Читаем без скачивания Зимняя луна - Дин Кунц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дилани вздохнул и махнул рукой:
– Боже! Я ненавижу этот мир, который мы сотворили! – Хитер никогда раньше не видела его таким разозленным. – Когда я был ребенком, люди не стреляли друг в друга на улицах каждый день. Мы уважали полицейских, знали, что они стоят между нами и варварами. Когда все это переменилось?
Ни Хитер, ни Прокнов ответа не знали.
Дилани продолжил:
– Кажется, я только обернулся и теперь живу уже в какой-то сточной канаве, в сумасшедшем доме. Мир кишит людьми, которые не уважают никого и ничего, но мы считаем нужным уважать их, сострадать убийцам, потому что с ними так плохо обращались в жизни. – Он снова вздохнул и покачал головой. – Извините. Сегодняшний день я обычно провожу в детской больнице, а там у нас два малыша, которые попали в эпицентр гангстерской перестрелки, – одному из них три года, другому шесть. Младенцы, боже мой! Теперь Джек.
– Я не знаю, слышали ли вы последние новости, – сказал Эмиль Прокнов, – но человек, который стрелял на станции автосервиса, этим утром, вез кокаин и пентахлорфенол в карманах. Если он использовал оба наркотика одновременно… тогда у него в душе была каша, точно.
– Как ядерной бомбой по собственным мозгам, боже ты мой! – сказал Дилани с отвращением.
Хитер знала, что они на самом деле расстроены и разозлены, но также подозревала, что это только оттягивание плохих новостей. Она обратилась к хирургу:
– Джек вынес все без повреждений мозга. Вы тревожились из-за этого, но он вынес.
– У него нет афазии, – сказал Прокнов. – Он может говорить, читать, произносить по буквам, делать расчеты в голове. Умственные способности, кажется, не ухудшились.
– Это означает, что не похоже, будто у него какие-либо физические способности ухудшились в связи с повреждением мозга, – добавил Уолтер Дилани, – но должно пройти еще день-два, прежде чем мы сможем быть уверены в этом.
Эмиль Прокнов быстро провел худощавой рукой по своим кудрявым черным волосам.
– Он справился с этим со всем действительно хорошо, миссис Макгарвей. Это правда.
– Но?.. – спросила она.
Врачи поглядели друг на друга.
– Прямо сейчас, – сказал Дилани, – у него паралич обеих ног.
– Все ниже талии, – сказал Прокнов.
– А выше? – спросила она.
– Там все отлично, – уверил ее Дилани. – Все действует.
– Утром, – сказал Прокнов, – мы снова поищем перелом позвоночника. Если найдем, сделаем гипсовое ложе, подобьем его войлоком и обездвижим Джека ниже шеи вдоль всего пути нервных окончаний, ниже ягодиц, и присоединим его ноги к весу.
– Он сможет снова ходить?
– Почти наверняка.
Она перевела взгляд с Прокнова на Дилани и обратно на Прокнова, ожидая продолжения.
– Это все?
Врачи снова переглянулись.
Дилани сказал:
– Хитер, я не уверен, что вы представляете себе точно, что у вас с Джеком впереди.
– Так расскажите.
– Он будет в гипсе от трех до четырех месяцев. К тому времени, когда снимут гипс, у него разовьется серьезная атрофия мускулов ниже талии. Не будет сил ходить. Попросту его тело забудет, как надо ходить, так что ему придется провести несколько недель в реабилитационном центре. Это, видимо, будет тяжелее и болезненней, чем все то, с чем сталкивалось большинство из нас.
– Да что такое? – спросила она.
Прокнов ответил:
– Сказанного более чем достаточно.
– Но могло быть и намного хуже, – напомнила она им.
* * *Снова, наедине с Джеком, она опустила одну сторону ограды кровати на постель и погладила его влажные волосы надо лбом.
– Ты выглядишь прекрасно, – сказал он, его голос все еще был слабым и тихим.
– Лжец.
– Восхитительно.
– Я выгляжу как дерьмо.
Джек улыбнулся.
– Прежде чем отключиться, я подумал, увижу ли тебя снова.
– От меня так просто не избавишься.
– Нужно и вправду умереть, а?
– Даже это не спасет. Я найду тебя где бы то ни было.
– Я люблю тебя, Хитер.
– Я тебя люблю, – сказала она, – больше жизни.
К глазам подошла волна тепла, но она решила не реветь при нем. Демонстрировать положительные эмоции. Держаться.
Его веки задрожали, и он сказал:
– Я так устал.
– Не могу понять почему.
Он снова улыбнулся:
– Сегодня был тяжелый день.
– Да? Я думала, вы, полицейские, ничего не делаете часами, только сидите и пончики жуете да собираете деньги от воротил наркобизнеса.
– Иногда мы избиваем невинных граждан.
– Ну да, это утомляет.
Его глаза закрылись.
Хитер продолжала гладить волосы мужа. Его руки все еще скрывались под рукавами смирительной рубахи, и она отчаянно захотела коснуться их.
Внезапно его глаза распахнулись, и он спросил:
– Лютер умер?
Она поколебалась.
– Да.
– Я так и думал, но… надеялся…
– Ты спас женщину. Миссис Аркадян.
– Это что-то.
Его веки снова затрепетали, тяжело сомкнулись, и она сказала:
– Тебе лучше отдохнуть, малыш.
– Ты видела Альму?
Это была Альма Брайсон. Жена Лютера.
– Нет еще, малыш. Я была как будто привязана к этому месту, ты понимаешь.
– Пойди навести ее, – прошептал он.
– Схожу.
– Теперь я в порядке. Она… в тебе нуждается.
– Хорошо.
– Так устал, – сказал он и снова соскользнул в сон.
* * *Группа поддержки в холле реанимационной насчитывала троих, когда Хитер покинула Джека на ночь, – двое полицейских в форме, чьих имен она не знала, и Джина Тендеро, жена другого полицейского. У них сразу поднялось настроение, когда она сообщила, что Джек выбирается, а сама узнала, что те несколько раз связывались с департаментом по внутренней связи. В отличие от врачей, они понимали, почему она отказывалась уныло сосредоточиться на параличе и усилиях, необходимых для его излечения.
– Мне нужен кто-то, кто отвез бы меня домой, – сказала Хитер. – Чтобы взять свою машину. Я хочу навестить Альму Лютер.
– Отвезу тебя туда, а потом домой, – сказала Джина. – Я сама хочу повидать Альму.
Джина Тендеро была самой яркой из жен полицейских в отделе и, может быть, во всем департаменте лос-анджелесской полиции. Ей было двадцать три года, но выглядела она на четырнадцать. Сегодня она надела туфли на пятидюймовых каблуках, узкие черные кожаные брюки, красный свитер, черный кожаный жакет и огромный серебряный медальон с ярко раскрашенным эмалевым портретом Элвиса в центре. Большие серьги из многих колец, настолько сложные и составные, что напоминали вариацию тех головоломок, которые, как считается, отвлекают разоренных бизнесменов, если они полностью сосредоточиваются на их разборке. Ногти выкрашены в неоново-малиновый цвет, настоящие тени были намного слабее теней на ее глазах. Черные как смоль волосы стекали сплошной массой мелких завитков ниже плеч: выглядели они как парик, который носила Долли Партон, но это были собственные.
Хотя Джина достигала только пяти футов трех дюймов без туфель и весила, может быть, сто пять фунтов, если ее хорошенько намочить, но всегда выглядела больше, чем кто-либо рядом. Когда она шла по коридору больницы с Хитер, ее шаги были громче, чем у мужчин вдвое ее больше, и сиделки оборачивались и неодобрительно хмурились, услышав это ток-ток-ток ее высоких каблуков по кафельному полу.
– Ты в порядке, Хит? – спросила Джина, когда они направились к четырехэтажной парковке гаража от больницы.
– Да.
– Я имею в виду – на самом деле.
– Так и есть.
В конце коридора они вышли через зеленую металлическую дверь в гараж. Он был из голого серого бетона: холодный, с низким потолком. Треть флюоресцентных ламп была разбита, несмотря на проволочные сетки, защищавшие их, и тени среди машин предлагали неисчислимое множество мест для засады.
Джина выудила банку с аэрозолем из сумочки и стиснула ее в руке, положив указательный палец на спусковой механизм, а Хитер спросила:
– Что это?
– Мейс с красным перцем. Ты не носишь?
– Нет.
– Ты думаешь, где живешь, девочка, – в Диснейленде?
Когда они поднимались по бетонной рампе мимо припаркованных с обеих сторон машин, Хитер сказала:
– Я, может быть, куплю себе.
– Не сможешь. Эти ублюдки-политики признали их незаконными. Не хотят, чтобы у бедных насильников была сыпь на коже, так что… Попроси Джека или одного из этих парней – они еще могут достать его тебе.
Джина имела недорогой голубой маленький «Форд», у него была сигнализация, которую она отключила, не доходя до автомобиля, дистанционным управлением, висевшим как брелок на кольце для ключей. Фары вспыхнули, «Аларм» один раз пикнул, и двери отворились.
Поглядев на тени, они забрались внутрь и тут же закрыли двери снова.
Джина завела мотор и немного задержалась, перед тем как тронуть машину с места.
– Ты знаешь, Хитер, если хочешь поплакать у кого-нибудь на плече, моя одежда все равно насквозь вымокла.
– Я в порядке. Правда.
– Уверена, что не передумаешь?