Читаем без скачивания Во имя государства (сборник) - Юлия Латынина

Наконец они отошли от стола. Голова Идасси немного кружилась от запаха протухшего мяса, и он был вполне благодарен Даттаму, когда тот, содрав перчатки и запачканный кровью плащ, вышел в сад. Там он долго, отфыркиваясь как бобер, мыл лицо и руки, и потом вылил на себя целую горсть настоянного на спирту благовония.

– Вы не показывали этого государю, – сказал Идасси, кивнув на домик.

– Государь вряд ли выдержит такое зрелище, – сухо сказал Даттам.

– Кто эта девочка? – спросил Идасси.

– Наложница наместника Иниссы, – ответил Даттам, – ему показалось, что ее отравили, и вот он прислал тело нам. Конечно, это прекрасно, что наместник верит в науку, но за четыре дня путешествия девица изрядно протухла, как вы можете заметить. Я бы подарил поместье тому, кто скажет, как сохранять трупы. Вы знаете, что до сих пор во всех анатомических атласах порядок картинок соответствует порядку, в котором портятся органы, – сначала рисуют кишки и желудок, потом печень, сердце, – пока не дойдут до костей?

– Ее действительно отравили?

– У нее отек легких, – сказал Даттам, – кто знает отчего? Может, и не от яда.

– Значит, вы не всегда можете уличить отравителя?

– Пока лучшим средством уличить отравителя остается дыба, – усмехнулся Даттам, – но вряд ли наместник Иниссы вздернет на дыбу свою старшую жену, которая к тому же троюродная племянница первого министра Руша.

Они прошли по саду и поднялись в главный дом, но не в приемный зал, куда сначала провели Идасси, а в личные покои Даттама, в небольшую комнату, где стены были занавешаны гобеленами, а пол – коврами; из приугольных курильниц поднимался голубоватый дымок, и в серебряной мисочке перед алтарем плавали свежие дубовые ветки.

Даттам хлопнул в ладони, и в комнату вошел красивый молодой монашек с подносом, полным печений и фруктов. Следом другой внес чайник. Роспись на чайнике изображала все три пояса мира, – почву, по которой полз слепой крот, средний мир, где росли злаки и бродили олени, и небо, украшенное луной и редкими верхушками сосен. Даттам взял чайник и стал наливать Идасси чай, и Идасси вдруг подумал, какое это счастье – держать в руке весь мир, вот так, как Даттам держит сейчас чайник.

Идасси вдруг отставил чашку в сторону.

– О чем же вы хотели говорить со мной, Даттам? – спросил он. – О чем вы хотели говорить после того, как отняли у меня победу в стрельбе из лука, посмеялись надо мной на глазах самой государыни?

Настоятель храма Шакуника оглядел сидящего перед ним юношу, и на его тяжелом, чуть обрюзгшем лице с квадратной челюстью и желтыми тигриными глазами не было даже тени улыбки.

– Идасси, – сказал он, – вы думаете, что государыня Касия вас любит. Вы ошибаетесь. Есть люди, неспособные никого любить. Я отношусь к их числу, государыня Касия относится к их числу. Вы показались опасным государыне. Очень опасным. Вспомните, чем до сих пор кончали все фавориты маленького императора. Вспомните, что ни один из них не был удален самой государыней, – против каждого она сумела восстановить собственного сына. Лахия был казнен за взяточничество, Удан сослан за казнокрадство, – и во всех этих делах милосердие государыни выгодно оттеняло безжалостность и вздорность молодого императора. Этим государыня достигла двух вещей, – все опасаются быть друзьями императора, и никто не хочет видеть его на троне.

Идасси нагло усмехнулся. Даттам сидел, не шевелясь. Его сильное полное тело, казалось, совершенно расслабилось средь подушек, и Идасси решил бы, что колдун совсем не волнуется, если бы короткие плотные пальцы Даттама не вертели витой браслет, сделанный в форме змеи, кусающей свой хвост.

– Что же касается вас, Идасси, – продолжал Даттам, – то вас нельзя сослать или казнить, потому что ваши родственники воспользуются этим, чтобы напасть на империю. И государыня решила сделать так, чтобы государь охладел к вам. Трудно ли заставить полудикого мальчишку влюбиться в красивую, хотя и стареющую женщину? А государыня красива и умна, – кто мог бы двадцать пять лет назад подумать, что дочка простого крестьянина, неграмотная двенадцатилетняя девочка, представленная императору среди тысячи двухсот наложниц, станет повелительницей ойкумены? Но в тот миг, когда государь уверится, что вы изменяете ему с его матерью, – вы перестанете для него существовать, Идасси. А государыня прикажет принести перо и напишет указ о назначении вас сырным чиновником в какую-нибудь Иниссу.

Идасси покраснел от бешенства, и рука его поползла к поясу, туда, где в складах белой рубахи был запрятан широкий нож с треугольным, как акулий плавник, лезвием.

– Я говорю это вам, Идасси, – благожательно продолжа настоятель храма Шакуника, – потому что вы необыкновенно умный мальчик. Если б речь шла о глупце, даже бы не стоило ему говорить, что его не любит женщина, и какая женщина… Но вы, я думаю, сами подозреваете, в чем дело. А если вы вообразили, что государыня Касия ради вас может отправить в отставку Руша, – о нет, отставка первого министра так перепугает многих чиновников, что они, пожалуй, вспомнят о том, что законный государь – Инан. Не надейтесь, что государыня Касия поручит вам войско, – женщина, которая не доверяет полководцам империи, уж конечно не будет доверять варвару.

– Чего вы заботитесь обо мне, Даттам? Ведь вам нет дела ни до меня, ни до государя. Вы не любите его.

Императорский наставник улыбнулся.

– Если бы я осмелился выказать свою любовь к государю, – сказал он, – я был бы сейчас там же, где и его предыдущие любимцы. Несмотря на мою репутацию колдуна или благодаря ей.

Помолчал и добавил:

– Став любовником государыни, вы погубите себя, Идасси. Не став им, вы останетесь смешным варваром-мальчиком, другом кукольного императора, которого забывают накормить ужином, и ваша жизнь не будет стоить ни гроша с той секунды, когда в вашем королевстве за горами вспыхнет новая междоусобица. А она вспыхнет очень скоро – бьюсь об заклад, что государыня Касия уже послала людей и деньги ее возбудить!

– И какой же выход вы предлагаете?

– Храм Шакуника может помочь вам. Храм может вернуть императору то, что ему принадлежит по праву.

– Храм Шакуника, – сказал рыжеволосый варвар, – владеет половиной империи. Что же должен будет отдать император за то, что вы обещаете? Вторую половину?

Даттам только улыбнулся.

– Мы поговорим об этом потом, мальчик. А сейчас бери свой узелок и беги, а то опоздаешь на вечерний прием к государыне.

Однако в этот день Идасси так и не надел своего нового платья. Вернувшись во дворец, Идасси не стал открыто входить в лицей. Вместо этого он перемахнул через ограду в секретном месте и, взобравшись по крыше, проник в свою комнату. Комнаты лицеистов никогда не закрывались. Идасси убедился, что обиталища его не посещал никакой курьер и что никакое письмо его не дожидается. Идасси тихонько засунул сверток с новым платьем в ларь, выбрался из комнаты через окно и через пять минут лежал в густых зарослях рододендрона, окаймлявших главную дорогу к зданию лицея.