Читаем без скачивания Цицерон. Между Сциллой и Харибдой - Анатолий Гаврилович Ильяхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– На мой взгляд, более всех наживаются откупщики налогов, а договоры с ними заключают главы сенатских комитетов. Одни с готовностью дают взятку, другие с удовольствием берут. А откупщик обязательно соберёт с населения сумму в размере взятки да ещё накинет за свои «труды». Вот и получается, что в виде определённых законами налогов в казну население отдаёт откупщику сумму, часто вдесятеро превышающую начальную! Когда население не способно выплатить долги сразу, откупщики требуют от проконсулов помочь военной силой, что тоже незаконно. Нетрудно догадаться, что при всей демократичности и гуманности нашего законодательства республика так долго не протянет. Не так ли, Гай?
Гость не успел ответить. Он сидел напротив арочного входа, перевитого побегами жёлтой розы, любимого цвета Теренции. Неожиданно в атриум, будто бабочка, впорхнуло юное белолицее создание с необычными для римлянок светлыми золотистыми волосами, сочетающимися с контрастирующими карими глазами. Туллия! Щёки алели пятнами, словно подкрашенные винными дрожжами; глаза шаловливо подведены сурьмой, губы подкрашены растительной краской – девочка только что «похозяйничала» у зеркала в комнате матери, пока та отдыхала в спальне. Обнаружив гостя, девочка исчезла из виду.
Кальпурний давно не видел дочь Марка. Разглядев юную прелесть, он прервался на полуслове и произнёс:
– Я намерен потребовать от тебя исполнить обещание, Марк.
В тот день Цицерон и Кальпурний сговорились о свадьбе. Не беда, что жених не видел невесту – отцы знали что делали. Римляне в таких случаях шутили: «Лошадь, осла и быка осматривают, прежде чем купить; женщина – единственная вещь, которую берут не глядя». Марк имел право выдавать дочь замуж, тем самым уступая отцовскую власть чужому мужчине. Гай Кальпурний обладал правом женить сына – для продолжения рода.
Через несколько дней молодым устроили встречу в доме невесты. Сын Кальпурния, Пизон, показался Туллии милым молодым человеком. Правда, он ходил медленно, вразвалку, и Цицерон не удержался:
– Пизон, ходи как мужчина!
Будущий зять не оскорбился, даже попытался ходить решительнее, большими шагами, что выглядело забавно. Туллия тихо рассмеялась, а Пизон смущённо улыбнулся. Отец наблюдал за дочерью, убедившись, что его Туллиола не отвергала юношу, успокоился. Кальпурний Младший имел репутацию порядочного и доблестного человека, в Риме его знали как начинающего политика, подающего надежды…
* * *
Помолвка состоялась при согласии сторон. Отец жениха посылал в дом Цицерона повивальную бабку, чтобы осмотрела невесту. Таков порядок, убедиться, способна ли она к исполнению супружеских обязанностей и деторождению. Непорочность тоже важна, поскольку в день свадьбы девушка вместе с приданым приносит супругу «нетронутый цветок целомудрия как плод невинности юной души». Недаром девственность по праву и по достоинству – самая угодная порука всем мужьям, ибо всё прочее, что получает муж в приданое, возвращается: отсчитал деньги, отослал слуг, недвижимость уступил, из дома съехал… Одну только девственность, раз получив, нельзя вернуть, так что из всего приданого она одна навек остается у мужа…
Свадьба состоялась нероскошная, но и небедная; гостей с обеих сторон набралось достаточно – кто хотел поздравить молодых, тот явился. О приданом договорились при помолвке, с участием ближайших родственников и должностного лица муниципалитета вдесятером подписали брачный контракт. Когда Пизон увозил Туллию в свой дом, Цицерон подошёл к зятю поближе и прошептал:
– Береги мою дочь, будешь мне любимым сыном. Радей о ней, как радел я. Заботься со вниманием, ласковым сделай привычное слово. Для молодой жены всяческий повод для участия хорош, ведь она привыкла к обращению нежному.
В свои четырнадцать лет Туллия без труда вошла хозяйкой в супружеский дом. Мужу не перечила – нельзя же идти против человека, за кого сам отец выдал. Наладила неплохие отношения с новой роднёй, терпеливо выслушивала советы свекрови, хотя часто не исполняла. Правда, в делах семейных упорно отстаивала собственную позицию, не стесняясь в резких выражениях. Но если сердилась, вмиг отходила, не упорствовала. Многое прощала – отцовский нрав…
* * *
Расставшись с любимой дочерью, отец не мог привыкнуть, что её нет под крышей его дома. Он чувствовал себя опустошённым, с тревогой ждал чего-то ужасного и непредсказуемого. Своими думами поделился с Аттиком, который немедленно откликнулся с возмущениями.
– Марк, дорогой, ты зря страдаешь, радуйся счастью дочери! Многое мучает нас больше, чем необходимо; многое преждевременно, а многое из-за того, что по правде мучиться не следует. Ведь страдаем мы в основном от подозрений. Беда случится или не случится, а пока её нет, рассчитывай на лучшее. Лишь бы ты имел здоровое тело, лишь бы не томила тебя болью забота. Вот верное мерило!
Супружеская жизнь
Теренция охотно распоряжалась семейным имуществом: как собственным приданым, состоявшим из нескольких доходных домов в центре Рима и лесным массивом в Тускулане, так и собственностью мужа – домами, виллами, имением и родовым поместьем. Успевала уделять внимание дочери, заботилась о здоровье младшего сына, Марка, родившегося за три года до консульства Цицерона. Отец обожал сына, но… после дочери.
В начале семейной жизни отношения между супругами складывались достаточно ровные, наверное, оттого, что вникать в проблемы ведения домашнего хозяйства Марк отказывался по причине занятости. После рождения второго ребёнка характер у Теренции изменился: если она намеревалась что-нибудь сделать или купить, настаивала и делала по-своему, нередко вопреки мнению супруга. Марк, не приемля скандалов, предпочитал не отвлекаться от своих дел, и постепенно отдалялся от жены и своего влияния на неё. Хотя, справедливости ради, со стороны Теренции причина крылась в ревности из-за излишней, по её мнению, любви к Туллии… Поэтому она поступила как настоящая замужняя римлянка, матрона: «Хорошая жена умело повелевает мужем, подчиняясь ему…»
Одна из наиболее любопытных особенностей той эпохи состояла в том, что богатые римлянки ради собственной финансовой свободы не стеснялись извлекать доходы от покупки имущества на одних торгах ради перепродажи с выгодой на других аукционах – любимое занятие римлян, или же давать кредиты гражданам под огромные проценты. Для таких «процентщиц» главным мерилом успеха были деньги, а не совместная с супругом семейная жизнь. Марк поздно это понял, однажды уличив Теренцию в мотовстве и хищении денег из семейного бюджета. Как выяснилось позже, заботясь о личном состоянии, она сознательно разоряла Цицерона!
Как правило, женщины подобные Теренции, не могли выступать в подобных делах от своего имени, приходилось прибегать к посредничеству какого-нибудь ловкача вольноотпущенника, не упускавшего и своей выгоды. Их ремесло состояло в том, чтобы быстро обогатиться за счёт очередной богатой женщины, как правило, не очень умной. У Теренции был такой Филотим, её бывший раб. Получив вольную и занявшись денежными делами хозяйки, он быстро разбогател, прикупил дом и собственных рабов, обзавёлся собственными вольноотпущенниками, которые работали его агентами. Ловкий в делах и не особо щепетильный в расчётах, словом, проныра. По совету Теренции Цицерон вначале пользовался услугами Филотима, хотя каждый раз обнаруживал в нём плута, и каждый раз жена защищала своего вольноотпущенника.
Однажды Цицерон поймал Теренцию на том, что она без его ведома потратила шестьдесят тысяч сестерциев из приданого своей дочери, другой раз уличил в том, что она утаила от него две тысячи сестерциев из семейного дохода. Когда такое случалось, Марк возмущался и огорчался, а Теренция переходила
