Читаем без скачивания Звездный удар - Майкл Гир

Клякса как раз образовывал второй манипулятор и наблюдал за одним из пультов, когда Мэрфи ворвался в дверь. Три толстых коротких рычага уже были повернуты, когда Мэрфи с разбегу остановился, громко хлопнув дверью. Да, очень скверно.

Один глаз-стебель повернулся к человеку.

— Я надеялся, что успею сделать это до твоего прихода. Ты становишься мудрее, Мэрфи. Поздравляю тебя.

— Что ты делаешь. Клякса? — Мэрфи заметил, что приборы показывают начало активизации генератора нулевой сингулярности.

Клякса слегка сплющился и запищал, глядя глазом-стеблем на Мэрфи. Да, час пробил. Так вот что испытывал Толстяк! Может быть, это и было безумием: эйфория мании величия охватила его, ему стало тепло, он чувствовал неведомое раньше возбуждение.

Заражен! Конечно, молекулы Толстяка проникли в него! Я ненормальный!

Мэрфи втянул в себя побольше воздуха, чтобы наполнить все еще сжатые легкие, и двинулся вперед.

— Стой! — пропищал Клякса. — Если ты приблизишься. Мэрфи, мне придется убить всех, кто находится на этом корабле.

Мэрфи остановился и подбоченился.

— Почему ты делаешь это, Клякса? — Он чувствовал, что в том месте, куда попала кровь Габания, нога стала охлаждаться. Кровь уже начала свертываться и крошиться.

Клякса добродушно насвистывал и пищал:

— Людей необходимо окультурить, Мэрфи, это принесет мне благо. Я уже говорил об этом в аудитории. Теперь я Оверон, учитель. Люди будут учиться, и ты тоже.

— А если я откажусь учиться твоим глупостям?

— Те, кто откажется учиться, будут уничтожены, Мэрфи. Другого пути нет. Видишь ли, за плохое поведение люди всегда получали награды. Теперь же будет вознаграждаться только хорошее поведение. Иначе я не добьюсь в своей жизни того, что хочу. С этой минуты ты всегда будешь называть меня Овероном.

— А тебе не кажется, что это немножко смешно — проделывать такие трюки в столь почтенном возрасте? А, Клякса?

— Ты будешь называть меня Овероном, или я откачаю кислород из комнат дипломатов. — Клякса пошевелил своими манипуляторами.

— Нет, — ступая вперед, сказал Мэрфи, — ты не сделаешь этого, Клякса, маленький мошенник!

— Отойди! Когда я открою дверь, ты выйдешь! И будешь называть меня Овероном! Я знаю, тебе хватит ума, чтобы понять это сразу же! Иди! Ты и твой отряд Призраков многому научили меня! Теперь твой народ — мой заложник!

Мэрфи кивнул, сердце его забилось быстрее.

— Ты не посмеешь и дернуться, Клякса! Ты не посмеешь и пальцем тронуть никого из нас! Ты забыл об одной вещи! Я здесь, с тобой.

Не прошло и секунды, как смертоносное лезвие его десантного ножа уперлось в мягкий бок Кляксы. Маленький круглый пришелец жалобно запищал и начал сдуваться, стараясь не отнимать дрожащих манипуляторов от пульта.

— Не делай этого! — зашипел Клякса. — Если ты убьешь меня, я включу нулевую сингулярность! Мы находимся близко от планеты, ты знаешь, какой будет эффект!

Мэрфи сглотнул, во рту у него пересохло.

— У нас на Земле для этого есть свое название, маленький негодник. Мы называем это мексиканским синдромом. Итак, ты подключаешь нулевую сингулярность, ты уничтожаешь мой мир, но в то же время и сам погибаешь, Клякса! Парень, клянусь тебе, это так! Я разорву тебя на куски! У тебя не будет ни малейшего шанса выжить! Ты меня слышишь?

— Давай, пусть будет мексиканский синдром! — засвистел Клякса, бока его еще больше опали. — Я не боюсь! Не боюсь, не боюсь, небоюсь! Нет риска — нет славы, Мэрфи. Я понимаю. Да, ты можешь убить меня, но Кляксу никогда не забудут! Я — Оверон!

Черт, этот ублюдок спятил — совсем как Габания! Мэрфи задыхался. По обеим щекам струился пот. Черт! Что делать? Думай! Черт бы тебя побрал, Мэрфи! Он спятил!

— Послушай, если мы убьем друг друга, победителя не будет! Сколько еще лет у тебя впереди? Разве Ахимса не бессмертны? Что хорошего, если ты здесь помрешь? — Он слышал собственные мольбы. — Давай договоримся. О Земле мы уже позаботились. Большинство с нами согласно. Какой смысл делать это?

— Людям нельзя доверять, Мэрфи. Они странное дерьмо, ты знаешь, — пропищал Клякса, подражая ему. Его бока еще больше провисли. Волнение его возрастало, и оболочка начала покрываться шишками. Писклявый голос слабел. — Толстяк совершил ошибку, когда пришел сюда. Нельзя было нарушать запрет. Или люди войдут в космос на моих условиях — или они умрут здесь. — Клякса продолжал медленно сдуваться. — Все мы умрем здесь… распадемся на клетки, растворимся… растворимся…

— Эй! Клякса, черт тебя побери! — Мэрфи видел, как обвисают и съеживаются манипуляторы. Он убрал нож, чтобы ненароком не проткнуть опадающие вялые бока пришельца. Быстро соберись со своими проклятыми мозгами, надувной шарик! Не сплющивайся, маленький ты сукин сын!

Мэрфи был в панике. Если Клякса впадет в прострацию и утеряет контакты с тщательно отрегулированными энергетическими приборами, нулевая сингулярность вовсю заработает, и все они погибнут. Мэрфи посмотрел на мониторы: генератор набирал обороты. Нет, он не сможет подобраться к человеческим пультам и отключить систему. Не хватит времени. Их судьба висела на кончиках вялых, обвисших манипуляторов Кляксы.

Взяв себя в руки, Мэрфи спрятал нож и сказал:

— Ладно! Пока ты победил. Я убрал нож, прости меня, Оверон.

Клякса начал раздуваться, его манипуляторы окрепли.

— Значит, ты видишь в моих действиях смысл? Ты будешь подчиняться?

— Да, — выдохнул Мэрфи, переводя взгляд с мониторов на глаз-стебель Кляксы.

— Выйди отсюда, — снова приказал Клякса. — Я открываю дверь капитанского мостика.

— Отключи генератор нулевой сингулярности, — Мэрфи перевел дыхание, он ненавидел себя за то, что сдался, но он знал, что никогда бы не сделал этого, если бы от Кляксы не зависела вся планета.

-Уходи! — настаивал Клякса.

— После того, как ты отключишь систему. Когда я увижу, что моя планета и люди в безопасности, обещаю, я уйду… Оверон.

— Отлично. Отойди к двери.

Мэрфи сглотнул и отошел. Он смотрел на мониторы и видел, как постепенно энергия уходит из системы. Ему стало легче дышать, но появилось странное опустошение. Что еще мог он сделать? Черт побери!

Дверь медленно открылась, и Мэрфи попятился. Он чуть не споткнулся о мягкий белый шарик: Толстяк катился мимо его левой ноги на капитанский мостик.

Клякса пискнул дрожащим голоском:

— Оверон? Это ты? Ты возвращаешься?

— Возвращаюсь. Чем ты занимаешься? — Дыхательные отверстия Толстяка раздулись от пронзительного свиста.

Клякса отдернул манипуляторы от пульта, сплющиваясь и худея на глазах, стараясь сдержать это стремительное уменьшение в размерах, чтобы не выглядеть смешным.

— Теперь я Оверон! Мэрфи назвал меня Овероном! Теперь это мой корабль! — Кляксе удалось сохранить круглую форму, хотя он все еще сплющивался. Голос его немного окреп. — Теперь и ты должен называть меня Овероном!

— Тебя, штурман?

Мэрфи понял, что у него еще есть шанс.

ГЛАВА 34

Мэрфи дотронулся пальцем до острого конца своего боевого ножа. Когда он посмотрел на двух Ахимса, взгляд его был тверд. Быстрее молнии он кинулся к Кляксе, схватил его и вышвырнул вон из двери, как пляжный мячик. Пролетая сквозь дверной проем, Клякса визжал. Ногой Мэрфи наподдал Толстяку, и Толстяк стремительно выкатился вслед за своим сородичем. Потом Мэрфи вышел и сам, подталкивая их в мягкие бока острием боевого ножа.

Теперь он мог праздновать победу. Эта мысль мелькнула в его мозгу, когда он оглядывал маленький бокс, который теперь вмещал двух сплющившихся, почти плоских Ахимса.

— А сейчас выслушайте мои условия. Вы наши пленники до тех пор, пока мы в состоянии вас везти, пока не найдем какого-нибудь подходящего местечка, куда мы зашвырнем вас, чтобы вы больше не беспокоили нас.

— Мэрфи, что мы тебе сделали? — заканючил Клякса. Он то становился абсолютно плоским, то весь покрывался шишками. — Ты обещал, что, если я спасу твой мир, ты позволишь мне окультурить вас!

— Я врал, — заверил его Мэрфи. — Черт тебя побери, да не сплющивайся же ты так! Ты можешь спросить, какого черта я врал? А разве Толстяк не лгал нам? Да, я проверил передатчик, Клякса. Я не Светлана, но я знаю, что с Землей всегда можно было связаться, мы могли поговорить со своими близкими в любое время с того момента, как попали на корабль!

— И вы будете наказывать меня? — завопил Толстяк. — Пытать? Убьете меня

Мэрфи улыбнулся.

— Нет. Зачем? Только из-за того, что ты пытался заставить нас убивать невинных Пашти? Только из-за того, что ты собирался и нас убить — людей, которые помогали тебе? Только из-за того, что ты привел в действие программу, которая могла бы взорвать все боеголовки на Земле? Ты думаешь, что мы собираемся отплатить тебе за все эти милые шуточки? Думаешь, мы вынашиваем месть или что-то вроде этого?