Читаем без скачивания Жозеф Бальзамо. Том 2 - Александр Дюма

В тот же вечер, ложась спать, г-н де Сартин велел пустить себе кровь: потрясение было слишком сильным, чтобы пройти без последствий, а врач заверил начальника полиции, что при промедлении хоть в четверть часа у него случился бы апоплексический удар.

Тем временем Бальзамо проводил графиню до кареты и хотел попрощаться с нею, но она была не из тех женщин, кто позволит покинуть себя, не получив или хотя бы не попытавшись получить какое-то объяснение странным событиям, которые только что разыгрались у нее на глазах.

Она попросила графа сесть с нею в карету, он подчинился, Джерида же повел под уздцы форейтор.

— Теперь вы видите, граф, — сказала она, — как я верна слову, и, если я кого-то объявляю своим другом, я произношу это и устами, и сердцем. Я только что возвратилась в Люсьенну, поскольку король сказал мне, что намерен завтра приехать туда повидаться со мной, но тут пришло ваше письмо, и ради вас я все бросила. Многие бы перепугались, слыша, как господин де Сартин бросает нам в лицо слова о заговорах и заговорщиках, но я, прежде чем что-то предпринять, смотрела на вас и все делала по вашим пожеланиям.

— Сударыня, — отвечал Бальзамо, — вы с лихвой заплатили за ту ничтожную услугу, которую мне посчастливилось оказать вам, но за мною ничто не пропадет, я умею быть благодарным, и вы вскоре убедитесь в этом. Только не верьте, будто я преступник, заговорщик, как утверждает господин де Сартин. Наш дражайший начальник полиции получил от предавшей меня особы эту шкатулку, где хранятся мои секреты, относящиеся к химии, секреты, которыми я хочу поделиться с вами, графиня, чтобы вы сохранили свою неувядающую лучезарную красоту, свою ослепительную молодость. Однако милейший господин де Сартин, узрев записанные шифром формулы, призвал на помощь какого-то канцеляриста, который, желая выслужиться, истолковал мой шифр на свой манер. Кажется, сударыня, я вам как-то уже говорил, что над моими занятиями пока еще тяготеют все опасности, которым они подвергались в средние века, и лишь острые и юные умы, такие, как ваш, благоволят к ним. Одним словом, сударыня, позвольте вам сказать, что вы избавили меня от затруднений, и я крайне признателен вам.

— Но что стало бы с вами, если бы я не пришла вам на помощь?

— Меня заключили бы в Венсен или в Бастилию, чтобы насолить королю Фридриху, которого его величество терпеть не может. Для меня нет ни малейшего сомнения, что я вышел бы оттуда, так как умею дыханием плавить камни, но на этом я лишился бы шкатулки, в которой содержатся, как я уже имел честь говорить вам, интереснейшие и бесценные формулы, по счастливой случайности вырванные наукой из вечной тьмы.

— Ах, граф, вы и успокоили, и обворожили меня. Но вы обещаете мне омолаживающий напиток?

— Разумеется.

— И когда же вы мне его дадите?

— Ну, торопиться нам некуда. Попросите его у меня лет через двадцать. Надеюсь, прекрасная графиня, сейчас вы не хотели бы стать ребенком?

— Граф, вы поистине очаровательный человек. Позвольте задать вам последний вопрос, и я вас отпущу, поскольку, как мне кажется, вы торопитесь.

— Слушаю вас, графиня.

— Вы сказали, вас кто-то предал. Это мужчина или женщина?

— Женщина.

— Ах вот что! Любовь!

— Увы, да. Любовь, удвоенная ревностью, доходящей до исступления, которая и приводит к результатам, виденным вами. Женщина не осмелилась нанести мне удар кинжалом, так как знает, что меня невозможно убить, и решила сгноить меня в тюрьме или разорить.

— Как разорить?

— Во всяком случае, она так полагает.

— Простите, граф, я должна выяснить, — рассмеялась графиня. — Уж не ртуть ли течет в ваших жилах, чем объясняется ваше бессмертие и то, что на вас проще донести, нежели убить?.. Вас высадить здесь или отвезти домой?

— Благодарю, графиня, я не хочу злоупотреблять вашей добротой и принуждать вас делать крюк. У меня есть мой Джерид.

— А, ваш великолепный конь. Говорят, на скаку он обгоняет ветер.

— Я вижу, он вам нравится, сударыня?

— Да, прекрасный скакун.

— Позвольте вам его подарить, но с условием, что ездить на нем будете только вы.

— Нет-нет, спасибо. Я не езжу верхом, а уж если случается, то страшно трушу. Но уже одно ваше предложение мне дороже самого подарка. Прощайте, дорогой граф, и не забудьте дать мне лет через десять ваше омолаживающее зелье.

— Я говорил, через двадцать.

— Ах, граф, вы же знаете пословицу: лучше синица в руках… А если сможете, дайте мне его лет через пять. Никому не ведомо, что может случиться.

— Как вам будет угодно, графиня. Разве вы не знаете, что я всецело к вашим услугам?

— И еще одно, граф.

— Слушаю вас.

— Но чтобы сказать вам это, я должна вам очень доверять.

Бальзамо, уже вышедший из кареты, поборол нетерпение и приблизился к графине.

— Ходят упорные толки, — сказала г-жа Дюбарри, — что королю нравится малютка Таверне.

— Графиня, этого не может быть!

— И как поговаривают, очень нравится. Вы должны мне сказать, так ли это. Если да, не щадите меня, скажите как другу. Граф, мне необходимо знать правду.

— Сударыня, — отвечал Бальзамо, — я сделаю больше: обещаю вам, что мадемуазель Андреа никогда не станет любовницей короля.

— Почему же, граф? — поразилась г-жа Дюбарри.

— Потому что я не желаю этого, — отрезал Бальзамо.

Г-жа Дюбарри недоверчиво ахнула.

— Вы сомневаетесь?

— А разве нельзя усомниться?

— Сударыня, никогда не сомневайтесь в науке. Вы поверили мне, когда я сказал «да», поверьте же, когда я говорю «нет».

— Выходит, у вас есть какие-то средства…

И г-жа Дюбарри запнулась.

— Продолжайте.

— Средства, способные подавить желание короля или победить его прихоти?

Бальзамо улыбнулся.

— Я умею внушать влечение.

— Да, знаю.

— И даже верите в это.

— Верю.

— Так вот, на сей раз я внушу отвращение, а в случае необходимости — бессилие. Так что успокойтесь, графиня, я на страже.

Бальзамо произносил эти не слишком связные фразы в возбуждении, которое г-жа Дюбарри принимала, как и должно было ей принимать, за пророческий экстаз; она ведь не знала, что Бальзамо терзался от лихорадочного нетерпения поскорее увидеть Лоренцу.

— Решительно, граф, — промолвила она, — вы не только предсказали мне счастливую судьбу, вы — мой ангел хранитель. Граф, будьте бдительны! Я защитила вас, защитите же и вы меня. Заключим союз.

— Согласен, сударыня, — отвечал Бальзамо.

И он еще раз поцеловал графине руку.

Затем, закрыв дверцу кареты, которую графиня остановила на Елисейских полях, он вскочил на коня, Джерид радостно заржал, и вскоре всадник и конь растворились в ночи.