Читаем без скачивания Академия и хаос - Грег Бир

А Ванде не оставалось ничего иного, как только позволить любимому деду оставаться таким, каким он был во все времена, — умным, сильным и упрямым человеком. Ей приходилось полагаться на его интуицию. А если он был прав… если он был прав, то им следовало пересмотреть свои планы.

— Знаешь, у меня почти легко на сердце! — сказал Гэри утром, после того как они приехали в квартиру Ванды и Стеттина, чтобы передохнуть. Он сидел за маленьким столиком в нише гостиной. — Никому я теперь не нужен.

— Ты нам нужен, дед, — возразила Ванда. Она готова была расплакаться.

— Конечно, но только как дед, а не как спаситель. Честно говоря, именно эта грань моей роли во всей этой ерунде меня так возмущала. Подумать только… а ведь было время…

Лицо его приобрело отстраненное выражение.

Ванда прекрасно понимала, что дедова бравада искусственная, напускная, что его разговоры о том облегчении, которое он якобы испытывает, — это самозащита.

Она ждала подходящего момента, чтобы рассказать ему, что происходило в его отсутствие. Стеттин ушел на все утро, чтобы проследить за приготовлениями к отъезду. Все сотрудники Проекта должны были вскоре покинуть Трентор независимо от того, резонно это или нет. Потому и у Ванды со Стеттином не было причин что-то менять в собственных планах.

— Дед, к нам приходил один гость… до того, как начался судебный процесс, — сказала она, сев к столу напротив Гэри.

Гэри посмотрел на внучку, и простоватая усмешка, за которой он прятал свои истинные чувства, стала более мрачной.

— Я не хочу знать, кто это был, — заявил он.

— Это был Димерцел, — сказала Ванда. Гэри закрыл глаза.

— Он не вернется. Я подвел его.

— А я думаю, ты ошибаешься, дед. Утром я получила сообщение, как раз перед тем, как ты проснулся. От Димерцела.

Гэри упорно не желал испытывать воодушевление, которое, по мнению Ванды, должна была вызвать у него эта новость.

— Наверняка речь идет об улаживании каких-нибудь мелочей, — буркнул Гэри.

— Предстоит встреча. Он хочет, чтобы мы со Стеттином тоже присутствовали на ней.

— Тайная встреча?

— Думаю, не такая уж тайная.

— Ну да, естественно, — хмыкнул Гэри. — Линь Чену теперь положительно плевать на то, что мы делаем. Он вышвырнет всех энциклопедистов с Трентора на Терминус, в эту бесполезную ссылку!

— Наверняка от создания «Энциклопедии» будет какая-то польза, — возразила Ванда. — Большинству энциклопедистов неизвестен более глобальный план. Так что им, в общем и целом, все равно, где работать.

Гэри отмахнулся.

— Это наверняка очень важно, дед.

— Да, да! Конечно! Это наверняка ужасно важно, но это будет последняя встреча.

Он так хотел снова увидеться с Дэниелом — хотя бы только для того, чтобы пожаловаться ему, излить душу! Ведь он мечтал об этой встрече — а теперь боялся ее. Как он сумеет объяснить свой провал, крах Проекта, тщетность психоистории?

Дэниел отправится куда-нибудь еще, найдет кого-нибудь другого, осуществит свои планы каким-нибудь иным способом…

А Гэри умрет и будет забыт.

Ванда с большим трудом заставила себя прервать раздумья деда.

— И еще нам нужно составить график записей, дед.

Гэри снова посмотрел на Ванду. Глаза его были пугающе пусты. Ванда мысленно прикоснулась к его сознанию — бережно и незаметно, как только могла, и отшатнулась. Эмоциональный мир деда был подобен бесплодной пустыне.

— Записей?

— Твои высказывания. О кризисах. Времени у нас совсем мало.

Лицо Гэри при воспоминаниях о перечне кризисов, предсказанных психоисторическими методами на несколько ближайших столетий вперед, исказилось гневом. Он в сердцах стукнул кулаком по столу.

— Проклятье! Неужели никто ничего не понимает? Что же это такое? Всеобщее помешательство? Тупик? Бесплодные надежды ста тысяч сотрудников? Ну конечно! Общее объявление уже озвучено? Нет? В таком случае я сам сделаю такое объявление, нынче же вечером… Я скажу всем! Я скажу всем, что все кончено, что они отправятся в бессмысленную ссылку!

Ванда с трудом сдерживала слезы. Она тоже была в отчаянии.

— Пожалуйста, дед, прошу тебя. Встреться с Димерцелом. Может быть…

— Хорошо, — отозвался Гэри и снова помрачнел. — Прежде всего — с ним.

Он уставился на ссадину на костяшке. Рука разболелась. И шея и спина. Все болело.

Ванда увидела капельку крови на столе и расплакалась. Гэри раньше никогда не видел внучку плачущей. Он протянул руку, нежно сжал пальцы Ванды.

— Прости меня, моя девочка, — тихо проговорил Гэри. — Я сам не ведаю, что творю… и почему.

Глава 87

Крыло, в котором располагались камеры предварительного заключения Особой службы безопасности, полукругом огибало восточный торец здания Имперского Суда. Всего здесь насчитывалось десять тысяч камер, но в обычное время занятыми бывали не более нескольких сотен из них. Во время бунтов число заключенных увеличивалось до нескольких тысяч. Этой сверхсекретной тюрьмой особисты пользовались для того, чтобы на время помещать сюда лидеров многочисленных докучавших им оппозиционных групп по всему Трентору.

Лодовик помнил множество случаев, когда наступали такие вот тревожные времена. Он помнил о том, как и Особый отдел, и Комитет Общественного Спасения пользовались этими беспорядками в своих интересах — ради снижений степени политических трений на Тренторе и орбитальных станциях. А теперь он сам угодил в одну из этих камер. В список заключенных он был внесен как «неизвестный», и заниматься его делом должен был сам Линь Чен.

Камера представляла собой квадрат два на два метра, без окон. В середину стены, напротив надежно запертой двери был вмонтирован экран компьютера-информатора. На экране демонстрировались легкие развлекательные программы, предназначенные для успокоения нервов. Лодовику на данной стадии его существования успокоение было положительно ни к чему.

В отличие от органических существ, наделенных разумом, Лодовик не нуждался ни в каких внешних стимулах для сохранения нормального функционирования. В камере ему не нравилось, потому что он вполне мог понять, какое настроение она создавала бы у попавшего сюда человека, но сам никаких неприятных ощущений не испытывал.

Вынужденным одиночеством Лодовик воспользовался для того, чтобы обдумать ряд занимавших его проблем. Первой из них была сущность мема, который обитал внутри его, и возможные результаты воздействия ментального удара, который обрушила Вара Лизо на всех, кто ее окружал. Лодовик был почти убежден в том, что его сознание от этого не пострадало, но после происшествия в Зале Освобождения прекратились все контакты с Вольтером.