Читаем без скачивания Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток - Александра Маринина

Наташа насмешливо посмотрела на сидящую рядом Иру, которая теперь приезжала к ней каждый день с самого утра.

— Ну ты еще поищи, — весело посоветовала она, — а если не найдешь, приезжай ко мне домой, она тут сидит.

— Серьезно?! — обрадовался Ткач. — Ты не шутишь?

— Какие шутки, Володя, вот она, рядышком. Дать ей трубку?

— Погоди, — Ткач помялся немного. — Ты мне сама скажи: она в какой форме?

— В хорошей. А что, тебе напели, что она растолстела до восьмидесятого размера и очень плохо выглядит?

— Не в этом дело. Просто все эти интервью, эта история скандальная… Может, она в депрессии или запила?

— Да нет, она в полном порядке. У тебя есть конкретные предложения?

— Хочу позвать ее на пробы. В моей новой картине есть подходящая роль для нее. Но ты точно уверена…

— Точно, точно. Передаю ей трубку.

Наташа покривила душой, заверяя Ткача, что с Ирой все в полном порядке. Конечно, она не запила, но ее душевное состояние оставляло желать много лучшего. Она приезжала к Наташе каждый день с утра, уезжала вечером, а промежутки между этими двумя событиями заполнялись либо тяжелым молчанием в положении «лежа на диване лицом к стене», либо слезами, либо безостановочными причитаниями то в связи со смертью Бориса Ивановича, то по поводу невозможности жить, не видя Виктора Федоровича. От нервного напряжения Ира постоянно что-то жевала и за десять дней набрала четыре килограмма, то есть поправилась на один размер. При ее росте это было незаметно на глаз, но вещи таких глупостей не понимают, и пояса юбок и брюк кричат о наборе веса так громко, что невозможно не услышать.

— Ты должна собраться, сосредоточиться и сыграть как можно лучше, — твердила Наташа, провожая Ирину на пробы. — Это твой шанс. Ты актриса и должна сниматься, а не секретарем работать.

В глубине души она понимала, что Иру скорее всего утвердят на роль, даже если на пробах она сыграет из рук вон плохо. Володе Ткачу она нужна не как актриса, способная наилучшим образом сделать конкретную роль, чтобы украсить картину, а как приманка для зрителя. В качестве приманок используются звезды, если в фильме нет знаменитых актеров, его не будут смотреть. Но звезды стоят дорого, оплата их съемочных дней съедает львиную долю бюджета картины. А тут подворачивается прекрасная возможность снять актрису, про которую сегодня все говорят и на которую зрителю будет любопытно посмотреть, и в то же время платить ей совсем небольшие деньги. Но расхолаживать Иру не хотелось, поэтому Наташа не стала вслух делиться своими соображениями.

После проб Ира вернулась расстроенная и озадаченная.

— Ты знаешь, я сыграла неважно, а все так хвалили, — растерянно говорила она Наташе.

Ну точно, подумала Наташа, я угадала, неважно, как Ирка справится с ролью, важно, что ее будут смотреть из чистого любопытства.

— А Ткач что сказал?

— Что я молодец. После праздников сообщат, берут меня или нет. На эту роль еще несколько актрис пробуются.

— Почему же ты решила, что сыграла неважно? — допытывалась Наташа. — Все хвалили, и Ткач тоже.

— Ну я же чувствую, Натулечка, я же не чурка безмозглая! А знаешь, что потом было? Я иду по коридору, а мне навстречу Грановская плывет, как айсберг в океане, такая же величественная и холодная. Ну ты знаешь, она же первая никогда в жизни ни с кем не поздоровается, если это, конечно, не всенародно любимая звезда. И эта глыба льда вдруг улыбается мне и говорит: «А вы та самая Савенич? Вы сейчас у кого-нибудь снимаетесь? Ах, не снимаетесь, только на пробы приходили? Оставьте мне свой телефон, с вами свяжутся. Хочу вас прикинуть на одну роль…» Ты представляешь? У меня ноги к полу приросли, и язык во рту замерз от ужаса.

— Да почему же от ужаса-то? — засмеялась Наташа. — Грановская тебя не убьет и не съест, только попробует. Зато если ты у нее снимешься, слава тебе обеспечена. Наша Эльза Сергеевна дерьмо не снимает, у нее что ни фильм — то шедевр. Характер у нее действительно сложный, врать не стану, да об этом весь Союз кинематографистов знает. Но режиссер она безумно талантливый, и работать с ней — огромная удача.

— Я понимаю, Натуля. Но я знаешь о чем подумала? Вот Борис Иванович все боялся, что мои приключения так испортят мне репутацию, что я никогда не буду сниматься. И я тоже этого боялась. Примеров-то было вон сколько… А оказалось, что, пока я была примерной девочкой, меня никто, кроме тебя, не снимал. Никому я не была нужна. А как скандал — так сразу набежали, и никого моя репутация не испугала. Выходит, Борис Иванович ошибался? Выходит, он зря молчал, и жена его напрасно молчала, и я тоже. Сказали бы мы правду раньше, он бы не умер.

По ее лицу снова потекли слезы, губы задрожали.

— Получается, он такие жертвы принес — и все зазря.

Наташа обняла ее, прижала к себе.

— Ириша, он не знал и не мог знать, что все так переменится. Тогда, много лет назад, были жесткие правила на этот счет. Звезда должна быть безупречной. Если бы все осталось, как было, тебя на много лет вычеркнули бы из списков актеров, которых можно приглашать на роли. Тут он не ошибался. Тебя бы даже во ВГИК не приняли с теми характеристиками, которые написали бы в школе. А они бы обязательно написали, учитывая, что ты не комсомолка и что была участницей той истории. Но кто же мог знать, что изменится не только политика и экономика, но и мораль, да еще так кардинально! Когда я рассказывала профессору Мащенко про своих сокурсников, я тоже не предполагала, что мораль станет другой, а то, что я делаю, из полезного и нужного для страны превратится в позорное, отвратительное и глупое. Когда начался скандал вокруг Прунскене, который так живо и горячо обсуждался в нашей прессе, мне и в голову не могло прийти, что пройдет всего несколько лет, и сотрудничество с КГБ вообще перестанет кого бы то ни было интересовать, даже самых яростных демократов из числа бывших диссидентов. А уж теперь-то, когда у нас Президент из комитетчиков, этот вопрос даже в зародыше существовать не может. Помнишь, как я боялась, как переживала, ночей не спала, вырезки собирала из газет… Тебе жизнь испортила. А оказалось — все было напрасно. И мои страхи, и твоя жертва. Не зря древние китайцы считали, что самое тяжелое — это жить в эпоху перемен. Мы все — жертвы этих перемен. В том числе и ты, и я. И Бахтин тоже.

— Нет! — Ира вскинула голову и с гневом посмотрела на Наташу. — Не смей так говорить! Я тебе никаких жертв не приносила. Если бы не ты, я бы не встретила Виктора Федоровича. Я прожила рядом с ним самые счастливые годы своей жизни.

— Ирка, Ирка, — грустно рассмеялась Наташа. — Ты неисправима! Твои самые счастливые годы еще впереди, можешь мне поверить.

— Я его люблю и всегда буду любить, — упрямо твердила Ира. — Это не пройдет.

— Все проходит, девочка моя. И любовь тоже. Особенно неразделенная. Пройдет совсем немного времени, и ты успокоишься, научишься жить, не видя его, потом станешь все реже вспоминать, а потом, в один прекрасный день проснешься утром и страшно удивишься: и как это ты могла думать, что умрешь, если он не будет с тобой? Вот увидишь, все так и будет.

— А как же Андрей Константинович? Он столько лет любил тебя без всякой надежды на взаимность и не разлюбил же!

— Андрей — мудрый человек, в отличие от нас с тобой. Он знал, что нет ничего вечного, а значит, я в любой момент могу осознать, что не люблю Вадима. У Ганелина-то как раз была надежда, и она его все эти годы поддерживала. Как видишь, не напрасно, он своего дождался.

— Почему ты думаешь, что я своего не дождусь?

— Потому что Виктор Федорович тебя не любит, ты ему не нужна, и ты сама прекрасно это понимаешь. Ты говоришь мне об этом каждый день. Не в том дело, может он или не может разлюбить свою Лизавету, а единственно в том, что он не любит тебя. Ты молода, красива, откровенно влюблена в него, он увлекся на несколько месяцев, поддался обаянию твоего чувства, но этим все и закончилось. Между вами слишком большая пропасть, чтобы вы могли стать мужем и женой, понимаешь? Если бы он не удержался тогда, если бы дал себе волю, то очень скоро и тебе, и ему стало бы очевидно, что ему сладко с тобой спать, но скучно с тобой жить. Ты его любишь, но ты, Иришка, ему не пара.

Ира надулась и, расстроенная, привычно улеглась на мягкий диван в гостиной, уткнувшись лицом в спинку.

В первой декаде мая Наташа помогла Ире купить подешевле самые необходимые вещи для жизни в пустой квартире. До этого она отдала ей надувной матрас, на котором Ира спала, немного своей посуды и еще кое-какие мелочи. Постельное белье и полотенца у Иры были, остались от прежней жизни в коммуналке. Теперь же они обе с упоением ездили по рынкам и универмагам, выбирая все самое приличное из дешевых товаров и самое дешевое из приличных. Андрей в виде подарка к Ирининому тридцатилетию отвез в реставрационную мастерскую кое-что из мебели, оставшейся от Бэллы Львовны и хранившейся до поры до времени в пустующей квартире, предназначенной для Алеши. Сам Алешка с удовольствием и изобретательностью создал из найденных на свалке металлических труб оригинальный кронштейн, на котором разместилась на «плечиках» вся Иркина одежда.