.

— Но ведь они друзья. А если он вдруг явится сюда? Я боюсь.

— И я тоже. — Лола в изнеможении опустилась на табуретку. — Еще, чего доброго, подумает, что я выдала Толика.

Некоторое время они молчали. Валентина первой пришла в себя.

— Давай позвоним Ире.

— Давай…

— Это ты, Валюта? — спросила Ирина сонным голосом. — Что случилось?

Торопясь, Валентина стала рассказывать, в какую неприятную историю они попали.

— Я же говорила, что все это плохо кончится! — с досадой произнесла Ирина.

— Ладно мораль читать. Лучше посоветуй, что нам делать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я вам сейчас перезвоню…

Вскоре женщин уже принимал полковник Мирзоев.

— Значит, вы говорите, что Анатолий привел друга? Что вы о нем знаете?