Читаем без скачивания Да. Нет. Конечно - Иван Бурдуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ты присел на лавочку, рядом сидел какой-то бродяга. Бродяга смотрит в землю, пьёт портвейн и протягивает тебе бутылку. Ты смотришь на него и вот он уже улыбается; ты видишь его красные зубы. Вас обоих не тревожит ливень. Вы оба плевали на этот мир и поэтому вам так хорошо сейчас. Как горе от ума, так и радость жизни от равнодушия к ней. Глотнув портвейна, ты достаёшь из внутреннего кармана коньяк и протягиваешь бродяге.
Вдруг он начинает говорить:
– Знаешь, тебя не волнует вопрос: почему люди решили, что богам необходимо делать жертвоприношение? Не ради урожая же и вправду, или ради достойного будущего у новорождённого. Это ли не первые проявления стремлений людей к убийству. Оправданное утоление жажды убийства. Подкуп бога-надзирателя. Человек хотел убивать – он нашёл возможность убивать легально. Ввиду того, что никто не хочет и не станет жертвовать собой, самопожертвования неприемлемы. Единственно, жертвовать кем-то – это выглядит достойно. Самопожертвование не будет оплачено, а сгорит в одичавших душах беспутных теней от настоящих прошлых людей. Да, человек сегодня – тень вчерашнего человека. А вчерашний человек – глупое животное.
И ты задумался: настоящий ли бродяга, или это вновь часть твоего воображения? Слишком не по-настоящему происходила данная сцена. Ты смотрел на него и думал: что нужно ответить ему и нужно ли.
Он продолжал:
– У тебя никогда не появлялась такая, знаешь, интересная мысль. Она не безумная, нет, не глупая, а самая живая. Вот, тебе бы не хотелось убить человека? Прочувствовать это. Лишить человека жизни – а? Каково?
– Хотелось, как же. Не раз хотелось, но в тюрьму я не хочу. Жизнь и так несправедлива, а попадёшь в тюрягу и вовсе не оставишь себе шанса. Поэтому нежелание тюрьмы предупреждает желание убийства.
– Я однажды мать свою, это… чуть не убил. Накинулся на неё и хотел прирезать. А оказалось, убить готов любого, но мать не могу. Ярость была, ненависть внутри, всё вот это. Только глазами с ней встретился и ребёнком себя почувствовал. Так и было оно. Сел я потом всё равно и скажу тебе: на тюрьме и правда делать нечего. Хоть и подумываю я снова туда податься. Тут ведь оно – иди работай за гроши, жить негде, да и жизнь дорогая, очень-то мне непросто. Плюю я на всё, но тяжбу слюнями не смоешь и не размоешь.
– Ладно, пошёл я. Ничего не подскажу тебе всё равно. У меня с собой-то разобраться не получается.
– Давай, иди.
Бац!
Бомж ударил тебя в живот и тихо протяжно засмеялся. Ты скрючился и свалился на лавочку, смутно понимая происходящее – неприятная, сказать ближе, неудобная боль оказывалась всё более ощутимой и силльной. Бродяга взял бутылку и поковылял дальше по улице. Пара прохожих лишь сочувствовала: «ему, наверное, так некомфортно сейчас – этот дождь, холодно, мрачно», – и быстро-быстро продвигалась в сторону дома.
7.
– Ты бы хоть каким-то образом дал знать, что с тобой случилось, – пиздел Сквозников. – Я же звонил тебе… и не один раз – «абонент не доступен».
– Ладно, ладно. Всё в порядке, – отвечал ты.
За эти месяцы ты нередко вёл с собой диалоги на тему: «Кто твой друг?». На данный момент стало ясно – друзей нет и не бывает. Не у тебя, а вообще. Спутник, знакомый, родственник, враг – все они могу быть друзьями в прошлом или будущем. То есть друг – это настоящее, а как известно настоящим описывают несуществующее, некую диффузию прошлого и будущего в микроскопический период времени.
– Мне глубоко насрать, – далее сказал ты. – Я больше не боюсь одиночества, как тюрьмы, а бестактности, как нарушения закона. Смерти я и раньше не боялся, только боли боялся – неприятно всё-таки страдать в и так бессмысленном мире. Теперь и боли не боюсь.
– Я не обижаюсь, – говорил Сквозников. – Честность – качество отличное.
– Правда, – перебил ты, – оно никому не упёрлось. Я тебе со всей честностью говорю, что чем больше и искуснее умеешь врать, тем лучше будет твоё окружение. Будут друзья, писать тебе будут, звонить, они будут врать тебе, ты врать им, типа: «Ну, как дела?» – «Отлично! Твои как?», – да кому нахуй интересно это знать. Раз, два ещё интересно, во время хорошего настроения интересно, а больше ведь никогда. В общем круг будет нарастать, тебе будут помогать что случись, что случись будут звонить, писать, узнавать как у тебя дела – а честного будет всё меньше. Подумай на досуге.
– Очень пессимистичен ты стал. Наш последний разговор был познавательный и над ним я думал, а над этим у меня нет желания думать.
– Это ещё не та тема. Ты в курсе, что Вселенная случайна?
– Как один из вариантов, – безразлично отвечал Сквозников.
– Вот я тебе говорю. Значит и жизнь случайна. Бытие случайно. Сознание случайно. Абсурд оттого неслучаен. Наркотики оттого правы. Алкоголь прав. Сумасшествие право. Самоубийство право. Войны и геноцид правы. Разве нет? Кто докажет смысл? Как этот кто-то докажет смысл? Докажет именно такой смысл, объективно придающий желание жить всем. Никогда. Бог? Его нет и никогда не было. Природа? Она случайна, как я и моя мать. Говоря, что смысл в убийстве, больше правды. Ибо так ты избавляешь мир хотя бы от одной случайности.
– Об этом я и говорю тебе. Как же жить с такими мыслями? Как жить и постоянно думать об этом?
– Так само собой, думать в каких кроссовках выйти на улицу или думать какой ложкой дерьмо есть.
– Ладно, мне ещё на работу надо заскочить, – вновь лукавил Сквозников, вставая.
– Конечно. Всего доброго!
Ты возвращался домой, курил сигарету. Со знакомыми покончено, они не выходили на связь раньше, теперь подавно. В прошлом ты терял знакомых постепенно, затем кто-то появлялся, определённое время происходило общение, вдруг тишина. Тебе всегда было интересно общение, ты ценил его, причина была, как ты сам приметил, – страх одиночества. В данный момент времени ты один-одинёшенек.
Другая беда вновь начала одолевать – Мира снова не выходила из твоей головы. Ты действительно любил и любил бы до сих пор, не стал таким как сейчас, становился бы лучше ради неё. Но эта параллельная реальность была обрублена и теперь является тебе во снах, в навязчивых мыслях, как бы существуя, показывая тебе своё бытие.
«А вот пошла ты, тупая мразь. Что за чувства? Как я могу её любить сейчас, в данный момент, после того, что
