Читаем без скачивания Рюриковичи - Дмитрий Володихин

Русские посланники, отправленные в Речь Посполитую, получили инструкцию, по которой видно особое отношение правительства к Ивану Петровичу. Если сам король или кто-то из королевского окружения заведет разговор о судьбе князя И. П. Шуйского, то следует отвечать, что, мол, Федор Иванович жаловал его, но «братья его князь Ондрей Шуйской з братьею учали измену делать, неправду и на всякое лихо умышлять с торговыми мужики… а князь Иван Петрович их потакаючи, к ним же пристал и неправды многие показал перед государем. И государь наш ещо к ним милость свою показал не по их винам, памятую княж Иванову службу, опалы своей большой на них не положил: сослал их в деревни…».

Годуновы — первейшие враги князя! — какое-то время пытались сохранить ему жизнь. Вероятно, казнь народного любимца грозила новыми волнениями, а потеря Ивана Петровича для армии лишала русское войско одного из лучших его вождей. Долгое время он всего лишь отбывал ссылку. Но энергичная натура не давала ему смириться с поражением. Гордыня жгла сердце князю Ивану: кто победил его? Если бы царская тяжелая рука! Если бы равные по крови — те же Мстиславские, Воротынские! Только не Годуновы — знать второго сорта, выскочки, самый низ московского боярства, низший слой старинной боярской знати! Им покориться — срам!

Весной 1587 года Иван Петрович принимается за какие-то странные переговоры со старицей суздальского Покровского монастыря Прасковьей — бывшей женой царевича Ивана Ивановича. Москва живо интересуется ими: ведь если расстричь старицу, то она после смерти Федора Ивановича может оказаться реальным претендентом на престол.

Как видно, последняя «матримониальная комбинация» переполнила чашу терпения Годуновых.

16 ноября 1588 года жизнь блистательного полководца и неудачливого политика оборвалась. Сначала его сослали на Белоозеро и там постригли в монахи. Но этого торжествующим Годуновым показалось мало. В ноябре 1588 года Ивана Петровича убил пристав князь И. С. Туренин, по всей вероятности, имея на этот счет инструкцию от Бориса Годунова. По свидетельству Пискаревского летописца, Иван Петрович «положен» (то есть похоронен) в Кириллове монастыре. На нем, видимо, извелась и вся младшая ветвь Шуйских: родословия не упоминают каких-либо его детей. Богатое имущество, конфискованное у боярина «на дворе», отошло казне.

Так завершилась биография славного воеводы грозненских времен. Вся придворная партия Шуйских была разогнана, некоторых лишили жизни, кто-то оказался в тюрьме, а кому-то пришлось отведать горький хлеб ссылки. На несколько лет род Шуйских ушел в тень…

ФЕДОР I ИВАНОВИЧ

Блаженный

Федор Иванович родился 31 мая 1557 года. Царевич претерпел многие беды из-за неустройства в его собственной семье.

Он знал материнскую любовь совсем недолго. Анастасия Захарьина-Юрьева умерла летом 1560 года. Ее сыну незадолго до того исполнилось три года. С этого момента и до восшествия Федора Ивановича на престол о нем известно немногое. Единственным по-настоящему близким человеком для него стал старший брат царевич Иван. Отцу заниматься младшим сыном было некогда: Иван IV очень много ездил, часто бывал в походах и дальних богомольях. К тому же он быстро обзавелся новой женой — Марией (Кученей) Темрюковной Черкасской из северокавказского рода. Новая царица крестилась перед замужеством и с азов постигала христианскую веру. Скорее всего, она не знала русского языка и русских обычаев — как минимум в первые годы замужества — и не имела никакого резона с душевной теплотой относиться к детям царя от другой женщины. А когда она умерла (1569), на ее месте скоро явилась Марфа Собакина, затем — Анна Колтовская и т. д., вплоть до Марии Нагой, последней супруги Ивана Грозного[118]. Какое им всем было дело до мальчиков, лишившихся матери — царицы Анастасии?

Но всё же отец по-своему заботился о младшем сыне. Так, составляя в 1572 году «духовную грамоту» (завещание), он повелевал дать Федору после своей смерти огромные владения — Суздаль, Ярославль, Кострому, Волок Ламский и множество других городов.

Родитель старался приучить царевича Федора к государственным делам. Если не к участию в них, то хотя бы к присутствию на разного рода важных церемониях. Так, в ноябре 1562 года Иван и Федор участвовали в крестном ходе перед отправкой большой армии во главе с государем в поход на Полоцк. Царевичи проводили отца до первого стана в Крылатском. Там же 20 марта 1563 года Федор встретил отца, возвращавшегося из победоносного похода. Этот крестный ход имел особый смысл. Наступлению на Полоцк придавалось значение православного крестового похода против «латын и безбожных лютор», утеснявших православное население Великого княжества Литовского. И крестный ход — в сущности, традиционное православное действие — мыслился как часть идеологического оформления большой войны. В марте 1564 года мальчик, которому не исполнилось и семи лет, присутствовал на поставлении старца Афанасия в митрополиты Московские и всея Руси, а через два с небольшим года он был и на возведении в митрополичий сан Филиппа. В декабре 1564 года, при учреждении опричнины, он — вместе с отцом и всей семьей и свитой государевой — отправился в Александровскую слободу. В 1567-м отец возил его на Вологду — смотреть «градское строение». Так с младых ногтей Федор Иванович жил по соседству с делами державного правления, видел, как они совершаются, и даже немного участвовал в них…

Именно царь Иван выбрал невесту для сына. И выбор его должен был продемонстрировать отпрыску методы игры на матримониальном поле: дав царевичу в жены Ирину Годунову (это произошло между 1573 и 1575 годами), он закрепил за ним небольшой, но крепкий клан надежных союзников. Годуновы относились к числу старинных московских боярских родов, приходились родней влиятельным Сабуровым, но сами по себе, помимо милости государя, значили не столь уж много. Они даже среди семейств московской нетитулованной знати стояли не в первом ряду по родовитости, богатству, влиянию на «дворовые» дела. Захарьины-Юрьевы, Шереметевы, Колычевы-Умные, Бутурлины превосходили их. О высокородной титулованной аристократии и речь не идет: князья Мстиславские, Шуйские, Трубецкие и т. п. превосходили их на порядок. Но по благоволению царя Годуновы поднялись выше того, что давала им кровь, выше того, что предназначалось им по рождению. Теперь их будущее оказалось накрепко связано с будущим царского сына. Иван Васильевич рассуждал прежде всего как политик. И, вероятно, политическому подходу пытался научить сына. А тот, женившись, безмятежно привязался к супруге. Вся отцовская «политика» отлетела от него напрочь.