Читаем без скачивания Летняя улыбка - Айрис Джоансен

— Я тебе верю. — Он страдальчески скривил губы. — Возможно, потому, что мне чертовски хочется верить. Но ты должна признать, что это несколько странно. Ну какой мужчина захочет иметь четырнадцатилетнюю «протеже» без всяких скрытых мотивов? Особенно такую красивую, как ты. А что сказала твоя мама, когда он увез тебя из страны?

— Переживала, конечно. Но она понимала, что так будет лучше. — Зайла опустила глаза и заговорила, запинаясь: — Я тогда была очень больна.

— Больна?

Зайла кивнула.

— Но теперь все в порядке. — Она бросила беглый взгляд на ломтик сыра в его руке. — Ты совсем не ешь. Ты не голоден?

— Не особенно. — Дэниел взял флягу и отпил глоток воды. — В тесном помещении мне не по себе. Такая вот у меня особенность. — Он протянул ей флягу, а когда она отказалась, завинтил крышку и поставил флягу на землю. — Ну как, ты поела?

— Да. — Зайла аккуратно завернула в салфетку оставшийся хлеб и сыр. — Мне хватит. Хасан дал мне немного фруктов на завтрак. — Вспомнив о своих преследователях, она озабоченно нахмурилась. — Так ты думаешь, что они сейчас ищут нас?

— Без сомнения.

Она посмотрела на него с шутливым упреком.

— Конечно, я ценю твою честность, Дэниел, но в данный момент я бы предпочла успокаивающую ложь.

— Лжи не будет, а успокоить могу. Мне и самому это не повредит. — Дэниел поднялся на колени и быстро обнял ее, прижавшись губами к ее шее. — Ты такая бархатистая, а на вкус… — Он задержался, смакуя языком ямку у нее на шее. — …Бесподобная!

Зайла тихо рассмеялась.

— И это называется успокоить? — Он легонько щекотал губами нежную кожу у нее под подбородком, и она вдруг почувствовала, как мгновенно всем телом отзывается на его ласки. Как будто он потянул за нужную чувственную ниточку. — Меня это совсем не успокаивает.

— Ну тогда назовем это просто приятным занятием. — Он посмотрел на нее с озорной искоркой в глазах. — Согласись, это весьма занятно. — Его большие ладони внезапно взяли ее груди, сжимая их через хлопок рубашки. Зайла ахнула от неожиданности и тут же услышала его довольный смешок. — Ну как?

— Напомни мне купить тебе словарь, — прошептала она. — Потому что «занятно» — неподходящее слово.

Его указательный палец ласкал ее сосок через ткань рубашки, и Зайла чувствовала, как с каждым движением ее грудь наливается соком желания.

— Не буду спорить. Лучше подбери определение вот к этому… — Его палец с неожиданной быстротой скользнул под ее рубашку.

Непосредственное прикосновение к ее телу заставило Зайлу вспыхнуть огнем. Его палец сначала просто гладил сосок, потом принялся слегка постукивать его ногтем с каждым движением.

— Что скажешь, Зайла? — спросил он.

Но для этого не было слов. При каждом огненном прикосновении ее била дрожь.

— Дэниел… — прошептала она, задыхаясь.

Его синие глаза с удовлетворением вглядывались в ее лицо.

— Тебе это нравится, правда? Это замечательно — видеть такое выражение на твоем лице. Я счастлив, что могу доставить тебе удовольствие.

Он быстро расстегнул ее рубашку, стащил ее и отбросил в сторону.

— Вот, чего мне хотелось! — Его глаза ласкали ее с таким же волшебным результатом, как до этого руки. — Как прекрасно твое тело! Все золотисто-розовое и такое теплое! — Он притянул ее к себе и медленно выпрямился. Рыжие волоски на его груди покалывали ее нежную кожу. — Моя прекрасная летняя девочка!

— Что? — не поняла она.

— Не важно, — прошептал он. Наклонив голову, он стал осторожно ласкать губами ее сосок. Острое чувство, будто молния, пронзило ее. Когда Дэниел сжал губы и втянул сосок, она вскрикнула от наслаждения и выгнулась дугой.

Он поднял голову и перевел дыхание.

— Боже мой! Я хочу быть в тебе. Я хочу наполнить тебя, и чтобы ты вот так кричала. Я хочу двигаться в тебе, пока каждая частичка твоего тела не будет принадлежать мне. А ты примешь меня и сожмешься вокруг.

— Дэниел!

Он тряхнул головой, как бы пытаясь прояснить свои мысли.

— Да, мы были близки к тому, чтобы поджечь пару фейерверков! — Он усмехнулся. — Я никогда не любил баловаться по мелочам.

— Это я поняла. — Ее сердце колотилось так сильно, что трудно было говорить.

— Я никогда не отличался утонченностью манер. — Вдруг Дэниел озабоченно нахмурился. — Иногда я могу быть не в меру откровенным. Надеюсь, я тебя не обидел?

— Нет. — Он не обидел, он взволновал ее. Вздохнув, чтобы выровнять дыхание, она повторила: — Нет, ты меня не обидел.

Дэниел сощурил глаза, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— А тебе понравилось! — Он улыбнулся. — И я тебе нравлюсь. Мы подходим друг другу, правда, любовь моя?

— Да, мне тоже так кажется. — Когда она заглянула ему в глаза, у нее перехватило дыхание. Весь мир сузился до пределов их темной пещеры, где существовали только они двое. Она с трудом отвела взгляд. — Кажется, я сейчас тоже не вела себя утонченно.

— Ложись.

Зайла удивленно посмотрела на него. Дэниел улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Пока никаких фейерверков. Ты просто поспишь рядом со мной. Думаю, это нам обоим понравится. Согласна?

Зайла кивнула, от волнения не в силах говорить. Он повернул ее к себе спиной и обнял, тесно прижавшись к ней всем телом. Его грудь была теплая, крепкая, а волосы щекотали ее обнаженную спину. Шелковая масса ее волос рассыпалась по его руке.

Оберегаемая. Это слово пришло к ней, когда усталость навалилась на нее своей неумолимой тяжестью. Желание все еще говорило в ней, хотя и приглушенно, но в первую очередь Зайла ощущала это блаженство быть оберегаемой. А если вспомнить, что Дэниел — рисковый человек, ворвавшийся в ее жизнь под выстрелы и взрывы бомб, то можно только удивляться, что она может так себя чувствовать рядом с ним. Драгоценной, оберегаемой и даже… любимой!

Зайла проснулась в темноте от странного ощущения, будто что-то не так. Но что может быть не так, сонно удивилась она. Дэниел все еще обнимал ее, оберегая, а его теплое дыхание щекотало ей ухо. Внезапно она поняла, в чем дело, и встревоженно нахмурилась. Его дыхание было прерывистым, а руки сильно дрожали. Дэниела явно знобило, казалось, у него приступ малярии. Поняв это, Зайла окончательно проснулась.

— Дэниел! — Она попыталась сесть, но его руки с неожиданной силой удержали ее. — Что с тобой?

— Все нормально. — Речь его тоже была неровной, как будто он цедил слова. — Давай спи.

— Нет, я чувствую, что-то не так, — настаивала она. — Ты не заболел?

Он сухо рассмеялся:

— Если трусость можно назвать болезнью, то, пожалуй, да.

— Трусость? Не представляю, о чем ты говоришь. — Ее волнение росло с каждой минутой. — Дэниел, что случилось? Ты меня пугаешь.