Читаем без скачивания Нездешние (СИ) - Зимовец Александр

— Вот и все, — комментирует Бес. — Теперь, если ты что-то говоришь по этому телефону, собеседник воспримет это, как должное. Доверие к твоим словам сильно повышается. Правда, на нездешних не действует. Только на обычных людей.

— Интересно. А банк так ограбить можно? Ну, уговорить вынести мне деньги, например.

— Сомневаюсь, — качает головой Бес — Много кого придется уговаривать. Да и это не абсолютная волшебная палочка, позволяющая убедить кого угодно в чем угодно. Тут тоньше все. Зависит от того, как человек к тебе относится, и насколько странные вещи ты ему говоришь.

— Понятно. Но ты думаешь, если я сейчас позвоню домой и скажу, что поживу недельку у друга, это никого не удивит?

— Уверен. И на твоем месте, я бы уже звонил, потому что эта штука прямо сейчас расходует твои деньги. А банк с ее помощью не ограбишь, как мы выяснили.

Я набираю номер матери.

— Привет, — говорю я. — Слушай, ты не будешь против, если я недельку поживу у друга?

Я машинально втягиваю голову в плечи, воображая тот шквал вопросов, который вот-вот обрушится на меня. Да, мне шестнадцать лет, я взрослый человек, но подобный вопрос в глазах моих родителей будет выглядеть очень настораживающим. Тем более, мать хорошо знает, что друзей у меня фактически нет. С тем же Пашкой я не настолько дружен, чтобы прямо жить у него дома. Да и с чего вдруг?

— Ну, в принципе, нет, — спокойно отвечает мать. — А что это ты вдруг?

— Да мне к ЕГЭ готовиться надо, а вместе удобнее и… спокойнее как-то, чем дома, — говорю я первую попавшуюся чушь, которая пришла в голову.

— А… — только и произносит мать. — Я понимаю, что «спокойнее» она восприняла, как намек на ситуацию дома. — Ты хоть звони там только. А то без тебя грустно будет. Настене особенно.

— Да-да, хорошо, — спешу заверить я, радуясь такому простому разрешению вопроса. Перебросившись еще парой фраз, я завершаю разговор.

— Видал? — гордо спрашивает Бес.

— Круто, — отвечаю я. — Если бы не печальные обстоятельства. Ладно, дай еще отцу наберу.

Разговор с отцом проходит столь же гладко. После него я отключаю приложение и кладу телефон на стол.

— Ну, что теперь? — спрашиваю я.

— Теперь отдыхаем до вечера. Точнее, я отдыхаю, а тебе не мешало бы что-нибудь прочитать в образовательных целях про то, в какой мир ты вообще попал. Я тебе подберу сейчас. А вечером сходим в одно хорошее место. Посмотришь, как у нас народ развлекается.

— Какие развлечения, ты чего? — удивляюсь я. — Меня чуть не убили два раза за два дня!

— Не ссы, там не убьют! — отвечает Бес. — Там убивать нельзя.

Не уверен, что эта реплика меня сильно обнадежила.

Вечером мы выбираемся из дома Беса. Первым на плохо освещенную улицу выходит он и, оглядевшись по сторонам и просканировав окрестности своим телефоном, делает мне знак: дескать, все чисто. Тогда подъезд покидаю я.

Надо сказать, его проверка не слишком меня успокоила. За каждым кустом мне видится либо девушка с серебристыми волосами, либо парень со шрамом и со стеклянным мечом наперевес. Будь моя воля, я сегодня, пожалуй, не пошел бы никуда. Но Бес сказал, что там, куда мы идем, нападения ждать не стоит. Впрочем, он и про офис Фирмы так говорил.

— Слушай, а как ты мне тогда СМС отправлял? — спрашиваю я Беса по дороге. — Ты ж и телефона моего не знал. А уж тем более чтобы он сам включался, это ты как делал?

— Да тоже приложение есть такое, — отвечает он. — Называется «Сова с письмом». Шутники. Позволяет достать человека, который не хочет или не может сейчас ответить, через любую дырку. Благо дырок таких в нашем цифровом обществе хоть отбавляй. Разве что в тайгу уедешь, но и там, наверное, тебя эти сообщения будут доставать. Прямо на коре сосны будут появляться.

Я едва не захожусь хохотом при мысли о том, как выглядели бы такие сообщения. Должно быть, это нервное.

Проехав несколько остановок на метро и выбравшись на поверхность, мы оказываемся возле входа в бар со старомодной неоновой вывеской. Как раз начинает накрапывать дождь, и, глядя на розовый неоновый свет я чувствую себя персонажем какого-то старого американского детектива. Так и хочется поднять воротник плаща и надвинуть шляпу на глаза. Вот только шляпы у меня нет, а воротник у куртки короткий.

— Вот это-то и есть самое труднодоступное заведение Москвы? — удивляюсь я. — Выглядит, как обычный кабак в спальном районе.

— Не суди по внешности, — отвечает Бес. — Идем, там уже полно народу, наверное.

Но вопреки замечанию Беса, внутри бар выглядит примерно так же, как можно предположить, глядя на вывеску. Помещение довольно тесное, в нем играет какая-то старая попсовая песня, и сильно накурено. В дальнем углу за большим столом гуляет компания в стиле «кому за сорок»: на одной громогласно хохочущей даме даже леопардовые лосины. А за спиной ее спутника на спинке ступа висит коричневая кожаная куртка, в которой, наверное, он еще в 90-е годы крышевал ларьки. Чуть поодаль на них опасливо поглядывают двое молодых парней в костюмах — видимо, зашли после работы. У барной стойки расположились две крашеные блондинки с печатями безысходности на лице. И это самое секретное заведение в Москве, место сбора магической элиты? Серьезно?

Бес подходит к бармену и прямо перед его лицом хлопает в ладоши. После чего исчезает. Что ж, кажется мне пора начинать привыкать к таким штучкам. Приблизившись к стойке я повторяю его жест, втайне ожидая, что ничего не произойдет, а бармен и окружающие посмотрят на меня, как на идиота.

По стенам бара проходит рябь, словно они стали жидкими. Они начинают медленно таять, меняя свои очертания и даже размеры. Вокруг нас с Бесом возникает зал, намного больший по размерам. Теперь он скорее похож на какой-то элитный клуб в центре Москвы. Честно сказать, я в них ни разу не был, но представляю их себе примерно так. Высоко под потолком сияют множеством граней люстры, собранные из неровных хрустальных осколков. На стенах огромные зеркала в вычурных оправах перемежаются гигантскими мониторами. Вот только мониторы почему-то транслируют не клипы и не спортивные состязания, как было бы уместно в баре по моим представлениям. На них то и дело появляются то лица каких-то парней и девушек крупным планом со скупыми подписями, то какие-то цифры и таблицы. Некоторые лица перечеркнуты красными ли зелеными крестами. В правом нижнем углу бежит секундомер, словно отсчитывая время до какого-то события. Судя по нему, осталось десять дней и пятнадцать часов с минутами.

— Здесь вся потусторонняя Москва собирается, — говорит мне тихонько Бес. — Ну, не совсем вся, конечно. Есть еще пара мест. Но это главное.

Когда проходит первый шок, я понимаю, что вся потусторонняя Москва не так уж и велика: в зале несколько десятков человек. Может быть, от силы сотня. Впрочем, дальше виднеется еще один зал, возможно, не меньше этого.

Но посмотреть есть на что. За ближайшим к нам столиком сидит девушка, платье которой словно сделано из расплавленного зеленого стекла. Ее подруга при этом одета в обычные джинсы и свитер.

Чуть поодаль беседуют друг с другом трое мужчин лет тридцати, у каждого из которых из лиц шеи и ладоней торчат небольшие переливающиеся кристаллы: словно они заразились друг от друга какой-то стеклянной ветрянкой.

Возле одного из мониторов парень моего возраста с азартом втолковывает что-то мужчине лет пятидесяти, разрисовывая блокнот какими-то таблицами, и то и дело указывая концом карандаша на цифры на экране.

Мы проходим через зал и усаживаемся за столик в углу. Через пару минут возле него появляется официантка, облаченная в стеклянное платье, но в отличие от девушки возле входа, у нее оно черно-бепое и более открытое.

— Готовы что-нибудь заказать? — приветливо интересуется она.

— Два «Гринхауда», пожалуйста, — говорит с достоинством Бес. — А меню оставьте, еще что-нибудь выберем.

— Что ты заказал? — спрашиваю я, когда официантка удаляется.