Читаем без скачивания Власть молнии - Тимур Литовченко

Ведь он буквально помешался на идее перевода Святого Писания на анхито! «Единый бог вместо сонма богов. Ты и представить не можешь, что это за сила и как сплачивает она людей! — увлечённо излагал он свои соображения Карсидару. — И христианство могущественное учение. Иисус мигом одолеет всех наших божков, как прежде он сокрушил „поганских“ идолов русичей и соседних народов…»

Впрочем, Карсидар отлично понимал скрытые мотивы такой пламенной приверженности единобожию. Бедняга Читрадрива вырос, не зная ничего о своём отце, а его мать умерла молодой, иссохнув от тайной любви к чужаку. Вот если бы и у гандзаков, и у «нормальных» людей был один-единственный бог вместо кучи совершенно разных божков!.. Тогда и родители Читрадривы могли бы спокойно пожениться, не боясь осуждения откровенно недолюбливавших друг друга народов.

И Читрадрива изо всех сил корпел над переводом, дабы в будущем осчастливить миллионы орфетанцев и десятки тысяч гандзаков. А поскольку часть Писания русичи позаимствовали у иудеян, он рассчитывал достать у своих новых друзей оригинал, который назывался Танах, написанный на языке, очень близком к его родному анхито.

Хотя расстраиваться было, собственно говоря, не из-за чего. В виде единой книги, подобно Библии русичей, Танах не существовал. Это был просто набор пергаментных свитков, либо находившихся в так называемом «доме собраний», либо помещённых в прибитые к дверным косякам коробочки, именуемые «мезузами», чтобы охранять дома иудеян от всяческих напастей. И неизвестно было, как собрать все эти тексты воедино! Поэтому Читрадриве, после долгих злоключений, всё же пришлось потеть над переводом на анхито Библии. Мало того, когда оказалось, что священные книги русичей были переведены на церковный славянский язык не с иудеянского, а с греческого, Читрадрива решил, что тройнной перевод чреват многочисленными неточностями и ошибками. Он завязал знакомство с живущими в Киеве греками (не в пример иудеянам, те отнеслись к нему весьма дружелюбно, тем более что имя Андрей оказалось чисто греческим), ускоренными темпами изучил их язык, раздобыл их священные книги и продолжил перевод Библии — теперь уже с греческого. А впереди его ждала ещё работа над Евангелием!.. И что бы ни твердил Читрадрива насчёт лёгкости управления заговором молодёжи, принявшей единого бога, Карсидар знал: никогда бы его товарищ не решился на такой титанический труд, если бы не память о разбитых навеки сердцах его матери Ханаи и его отца, князя Люжтенского.

Читрадриву не мог остановить даже печальный пример взаимоотношений русичей с иудеянами, священные книги которых частично совпадали. При подготовке к крещению жрецы огорошили его известием, что на самом деле у христиан не один бог, а целых три, вернее, бог-то един, но существует в трёх разных ипостасях — сам Иисус Христос, его Отец и ещё какой-то загадочный Святой Дух. Естественно, Читрадрива забеспокоился, ночь напролёт листал Святое Писание и после этого пришёл к выводу, что Отец Иисуса Христа — это не кто иной, как иудеянский Адонай!

«А ты говоришь, мирная жизнь, единый бог, — жёлчно съязвил по этому поводу Карсидар. — Вспомни, как насторожили догадки о моём происхождении Данилу, Остромира и Михайла. И подумай над тем, как стали относиться к тебе „друзья“ — иудеяне! А у них, оказывается, общий бог».

Да, было над чем призадуматься…

Единственным человеком из иудеян, который рассматривал «пришлых колдунов» не как неизбежное зло, был веронский купец Шмуль. Он и на церемонии крещения почти присутствовал — в саму Десятинную церковь, разумеется, не заходил, но затесался в толпу народа, собравшуюся на Бабином Торжке, через который провели торжественную процессию с «новообращёнными рабами Божьими Давидом и Андреем», как пышно именовали их в тот день. Карсидар тогда остро почувствовал особо пристальное внимание, исходившее от одного человека и перекрывавшее простое любопытство толпы, смешанное с суеверным ужасом. И прекрасно понял причину этого внимания.

А на следующий день Читрадрива потихоньку сообщил Карсидару, что перед отбытием в Верону Шмуль хочет встретиться с обоими падшими. Для соблюдения тайны пришлось «колдовским» способом переместиться в заранее условленное место за городом. Купец уже ждал их и, между прочим, ничуть не испугался появлению Карсидара и Читрадривы прямо из воздуха. Кажется, даже не очень удивился.

— Да-да, о способностях Ицхака ходили смутные слухи, — сказал он на это. — И мне думается, он исчез как-нибудь похоже. Взял и растворился в воздухе. А как иначе?

— Оставив мою мать и меня? — возмутился Карсидар. — Бросив королевство на произвол судьбы?!

— Да-да, твою мать… — старик задумчиво пожевал губами. — Ты так похож на красавицу Тамар, о Давид бен-Ицхак!

— Тамар? — удивился Карсидар, сознание которого моментально отозвалось цепочкой ассоциаций. — Это… Да, это имя моей матери! Точно. Но ведь это… и дерево…

— А ты помнишь? — косматые брови Шмуля дрогнули. — В самом деле, это также название высокого стройного дерева. И у матери твоей была та же гордая, поистине королевская осанка. Я видел её, я знаю… Но погоди! У малыша Давида была одна особая примета, — всполошился старик и попросил:

— Покажи-ка ухо.

Вместо этого Карсидар вынул из кармана на поясе серёжку с необычным камнем.

— Она снята?! — Шмуль пришёл в ужас и пробормотал:

— Тогда всё ясно…

Старик долго отмалчивался, не отвечая на настойчивые расспросы Читрадривы и Карсидара, а в голове у него вертелась единственная судорожная мысль: «Печать снята…»

— Об этой серьге всякое болтали в народе, — сказал он наконец. — Я знаю лишь одно: отец нацепил её тебе после пожара в дворцовой пристройке…

— После пожара?! — воскликнул Карсидар, не веря своим ушам, а Читрадрива громко расхохотался.

— Поэтому я склонен верить тому, что ты в самом деле сын Ицхака, — сказал Шмуль. — Ведь в городе ходят слухи об уничтоженной огнём разведке татар…

Купец вновь умолк, представив картину грандиозного пожарища, правда, нисколько не похожую на ту, какой она была в действительности. Потом принялся всячески сокрушаться по поводу роковой ошибки, совершённой обоими пришельцами.

— Что вы наделали?! Для нас считается меньшим грехом перейти в веру к муслмим, чем подставить голову под воды крещения!.. — вопил он так, что, казалось, с окрестных деревьев осыпалась мелкая снежная пыль. Хорошо, что в назначенном для встречи лесочке не было никого, кроме них.

— Нам капали на головы елейное масло, а не воду, — пытался возразить Карсидар.