Читаем без скачивания Дюна. Батлерианский джихад - Кевин Андерсон

Она тяжко вздохнула и неопределенно улыбнулась.

– Я не готова обсуждать судьбу своего ребенка с чужими людьми. Но, быть может, когда вы приедете в следующий раз, мы поговорим на эту тему. Это будет неплохо для начала.

Вот так. Она сделала это.

С этими словами она вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Наблюдая из окна портика за отъезжавшей каретой, Серена Батлер испытывала какую-то растерянность по отношению к этому ослепленному человеку, который с гордостью служил мыслящим машинам. Он настолько не нравился ей, что она не понимала, как сможет в дальнейшем доверять ему. Но, возможно, он окажется ей полезен.

Чувствуя себя очень неловко, успев промокнуть под вновь начавшимся дождем и дрожа от сырости, висевшей в воздухе, она поспешила в теплый сухой дом, чтобы обсохнуть и переодеться. Она почувствовала, как в ее чреве шевельнулся драгоценный ребенок, которому исполнилось уже шесть месяцев, и подумала о своем возлюбленном Ксавьере. Поможет ли ей Вориан вернуться к нему или ребенок будет влачить жалкое существование в плену, так и не увидев никогда своего отца?

* * *

Из всех проявлений человеческого поведения больше всего историй написано о войне и любви.

Трагическая потеря Серены на какое-то время выбила Ксавьера из седла и грозила погрузить всю его жизнь во мрак душевных переживаний. Три месяца назад он увидел остатки ее штурмовика в море Гьеди Первой и прочел результаты непререкаемо точного анализа ДНК клеток крови, собранных в кабине судна.

Он и сам не мог объяснить те чувства, которые теперь его обуревали, но всячески старался, чтобы они не поглотили его целиком. Сначала он хотел безрассудно напасть на какую-нибудь планету всемирного разума, но Серена сурово отчитала бы его за такой поступок. Единственное, что остановило его, – это мысль о ее неодобрении.

Она погибла, сражаясь с бесчеловечным врагом. Ксавьеру нужен был якорь, ощущение какой-то стабильности, прежде чем начать двигаться по жизни дальше. Во имя ее памяти борьба должна продолжаться до тех пор, пока все мыслящие машины не будут уничтожены.

Мысли Ксавьера обратились к Окте, живому напоминанию ее сестры. Она была хороша по-своему, была разумной и вдумчивой, а не целеустремленным крестоносцем, какой была Серена. Но некоторыми черточками лица гибкая девушка до боли напоминала ему Серену. Это были форма губ и мягкая улыбка. То было эхо дорогих воспоминаний. Ксавьер разрывался между желанием все время видеть Окту и желанием не видеть ее никогда.

Именно она утешала его в горе, давала ему поле деятельности, когда он нуждался в этом, и подбадривала его, когда он того желал. Мягко и ненавязчиво Окта заполнила пустоту, образовавшуюся в его жизни. Хотя их отношения оставались спокойными и ничем не примечательными, она оказывала ему знаки привязанности, внимания и заботливой любви. Серена отличалась бурным темпераментом, а ее сестра проявляла упорство и предсказуемость.

Однажды, движимый больше импульсом, нежели горем, и более влечением, нежели здравым смыслом, Ксавьер попросил Окту стать его женой. В ответ она посмотрела на него расширенными от изумления глазами.

– Я боюсь двинуться, Ксавьер, и что-то говорить, потому что мне кажется, что я вижу сон.

На Харконнене была чистая, отутюженная форма Армады, украшенная знаками нового звания. Ксавьер незадолго до того получил чин сегундо. Ксавьер стоял навытяжку, держа руки по швам, словно обращаясь к старшему офицеру, а не к будущей спутнице жизни. Он понимал, что сестра Серены по-детски влюблена в него, и надеялся, что эта влюбленность сможет со временем перерасти в истинную любовь.

– Выбрав тебя в жены, дорогая Окта, я думаю, что совершаю самый храбрый выбор пути в будущее. В этом заключается наша самая лучшая возможность почтить память Серены.

Слова эти больше напоминали официальную речь, чем объяснение в любви, но Окта вспыхнула так, словно это было волшебное заклинание. Понимая, что это не повод для помолвки, Ксавьер постарался рассеять неловкость. Он решил, что вместе они смогут залечить нанесенные потерей Серены раны.

Манион и Ливия Батлер оба приняли и поощрили такое изменение в намерениях Ксавьера и даже занялись приготовлениями к бракосочетанию. Теперь, когда мост через эмоциональную пропасть был поврежден, они думали, что с помощью Окты смогут поправить это положение.

В день свадьбы Ксавьер постарался обрести внутренний покой и сделал все, что было в его силах, чтобы замкнуть ту часть своего сердца, которая всегда стремилась к Серене. Он все еще страдал по ее смеху, по ее красоте, по ее электризующим прикосновениям. Улучив несколько мгновений, он вызывал в памяти одно за другим самые сильные воспоминания и с кровью вырвал их из своего сердца.

Теперь, с этого момента, милая Окта станет его женой. Он не обидит хрупкую девушку своими сожалениями. Это было бы нечестно и низко – сравнивать ее с Сереной.

Представители Лиги собрались в имении Батлера, где всего семь месяцев назад Ксавьер и Серена участвовали в охоте на дикого вепря. Именно здесь состоялась их помолвка, отмеченная веселой музыкой и зажигательными танцами. Но все это празднование было прервано трагическим сообщением о падении Гьеди Первой.

По настоянию Ксавьера церемония бракосочетания состоялась в новом павильоне с окнами, выходившими на виноградник и оливковую рощу. Здание отличалось такой сложностью форм, что строительство этого домика обошлось гораздо дороже, чем можно было судить по его внешнему виду. У фасада развевались три знамени с гербами Батлеров, Харконненов и Танторов, приемных родителей Ксавьера. Внизу, в долине, ярко белели на солнце дома Зимин, виднелись широкие проспекты и величественные административные здания, восстановленные за четырнадцать месяцев, прошедших после нападения кимеков.

Церемония была скромной и строгой, несмотря на все попытки гостей имитировать веселье и на деланную оживленность Маниона Батлера. Новые воспоминания со временем поглотят старые. Улыбаясь – никто не видел его улыбку уже несколько месяцев, – вице-король переходил от гостя к гостю, пробуя пунши и закусывая сырами, которые он запивал молодым вином, и произносил бодрые тосты.

Жених и невеста молча стояли, держась за руки, перед скромным алтарем у входа в полный гостей павильон. Одетая в традиционное светло-голубое платье салусанской невесты, Окта выглядела как воздушное создание, милое и хрупкое рядом с мощным Ксавьером Харконненом. Ее светлые волосы были собраны в высокую прическу, скрепленную жемчужными заколками.