Читаем без скачивания Мое лицо первое - Татьяна Русуберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кончилось все очень плохо. Набежали учителя, собравшихся посмотреть на бесплатное шоу оттеснили на безопасное расстояние. Жертву увели в медкабинет — у него морда стала совсем белая, только прыщи краснели оспинами. Д. сразу словно очнулся, отдал нож без возражений. Тут закрутилось:
«скорая», полиция. Хотя без «скорой», как потом выяснилось, можно было и обойтись: на шее прыщавого оказалась всего лишь царапина, даже шить не пришлось. Просто она сильно кровоточила.
Папа опоздал на свой урок, чтобы со мной поговорить. Он жутко за меня перепугался. К счастью, все молчали насчет причины драки, как бойцы подпольного сопротивления. Я тоже молчала. Боялась, что, если начну говорить, все всплывет, — и что отец обо мне тогда подумает?! Дочь, которую он воспитывал уже четырнадцать лет, не напилась бы до поросячьего визга, не позволила бы парню, к которому ничего не чувствует, лезть ей в трусы, не скатилась бы до положения бесхребетной чмошницы — забавы для одноклассников. Во что я превратилась, а главное — как?! Господи, выяснилось, что даже у Монстрика есть яйца: не то чтобы я восхищаюсь его безумным поступком, но… Нет, все-таки восхищаюсь! А что есть у меня? Клубок угрызений совести? Медаль за трусость и идиотизм?
Остаток дня Д. на уроках не появлялся. Говорили, его увезли панцири. Много чего говорили. Но я почему-то думаю, что в участке ему будет безопаснее, чем дома, рядом с родными.
На датском пришлось писать сочинение. Никто не мог толком сосредоточиться после произошедшего, но я заставила себя взяться за дело. Это отвлекало от мрачных мыслей. К тому же прошлый урок мы с Д. прогуляли. Если я еще и пустую тетрадь сдам, училка точно папе побежит жаловаться. Будто ему и так забот со мной мало.
Тему нам дали такую: «Любимый литературный герой». Симона разрешила брать и персонажей комиксов, так что наверняка половина класса переводила бумагу на всяких Бэтменов и Суперменов. Немного подумав, я решила писать о Питере Пэне — мальчике, который так никогда и не повзрослел. Если бы только я могла подняться на крыльях из волшебной пыльцы и улететь в Неверлэнд, как Венди. Оставить все позади. И конечно, взять с собой Д. Но в четырнадцать уже прекрасно понимаешь, что в жизни не бывает так, как в сказке. Хотя настоящий Питер Пэн тоже не стал взрослым — не успел. Утонул незадолго до своего совершеннолетия вместе с лучшим другом.
Что произошло на самом деле? Майкл[46]тонул, а друг пытался спасти его? Или оба решили уйти из жизни, которая собиралась разлучить их, чтобы соединиться навеки — в смерти? Нашли ли они вместе свой Неверлэнд? Счастливы ли они там?
Обо всем этом я и написала — о сказке и реальности. Иногда трудно провести границу между одним и другим. То, что кажется невозможным, вымыслом, прорывается в действительность и гнет ее по своему лекалу. Превращает жизнь в литературный сюжет, легенду. И наоборот. Андерсен однажды сказал: «Жизнь каждого человека — это сказка, написанная пальцами Господа Бога». Вот только у кого-то эта сказка напоминает скорее фильм ужасов. Сколько их еще в желтой тетради, которую я все не решаюсь дочитать?
Я писала о Питере Пэне, а думала о ней. И конечно, о Д. Сегодня он поступил как настоящий рыцарь, хотя никто этого не оценит, кроме меня. Но думаю, мое мнение — единственное, что имеет для него значение. И если мы пойдем ко дну, то вместе, не разнимая рук. Разве это не прекрасный конец?
Море по колено
Сливовое вино у Лив оказалось просто великолепным. Настолько, что она предложила остаться у нее ночевать. Но я заверила, что не за рулем, а уж с велосипедом на пустой дороге как-нибудь справлюсь.
Накрапывал дождик, передний фонарь выписывал голубоватые зигзаги на черном асфальте. Где-то далеко, на очередной утонувшей в темноте ферме, лаяли собаки. Мне было тепло, несмотря на промозглую погоду, и — впервые за долгое время — очень хорошо. Об этом хотелось поведать миру, что я и делала, распевая во весь голос:
Аллилуйя, Хари Кришна,
Салам алейкум, брат и сестра.
Помогайте друг другу, люди,
Давайте волками друг другу не будем.[47]
Пение не мешало раздумывать о том, что рассказала Лив о наших бывших одноклассниках. Многие покинули Хольстед: скупые новости доходили до нее только через их родителей. Но кое-кто остался. Например, Еппе. Он нигде не работал, совсем спился, да к тому же подсел на наркоту. Деньги на дурь и выпивку добывал мелким воровством. Даже дом Лив не обошел своим вниманием: из гаража пропали дорогие инструменты и коллекция охотничьих ножей, которую собирал Гайль-старший. Весь городок вздохнул с облегчением, когда Еппе наконец замели панцири: набухавшись в очередной раз, парень принялся шататься по чужим огородам с дробовиком и палить по грачам да галкам. На полгода его отправили «отдыхать в санаторий», и никто по черной овце Дыр-тауна не скучал.
А вот моей бывшей подружке Катрине неожиданно счастье привалило. Умерла ее бабка, владелица большой фермы в пятнадцати километрах от Хольстеда, и завещала все любимой внучке. Теперь Кэт переехала туда. Аня же по-прежнему жила с родителями и ухаживала за отцом, который оказался теперь в инвалидном кресле. Она как раз находилась в промежуточной стадии между попытками получить высшее образование: из одного колледжа ее турнули, потому что Аня завалила практику, а учиться в новом она еще не начала.
Тобиас развил дело своего отца и подгреб под себя несколько местных авторемонтных мастерских. Возможно, некоторую роль в его успехе сыграла женитьба на Миле. Кстати, у них уже родился первый ребенок — сын. Поразительно! Себя я вообще не мыслила в роли матери. Все эти памперсы, ползунки, бутылочки со смесью… Может, это от того, что у меня не было младших братьев или сестер? Вот Дэвид наверняка знал бы, как обращаться с младенцем — он же вечно с близнецами нянчился. Дэвид… Наверное, он стал бы замечательным отцом. И станет им когда-нибудь.
Я представила его фото в глянцевом
