Читаем без скачивания Невидимые. Банды старой России - Юлия Михалева

Матрена вздрогнула. Таких мыслей она и допускать не хотела.

– Эх, как бы доче-то моей передать, где я… С кем бы весточку послать, что меня, невинную, оболгать пытаются и сгноить ни за что, ни про что, – сказала прачка, а затем замолчала.

Вспомнила.

Алекс не сразу сообразил, что его разбудило. Какой-то звук.

Он поднялся на постели, которую прежде делил с Маруськой – сейчас ее место занимала Драгунская – потряс головой и прислушался.

Снова. Скрежетание, словно кто скребется в стекло. Точно: бросают комья сухой земли.

Алекс встал, открыл окно, высунулся. Неосмотрительно, но с нынешним идиотским занятием совсем потерял хватку.

На улице стоял сопляк из театра. Обычно он бегал по поручениям.

– Лексей Иваныч! Вас какой-то бродяга ищет! Господин Щукин велел передать, чтобы срочно пришли.

– Чего-чего?

Как будто в порядке вещей: ходить на встречи с бродягами. Что за дерьмовая шутка?

– Это по поводу госпожи Елены…

Вспомнился вчерашний день и слова Надьки. Видно, старый приятель прислал кого-то из своего отребья. Все же надумал передать, что потаскуха теперь живет с ним? Ну если так, то что ж. Пусть заплатит, что на нее потрачено, и пользуется всласть.

Но хотелось бы, конечно, просто порешить обоих.

– Скажи – скоро буду.

Алекс принялся одеваться. Драгунская приоткрыла глаза, улыбнулась:

– Уходишь?

– Ты тоже уходишь.

Похоже, не приняла всерьез.

– Вставай! Живо!

Поднялась, однако все равно пришлось торопить: уж больно медленно собиралась. Алекс же в кои-то веки и впрямь спешил в театр.

В зале сидел, с тревогой озираясь по сторонам, костистый рабочий. Рвань – вся одежда истрепана.

Над ним нависал Щукин. Увидев Алекса, просиял, указал пальцем:

– Это он! Вести от госпожи Елены принес.

– Все не так было, – стал препираться гость. Бас не вязался с сухим телом. – Я только сказал, что видел вашу даму…

– Что там у тебя? – вмешался Алекс.

Выяснение деталей нисколько не заботило.

– А вы еще кто? – дерзко спросил рабочий.

Закатав до локтя широкий рукав, Алекс ударил гостя прямо в свежую ссадину на переносице. Потекла кровь. Зажав нос ладонью, он смотрел с удивлением, но без особого страха.

Легкий и прежде умел подбирать людей.

– А теперь говори, что хотел.

– Я ничего…

– Он сказал, что видел госпожу Елену в тот день, когда… – начал Щукин.

– Заткнись.

– Не знаю, чего вам от меня надо. Пойду, пожалуй, – рабочий привстал.

Положив руки ему на плечи, Алекс вернул гостя в кресло.

– Что передал твой хозяин?

– Да нету у меня хозяина! Без работы я. Уж второй месяц.

Вспоминая слова посыльного, Алекс занял место рядом с рабочим. Может ли быть, что он сам не так понял?

– Принеси мне выпить, – велел Щукину.

Тот оскорбленно замер.

– А ну, пошевели жиром!

Вышел, громко вздыхая.

– Так что ты хотел сказать про Маруську?

– Я вообще только спросил: дама, говорю, тут у вас была. Красивая. Вернулась ли? Ей еще рот заткнули на улице, а потом утащили…

Ну нет, тут точно скрытое сообщение.

– И куда же?

– Да бог весть… Я-то случайно заметил. Смотрел на нее, когда она с кем-то стояла. Ну, после разошлись они, она отошла – и тут как кто-то на нее бросится…

– Кто?

– Да не разглядел я в потемках… Но там еще один господин все видел. А больше никого не было.

– А другой кто?

– Да почем мне знать? – рабочий отпустил руку. Струйка крови вырвалась, шустро сбежала по подбородку и упала на застиранную поддевку. – Говорю же: в сквере я сидел. Они тут стояли, у входа. Второй за дамой вышел и позвал ее. Но как увидел, что схватили – за кустами затаился. Зря: там фонарь, видно хорошо.

– Так… Ты кто будешь?

– Макар я. Веселов. А ты?

Прост, как три копейки. Наверху такое приходилось встречать нечасто.

– Алексей. Так, стало быть, Макарка, где тебя найти?

– А чего меня искать? Я живу в квартале рабочих, на улице Зеленой, в доме Бехтерева… Номер три.

Алекс усмехнулся.

– Чего?

– Улица ваша.

– Ну да. Никакая она, в самом деле, не зеленая. Серая. Но так ведь некрасиво.

Мысли разбегались, как клопы из разворошенной перины.

– Так что ты сюда пришел?

– Да просто. Гляжу – театр. А я – без работы. С завода меня погнали, говорю ведь. Ну, думаю, спрошу – может, разгрузить чего надо… Перенести…

– А Маруська – вот так к слову пришлась?

– Дама-то? Ну да. Гляжу – лицо ее на наклеенной картинке. Ну, и спросил.

Ничего… Нужно все проверить, и тогда станет ясно, что тут за сообщение.

Вот только в голове просветлеет. Сейчас в ней будто котелок каши.

– Ну так что, Алексей? Пойду я? И, ежели что, я зла на тебя не держу, – рабочий показал рукой на нос.

Надо же.

– Жена твоя, что ль?

Алекс кивнул.

– Ну, тогда бывай!

Рабочий поспешил к выходу. Через миг за ним громко захлопнулась дверь. Алекс поморщился. Хорош вход в долбанный театр. Всегда бесил.

Откинулся на сиденье – и оно тоже взвыло. Сколько тут отвратительных звуков.

Он закурил и задумался.

Если вдруг Маруська у Легкого не по своей воле, то чего он хотел от Алекса?

Едва унеся ноги из театра, Макар бегом припустил к складам. Не то, чтобы опаздывал – просто хотелось поскорее убраться.

Так его еще нигде не встречали: сначала схватили, едва рот открыл, а потом – сразу в зубы, без разговоров.

Гиблое место! Еще говорят – культура… А он-то думал, что нет ничего хуже Старого города – где, впрочем, ни разу и не бывал.

Проклятый Червинский!

Зато имелась и польза – теперь встречи с сыщиком можно не опасаться. Уж найдется, что рассказать. Макар не только вышел на главного – похожего на беса чернявого Алексея. Молод – лет тридцати, не больше, а злобы, что в сатане.

Нет, он даже о том, что внутри творилось, разведал. И в доказательство мог предъявить свой разбитый нос.

Все-таки, что бы ни говорили, имелось у него какое-то непростое чутье. Не случайно он на тот театр сразу решил указать, еще до того, как увидел, что даму от него тащат. Вот и угадал: секретов там хватало.

Впрочем, надо надеяться, что на этом знакомство с культурой и кончится. Больше Макар по театрам – ни ногой.

Внезапно он остановился, как подкошенный. Зачем свой адрес-то назвал? Вот болван! А все оттого, что слишком перепугался.

Рабочий сделал глубокий вздох. Так когда-то учил мастер: «говорят тебе, что ты совсем негодящий – а ты стой себе, молчи да дыши». И впрямь, помогало.

Отдышавшись и снова порадовавшись расставанию с Алексеем, Макар задумался о грядущем.

Сегодня он вместе со Степаном и двумя рабочими с мануфактуры Павловой – ныне все хозяйство покойницы забрал в свои руки управляющий – собирался окончательно обговорить все детали и разойтись на неделю.

Само по себе занятие Макара совершенно не привлекало. Одно дело – кошелек на улице, а другое – то, что предлагал щедрый на неважные идеи Степан.

Макар вовсе не забыл, что именно приятель и виноват – пусть не со зла – в его нынешнем положении. Помнил он и о том, что предыдущее подобное начинание привело к знакомству с Червинским.

Но четвертная бы точно избавила всю семью от забот на месяц. А если Степка не обманул, и Макару перепадет не одна такая, а целых четыре? И всего лишь за ночь! Это не десять часов у станка каждый божий день, за исключением воскресного.

Если все так и пойдет, они скоро в люди выбьются. Поди, собственный дом купят. Без домовладельца и аренды. Дашутка на швею выучится, как мечтает. Мать станет чаи гонять сутки напролет, а Петька – сахарными петушками лакомиться.

Широко улыбаясь грезам, Макар еще больше ускорился.

6

– Батюшка ваш меня отослал. Как помню – воскресенье было, когда я его живым видала в последний раз, – Аксинья всхлипнула, но больше для виду. – Я и сама выходной собиралась просить – к сестре сходить, да за утро раздумала. Распря у нас с ней вышла аккурат накануне… А Сергей Мефодьевич как раз вернулся откуда-то в добром настрое. Но как меня заметил – так сразу и огорчился. Походил-походил, да и ко мне на кухню. Иди-ка, говорит, Аксинья, где-нибудь погуляй. Родных навести, или, если вдруг желание будет, в синематограф загляни. Я отвечаю: да некуда мне идти, дел нет. А он на чай мне дал, да щедро – целый пятерик! Тут уж как можно упрямиться? Собралась я да и пошла, в самом деле. К сестре все же пришлось податься, хотя и разлад у нас с ней случился…

– А вернулась когда?

– Так на второй день. С утра и пришла.

– Черный ход ты открыла?

– Нет, не я. Не приметила даже, отперт ли он. Мы через него и не ходили, почитай, никогда.

– И потом что?

– Захожу, зову вашего батюшку, зову… Тишь. Думала, снова куда вышел. За уборку принялась. Вот, гляжу я в его спаленку – а там он и лежит… – вздохнув, кухарка перекрестилась.