Читаем без скачивания Оскверненная - Гленда Ларк

– Она мертва, Блейз, – сказал он мне. Его все еще трясло от шока. – Джесенда… И другие тоже – сотни и сотни. Датрик, Фотерли, Вендон Локсби… Все они мертвы.

Мы оба вытаращили на него глаза, гадая, как такое возможно: Эларн сидел перед нами, ничуть не пострадавший.

– Великая Бездна, Эларн, как тебе удалось выжить? – спросил Кел.

– Я обернул вокруг себя свою защиту. Я разинула рот:

– Твоя защита выдержала? Устояла против такой волны?

– Я сделал из нее шар, а сам был в середине. Я позволил воде подхватить шар и нести… – Он сделал глубокий вдох. – Себя я спас, но больше ни на что не оказался способен.

Его мучила вина. Он выжил, а множество других людей погибли, и Эларну было трудно примириться с этим. Когдато подобные вещи нисколько меня не тревожили… а тогда? Ну, тогда я сопереживала тем, кому не повезло.

– Ты оказался способен на многое, – мягко сказал Келвин. – Если бы ты, Эларн, не предостерег людей, не спасся бы никто. Большинство не обладавших даром силвов – и особенно менодиане – успели подняться на холмы.

– Наше предостережение заставило силвов выйти прямо на берег, – с горечью возразил Эларн.

– Нет, это не так. Их направил туда Датрик, – сказал Келвин.

– И силвы погибли. Погибли, пытаясь спасти свой город, свой народ. – Эларн посмотрел на нас с ужасом и отчаянием. – Это конец государства силвовхранителей, Гилфитер. Мы никогда не сможем восстановить его таким, как оно было. Никогда. – Эларн говорил вовсе не о зданиях.

Я чуть не сказала ему, что действия силвов были скорее чертовски глупыми, чем смелыми, однако прикусила язычок. Говорить об этом было не время.

Оглядываясь на те события теперь, почти через пятьдесят лет, я вижу, что в одном Эларн был прав: терпимость в отношении магии могла получить смертельный удар в день Падения, но власть силвов на островах Хранителей была безнадежно подорвана наводнением, которое принес КорольКит, и с ней вместе навсегда исчезло владычество хранителей на Райских островах. Может быть, перемене за многие месяцы до того и положили начало события на косе Гортан, но именно разрушение Ступицы КоролемКитом определило политику нашего нового мира.

В тот день перестало биться сердце островов Хранителей. Конечно, среди выживших были силвы, однако сама идея об их лидерстве лишилась привлекательности. Силвы не сумели спасти город. Они не сообщили людям правды о грозящей опасности. Сияющий образ благой магии, представление о том, что силвы в чемто лучше обычных людей, рассеялись в один день.

Политическая власть в Ступице – что было вполне естественно – перешла к менодианам, мужчинам и женщинам, которые проповедовали умеренность, терпимость и равенство. Да, все это они проповедовали, но не всегда, на мой взгляд, следовали собственным призывам. Они утверждали, что через КороляКита Бог явил свою волю, показал, что не одобряет магии. Бог дал почувствовать свое неудовольствие. Он посылал предостережения, но силвы в своем высокомерии не прислушались…

Иногда я задавалась вопросом: кто на самом деле проявляет высокомерие? – но по большей части держала свои размышления при себе.

Мы, конечно, отправились на Тенкор сразу же, как только Гильдия разрешила плавания по заливу. Я рвалась увидеть Флейм, удостовериться, что снадобье Кела подействовало. Мне необходимо было увидеть собственными глазами, что Флейм жива.

Ее вид меня потряс. Она была такой худой, смотрела на меня такими огромными испуганными глазами, что я поняла всю глубину ее страданий еще до того, как она произнесла хоть слово. Когда я обняла ее, сердце мое оборвалось. Флейм была слишком хорошим человеком, чтобы легко отмахнуться от всего, что случилось. Она слишком остро чувствовала, слишком переживала за других – а зло она причинила очень многим.

– Ты убила человека, обладавшего Взглядом, – сказала она, когда мы остались одни. Мы сидели рядом на ее постели, и голова Флейм лежала у меня на плече. – Дек мне рассказал. Я знаю, как трудно это для тебя было. И ты пошла на такое намеренно – ради меня. Проклятие, Блейз, как я смогу жить со всем, что совершила? – По щекам Флейм текли слезы.

– Для начала ты можешь перестать винить во всем себя, – сказала я, стараясь, чтобы голос мой звучал жизнерадостно. – Это, знаешь ли, зазнайство. Не ты убила того обладающего Взглядом – это сделала я. Таков был мой выбор. И он знал, чем рискует на службе хранителям. Он был агентом Совета хранителей, как и я в свое время. Поверь мне, если уж ты берешься за такое дело, ты не можешь не знать, что смерть всегда в шаге от тебя.

Флейм вытерла глаза, слабо улыбнулась и снова прилегла на постель.

– Ты всегда такая чертовски уравновешенная, – сказала она.

– Жизнь у меня трудная, – ответила я. – Она учит практичности и делает меня толстокожей. Флейм, то, что ты натворила, будучи злой колдуньей, ерунда по сравнению с делишками других дунмагов. Ты сумела сохранить часть себя нетронутой, а остальным оскверненным силвам это не удалось. Ты была плохой ученицей Мортреда и можешь этим гордиться.

Флейм недоверчиво посмотрела на меня и хихикнула:

– А ты – единственный человек на свете, которому может сойти с рук подобное заявление. – Потом Флейм снова приуныла: – Слишком много у меня воспоминаний, Блейз. Слишком много…

Я попыталась обратить все в шутку:

– Ну да, ты поцарапала мне лицо. Да чепуха – шрамов не осталось, видишь? – Однако Флейм не засмеялась, и я поняла, что она думает о Руарте. – Он знает, что тогда то была не ты. Он же знает тебя всю жизнь…

– Иногда я читаю в его глазах воспоминания, – прошептала Флейм. – И я вижу, как он презирает себя за то, что не сумел меня спасти. Как сможет он жить, если каждый день, видя меня, будет думать… Это не меня он должен простить, Блейз, а себя.

Может быть, она и была права, но я знала, что верно и обратное. Флейм не могла видеть Руарта без того, чтобы не вспоминать о вещах, которые ей необходимо было забыть.

Оставив Флейм отдыхать, я обнаружила, что в приемной Тор разговаривает с Келвином; однако они умолкли, как только я открыла дверь.

– Пойду посмотрю на Флейм, – сказал Келвин. Он, конечно, ревновал, но, будучи Келвином, хорошо это скрывал и не позволял ревности влиять на свои поступки – или препятствовать моим.

Тор постарел. Мне неожиданно оказалось трудно поверить в то, что он всего на год или на два старше меня. Когда Кел ушел в комнату Флейм, я взяла Тора за руки и нежно поцеловала в щеку.

Его губы дрогнули в улыбке.

– Приятно видеть тебя живой, здоровой и в порядке исключения благополучной.

– Поверь, мне это тоже очень нравится. Только, боюсь, я потеряла твой меч.