Читаем без скачивания Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная - Юлия Шилова

— Наверное, в скором времени я так и сделаю, а то моя жизнь превращается в сплошной маразм. В последнее время я как-то ближе сошлась со своим свекром. Мы оба из Хабаровска и прекрасно друг друга понимаем. И он, и я удачно устроили свой брак. Он нашел старую тетку и живет на всем готовеньком, а я — молодого пацана и тоже, надо сказать, неплохо устроилась. Но все это не дает мне покоя, я об этом только в книжках читала, а здесь в жизни. Мне противно все это. Когда никого нет дома, мы занимаемся любовью со свекром. В душе я понимаю, что это грех, что так не должно быть… Недавно мы лежим раздетые, я положила голову к нему на плечо и говорю: «Представляешь, что было бы, если бы в таком виде нас с тобой застукали твоя жена и мой муж?!» А он смеется и отвечает: «Они выгонят нас обратно в Хабаровск». Иногда мне кажется, что я скоро поеду головой от всего этого.

— Я предложила тебе прекрасный вариант. Бросай обоих, ищи третьего.

Юлька взволнованно на меня посмотрела и тихо спросила:

— Чупа, кто тебя?

— Понятия не имею. Там, в туннеле, была такая темень, хоть глаз выткни. А что пацаны говорят?

— Давай я к тебе Бульдога позову, он все расскажет.

— А где он?

— За дверью сидит, как преданный пес. Где ж ему еще быть. Он же недоглядел. Хреново тебя охранял. У тебя за дверью четыре охранника сидят, чтобы никто посторонний в палату не зашел. Ладно, я зову Бульдога, а сама приду чуть позже.

— Зови, — улыбнулась я.

Дверь открылась, и в палату вошел Бульдог. Он был небритый, бледный, какой-то помятый и выглядел не самым лучшим образом.

— Привет, — хрипло сказал он и сел на край кровати.

— Неважно выглядишь, наверное, плохо отдохнул.

— Да какой тут может быть выходной, если я впервые в жизни не справился со своей работой. Это все оттого, что я тебя поцеловал. Нельзя путать личные отношения и рабочие. Я расслабился, понимаешь, размяк и забылся. Вот тебе и результат. Даже опасности никакой не почуял и выстрела не слышал, как лох последний!

— Нашли, кто стрелял?

— Да пока в этом туннеле свет включили, пока я тебя к выходу поволок, пока «скорую» вызывал… Короче, мне не до убийцы было, а когда тебя увезли, то убийцы и след простыл.

— Понятное дело, — вздохнула я.

— Он через выход к озеру убежал. Под туриста косил. Видимо, хорошо знал этот туннель. Угораздило же меня тебя туда потащить!

— Мне понравился этот туннель, — улыбнулась я. — А еще больше мне понравилось, как ты меня целовал.

— Извини. Это не положено. Я не сдержался.

— Поцелуй меня еще так же.

— Что?!

— Поцелуй меня еще разочек, пожалуйста.

— Я не могу. Я на работе. Мне не положено.

— Я прошу тебя.

Бульдог страстно поцеловал меня в губы, затем поднял голову и посмотрел в окно.

— Почему ты нервничаешь? Тебе было неприятно?

— Скажешь тоже. Разве с тобой может быть неприятно. Просто я не представляю, как мне работать на тебя дальше…

— Почему?

— Я слишком ценю свой авторитет и профессионализм, понимаешь. Я не справился со своей работой. Из-за меня ты чуть не погибла. Работа и чувства так сильно перемешались, что я перестал отдавать себе отчет и стал совсем невнимательным.

— Ерунда. Ты не виноват, это дело случая.

— В моей практике еще не было таких случаев.

— Будем надеяться, что их больше не будет. И при чем тут чувства? Мы же с тобой не трахаемся, в конце концов.

— Тебе нельзя, ты же после аборта, — пробурчал Бульдог.

— Что?! Ты хочешь сказать, что, не будь аборта, я бы уже раздвинула под тобой ноги! Да как ты посмел!

Я хотела запустить в Бульдога подушкой, но не смогла поднять руку.

— Чупа, успокойся. Я пошутил.

— Ничего себе шуточки!

— Я не могу больше на тебя работать.

— Почему?

— Во-первых, я уже опустился в твоих глазах и больше не имею права называться профессиональным телохранителем. А во-вторых, я перемешал работу с чувствами. Уволь меня сама — так будет лучше.

— Ах вот, значит, как ты уходишь от своих работодателей. В певиц ты, наверное, тоже влюблялся?

— Нет.

— С трудом верится. Меня могут убить, а ты бросаешь меня в трудную минуту. Уходи, я больше не хочу тебя видеть!

— Ну, Чупа…

— Пошел вон!

Бульдог печально посмотрел на меня и вышел из палаты.

Через секунду дверь распахнулась — и на пороге появился Гарик. Он выглядел получше предыдущих посетителей и держал в руках прекрасный букет желтых роз.

— А почему именно желтые?

— Что — желтые? — не понял он.

— Почему розы желтые?

— Не знаю. Мне кажется, что они самые красивые.

— Ты прав. В этом что-то есть. Поставь их в вазу.

Гарик поставил букет в вазу, присел на стул и поцеловал мне руку.

— Ну, как ты?

— Выкарабкиваюсь потихоньку.

— Может, тебе что надо. Я заказал повара из ресторана. Он будет тебе приносить горячие обеды. Телевизор есть, видик есть, кассет навалом. Что еще?

— Ничего не надо. Лучше расскажи мне то, что ты узнал.

— Чупа, ты еще неважно выглядишь. Может, к делам перейдем позже?

— Сейчас и сию минуту. Я слишком долго ждала этого момента. Только не вздумай ничего врать и утаивать. Ты меня знаешь: мне нужна правда — какой бы она ни была. Я хочу знать: Фома жив?

— Я не знаю, Чупа, и никто этого не знает.

— Как?

— Ни в одном банке не сняты деньги, ни копейки, понимаешь. Все на месте. В ячейках депозитария тоже все на месте. Данных о его вылете нет ни в одном аэропорту. Мы показывали его фотографию — никто его не опознал. Ты же сама знаешь, Фома такой шкаф, что его трудно не запомнить. Большие люди обычно врезаются в память. Так вот, его никто и нигде не запомнил. Я навел ревизию в твоих ресторанах и магазинах. Глеб поднял все счета и бумаги.

— И что?

— Ничего особенного. Кое-где недостача, как всегда, надо просто поменять персонал. Сама знаешь: нельзя долго держать человека на прибыльной работе. Он начинает зарываться. Менять людей необходимо часто — тогда прибыли будет больше.

— Я займусь этим, как только выйду из больницы. Мне хочется самой покопаться в бумагах. Значит, ты говоришь, никаких больших сумм нигде не снято?

— В том-то и дело, прямо чертовщина какая-то.

— В самом деле, ничего не понятно. Если Фома решил сбежать, то не мог же он убежать без денег. Даже ключи от квартиры, и те дома лежат. Он ведь не дурак — остаться без средств к существованию. А документы? А права? Нет, с ним что-то случилось! А что сказали в морге?

— Мы там весь персонал построили к стенке, всех перетрясли и выяснили, что в морг привезли тело чужого жмурика.