Читаем без скачивания Грех Кабила - Иман Кальби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
–Мы скоро будем,– тихо произнес в трубку, а потом поднял глаза на подругу.
– Мы едем к моему отцу, Эли. Ситуация слишком дерьмовая, чтобы мы действовали сами… Я не великий политик и не Джеймс Бонд. Скорее всего, мои конспирационные меры в виде левого номера и неизвестной машины надолго нам не помогут. Я не понимаю пока, как можно тебе помочь… Здесь нужна помощь посерьезнее. А он, возможно, сможет. Он ведь Агилас Бензема…
Глава 9
Если бы не гораздо сильнее тревожащие Элиссу сейчас вещи, она, наверное, бы даже поежилась, стоило ей только выйти из машины. Темная узкая улица, пыльная и забросанная бытовым мусором. Плотно притулившиеся друг к другу многоэтажки-муравейники с похожими на злые глаза маленькими окнами. Она знала, что это за место- по дороге они проехали мимо знаменитого Гар дю Нор- Северного вокзала французской столицы, одного из самых загруженных железнодорожных хабов Европы. Построенный во второй половине XIX века в инновационном для того времени, чисто французском стиле бозар (франц. Beaux-arts- «изящные искусства»), увенчанный по центру огромными окнами в стиле триумфальной арки, он, однако, по мере разрастания парижской агломерации и наплыва в страну эмигрантов из бывших французских колоний оказался в центре самого криминального и неблагополучного района Парижа- 10-го округа, населенного выходцами из Африки и арабских стран. Хранящие веками ненависть к метрополии (прим.– государство, владеющее заморскими землями, в данном случае, Франция), молодые и необразованные африканцы и арабы наводняли в неограниченных количествах Париж, отнюдь не желая вливаться в ритм европейского города, предпочитая селиться обособленными гетто, где действовали их жесткие, подчас более реакционные и беспардонные порядки, чем на исторической родине. Обычные французы предпочитали не соваться в эти анклавы, а поток пассажиров, прибывающих на Северный и даже Восточный, тоже примыкающий к району, вокзалы, был готов платить любые деньги таксистам, чтобы только побыстрее ретироваться отсюда. И вот, теперь они были здесь- в месте, куда сама Элисса бы не поехала ни при каком раскладе…
–Почему мы сюда приехали?– спросила девушка, испуганно озираясь по сторонам. Липкая пленка страха, к которой налетом нарастала подозрительность, сковывали ее движения. Можно ли безоговорочно верить Тарику? Сейчас, в этой ситуации, когда, казалось, весь мир был против ее семьи, эти опасения не выглядели такими уж нелепыми.
– Так надо,– сухо ответил Тарик, кивнув в сторону ветхой деревянной входной двери в подъезд.
Паника пульсировала в висках Элиссы. К горлу снова подступила тошнота. Делать шаг назад и ретироваться уже было поздно. В этом квартале чужаки не живут. Так что пришлось выдохнуть и довериться человеку, которого считала другом.
Несколько пролетов по сквозняку из выбитых окон и покрытой битой керамической плиткой лестнице, в тускло-зловещем свете лампочек на обшарпанном потолке, вход в еще более обшарпанную, чем входная, дверь…
Она закрывается за вошедшими на замок, и Элисса невольно жмурится. Что же ее ждет? Что вообще происходит вокруг?
–Здравствуй, Элисса,– Агилас вышел из мрака, сложив руки на груди.
–Здравствуйте,– ее голос дрожит. Не в силах сейчас поднять на него глаза. Страх лишь усиливается.
Мужчина словно бы видит ее реакцию. Ничего не произнося, вытаскивает из кармана телефон и кому-то набирает. Несколько гудков- и Элисса пораженно смотрит на протянутый ей экран с видео-вызовом, а с другой стороны- ее мать и дядя Нур.
–Эли, девочка моя, с тобой все в порядке?-слышит такой родной и знакомый голос матери, неизбежно срывающийся на плач,– скажи хоть что-нибудь…
–Мама… Мамочка,– говорит полушепотом и чувствует, как щеки тоже омывают потоки горячих слез,– что происходит, мамочка? Где вы?
– Все нормально, девочка моя, мы у Нура и Валерии на Сокотре.
–А папа?– голос дрогнул еще сильнее. Эли буквально задыхалась от чувств, от мыслей, страшных, чудовищных…
–Папа…– на другом конце сначала молчание, а потом громкий всхлип,– папа в больнице… Я…
–Спасибо большое Агиласу, нам удалось вовремя его вывезти…,– вмешался шейх Нур.
Элисса удивленно перевела глаза на мужчину рядом. Она и не думала, что он сыграл какую-то роль во всей этой истории… Она ведь помнила, как пренебрежительно и даже нелицеприятно отзывался о Бензема отец несколько лет назад…
–Это меньшее, что я мог сделать, шейх Нуреддин,– добавил он, чуть повысив голос, чтобы его услышали.
–Эли, -снова обратился к ней дядя Нур,– В твою квартиру возвращаться нельзя. Сейчас вообще ничего нельзя… Мы говорим по спутниковой связи, но, боюсь, и ее могут запеленговать. Этот звонок был сделан только лишь для того, чтобы ты знала, что Бензема можно верить. Слушай Агиласа. Это мой тебе наказ.
Связь оборвалась, а Элисса уставилась на погасший экран. Сколько вопросов так и остались без ответов, даже не произнесенные…
Она подняла все более озадаченный взгляд на отца своего друга.
– Знаю, что ты хочешь понять, что произошло, Элисса,– ответил он,– если вкратце, мы были на конференции в ливийском Триполи. Главы нефте-газового консорциума, включая меня и твоего отца. В Фахда стреляли. Мои люди оперативно донесли, что параллельно в Эмиратах происходит захват власти. Я не стал ждать с моря погоды и смог эвакуировать твоего отца в Алжир. Я не буду таить. Его состояние тяжелое, но стабильное. Моя задача сейчас- в целости и сохранности перевезти тебя на Сокотру к дяде, но если откровенно, ситуация вокруг вашей семьи крайне непредсказуемая. Против вас взялись. Чем закончится эта история, пока сказать сложно… А теперь давай обстоятельно переговорим…
Глава 10
-Присаживайся, Элисса,– серьезно произнес Агилас. Его фигура, облаченная в темную водолазку и джинсы в тон, нависала, доминировала. Тарика он попросил подождать в соседней комнате, сказав, что говорить они будут тет-а-тет. Его тон не требовал возражений, хоть и не был грубым.
–Скажи мне, принцесса, есть ли у твоего отца враги?
Эли дернулась, немного теряя равновесие, несмотря на то, что сидела и опиралась обеими ногами на пол. Тут же взяла себя в руки. Вытянула струной спину. Она не может сейчас дать волю отчаянию, накатывающему огромными волнами, стоило только подумать об отце или брате,
