Читаем без скачивания Пираты южных морей - Говард Пайл

Как-то в 1722 году перед славным городом Марблхэдом на якоре стояли тринадцать судов. Но вот в гавань зашел странный корабль. «Кто это?» — гадали горожане, ибо в те дни прибытие каждого нового судна было значительным событием.

Кем был чужак, вскоре выяснилось: на его носу взвился черный флаг с черепом и костями.

«Это же проклятый Лау», — поняли все, и тут же в городе поднялись небывалое волнение и суматоха, словно в утином пруду, в который врезался ястреб.

А наш капитан был в полном восторге, ибо здесь одновременно оказались целых тринадцать судов. Он взял, что хотел, и уплыл восвояси; Марблхэд же забыл о его визите нескоро.

Некоторое время спустя капитан Лау и корабль его сопровождения столкнулись с английским сторожевиком «Борзая», который обошелся с ними столь грубо, что Лау был рад удрать, бросив своего спутника и его команду в качестве подачки силам закона и порядка. И им бы еще повезло, если бы они отделались «прогулкой» по ужасной доске с завязанными глазами и руками. Итак, корабль сопровождения был захвачен, а его команда осуждена и повешена, Лау же улепетывал в такой ярости, на какую способен далеко не каждый пират.

Конец сего героя затерялся в тумане минувшего: поговаривали, что Лау умер от желтой лихорадки в Новом Орлеане. Жаль, если так: лучше бы в петле пеньковой веревки.

Следующим примечательным лицом среди американских пиратов является майор Стид Боннет. Он, впрочем, был натурой весьма противоречивой, ибо его постоянно терзали угрызения совести, и он торжественно клялся сойти с порочной дорожки.

Впрочем, сей кривой дорожкой пиратства он катился себе вполне успешно, пока близ Чарлстонской бухты не столкнулся с доблестным полковником Реттом, и тогда, с клубами порохового дыма и грохотом бортового залпа, его удача и мужество немедленно улетучились. «Веселый Роджер» был спущен, и полковник Ретт триумфально вернулся с изрядным грузом: такого количества поверженных негодяев и головорезов город доселе не видывал.

По окончании последовавшего судебного разбирательства их вздернули, всех до единого, — паршивые овцы отправились прямиком на адские вертела.

Эдвард Ингланд был пиратом другого склада: он щелкал бичом по спине общества в Ост-Индии да на жарких берегах Индостана.

Особняком среди знаменитых пиратов стоит капитан Хауэл Дэвис. То был флибустьерский Одиссей, любимец не только плутоватого Меркурия, но и мудрой Минервы.

Это он одурачил капитана французского корабля, превосходившего его собственный по размерам и вооружению вдвое, и вынудил того сдаться, не произведя ни единого выстрела (не только из пушек, но даже из пистолета) и не нанеся ни единого удара саблей.

Это он дерзко появился в порту Гамбия на побережье Гвинеи и под прицелом крепостных пушек прикинулся работорговцем. Мошенничество продолжалось до тех пор, пока плод зла не поспел. Когда бдительность губернатора и гарнизона крепости была совершенно усыплена, а шайка Дэвиса рассредоточилась по ключевым позициям, на свет были извлечены пистолеты и сабли: кто шевельнет хоть пальцем, умрет. Пираты связали солдат спиной к спине, а губернатора привязали к его собственному креслу и захватили все, что только им приглянулось. Затем они уплыли, и хотя добыча не оправдала их ожиданий, все равно поделили между собой довольно кругленькую сумму.

С удачей росла и их наглость, и пираты решились покуситься на остров Принсипи, процветающее португальское поселение недалеко от побережья. Они разработали хитроумный план по захвату, и он сработал бы, не окажись некий португальский негр из их шайки предателем: он-то и сообщил о предстоящей операции коменданту крепости. Вследствие чего капитан Дэвис, сойдя на следующий день на берег, обнаружил усиленный караул, выстроенный якобы в честь его прибытия. Однако когда он со своими сообщниками, ничего не подозревая, выбрался из шлюпки и двинулся вдоль берега, внезапно раздался грохот мушкетов: все заволокло дымом, и воздух огласился стонами. Только одному человеку удалось вырваться из едкого облака, добежать до шлюпки и уплыть. Когда же дым рассеялся, на земле, словно груда старого тряпья, лежали сраженные капитан Дэвис и его товарищи.

Капитан Бартоломью Робертс был самым способным учеником Дэвиса, и когда последний внезапно встретил свою смерть столь прискорбным образом, описанным выше, он был единогласно избран командующим флотилией и оказался весьма достойным своего выдающегося учителя. На скольких трясущихся, словно перепуганные утки, купцов низвергался он, подобно ястребу, неизменно общипывая несчастных догола, прежде чем выпустить из своих беспощадных когтей.

«Капитан Робертс был весьма галантен, — сообщает один из историков того времени, — одевался в богатый малиновый жилет, штаны и шляпу с красным пером, а на шее носил золотую цепь с бриллиантовым крестом. Он был вооружен саблей и двумя пистолетами, которые согласно пиратской моде висели на конце шелковой перевязи, перекинутой через плечо». Таковым Робертс и предстал в своей последней схватке с «Ласточкой», королевским военным шлюпом. Как же доблестно сражались сии несгибаемые пираты, ибо, оказавшись запертыми в ловушке между боевым кораблем и берегом, они решили наброситься на слуг короля, обрушив на них шквальный бортовой залп, и затем попытаться уйти, положившись на удачу: флибустьеры надеялись, что им удастся своим огнем нанести ощутимый урон неприятелю.

Когда «Ласточка» дала ответный залп, капитан Робертс пал первым: картечь угодила ему в шею, и он рухнул на ствол пушки, рядом с которой стоял. Некий Стивенсон, стоявший у руля, увидел, как упал капитан, и решил, что тот ранен. Он поднял было его руку, но тело перевернулось, и тогда стало ясно, что Робертс мертв. «После этого, — свидетельствует все тот же историк, — он [Стивенсон] разразился слезами и взмолился, чтобы следующий выстрел достался ему». Боевой дух пиратов после гибели капитана был сломлен. «Веселого Роджера» спустили, и один за другим они сдались, чтобы затем предстать перед судом и отправиться на виселицу.

Таков краткий и весьма упрощенный отчет о жизни и деяниях наиболее прославленных пиратов. Но это лишь немногие из обширного списка выдающихся корсаров: таких как капитаны Эвери Мартел, Чарлз Вейн (за которым, словно за призраком, доблестный полковник Ретт из Южной Каролины гонялся по тихим бухтам и заливам вдоль побережья), Джон Рэкхем да еще Томас Энстис, Ричард Уорли, Джон Эванс, Уильям Филлипс и многие другие, — несколько десятков отчаянных мужей, одни только имена которых в старые добрые времена приводили в дрожь капитанов торговых судов.