Читаем без скачивания Надо Помочь Бабушке - Михаил Исхизов

   Скрейг с недоумением уставился на Агофена, затем аппетитно зевнул, широко разинув рот. Зубов у него оставалось еще достаточно много. Они были крупными, желтыми и производили неприятное впечатление.

   - Кажется не подействовало, - решил Максим.

   - И не подействует, - Эмилий перебрался за спину Максима. - Ты, Агофен, не те слова говоришь. Теперь этот хищник будет всех есть с любовью. Ты ему не о любви... Ты ему есть запрети, хоть бы на несколько часов.

   - Может быть, может быть... - Агофен внимательно поглядел на скрейга. - С этими зверюшками я ни разу не работал. Попробуем по другому. - Он снова щелкнул пальцами, одновременно правой и левой, уставился краснохвосту в глаза и произнес чуть-чуть завывая:

   - Ты сы-ыт. Ты не хо-очешь есть. Ты се-егодня до по-о-лу-ночи ни-и-ко-го не ста-а-нешь убивать и ни-и-ко-го не ста-а-нешь есть. За-а-по-омни: ни-и-кого! Ты сы-ыт!

   Скрейг поднялся. Он с недоумением и растерянностью смотрел на Агофена. Выглядел хищник, которому внушили, что сейчас он никого не должен есть, прескверно. Глаза почти полностью закрывали нависшие над ними космы, а из разбитого носа сочилась тоненькая струйка крови. Грязные кляксы на шкуре, казались сейчас еще грязней. По унылому виду, опущенной голове и потухшим глазам можно было понять, что заклятие подействовало. Скрейг не хотел есть и от этого непонятного чувства ему стало плохо. Эта зверюга была уверена, что живет только для того, чтобы убивать и есть. Сейчас, после заклятия наложенного Агофеном, терялся смысл самого существования...

   - Вот так... Теперь, до полуночи, он будет самым сытым хищником в лесу. И никого не тронет, - сообщил Агофен.

   - Подействовало... Удивительно... - Эмилий вышел из-за спины Максима. - Краснохвостый скрейг не хочет есть и ни на кого не бросается. Агофен, ты достиг невозможного! Когда вернемся во дворец, я все подробно запишу. Напомните мне. Хотя нет, такое я не забуду.

   Подошел Дороша. Он посмотрел на грустного скрейга, пыхнул трубкой и вынул ее изо рта.

   - Странный он какой-то, - определил Дороша. - И задумчивый. Никогда такого скрейга не встречал.

   - У него аппетит пропал, - с гордостью за друга доложил Эмилий. - Предложи ему сейчас поесть - откажется.

   - Сообразил теперь, что не на тех нарвался? - спросил у зверюги Агофен.

   Скрейг молчал. По его грустному и растерянному виду, можно было понять, что сообразил.

   - Ты послушай меня, - обратился к скрейгу Максим. Он шагнул к лепрекону и опустил руку на плечо малыша. - Если посмеешь тронуть Дорошу, я тебя найду, и хвост оторву. И другим скрейгам скажи: лепреконов не трогать. Тронете кого-нибудь из них, я у вас всех, хвосты поотрываю! Будете куцыми, как зайцы. Запомни мои слова. А теперь вали отсюда.

   Скрейг кудлатый краснохвост, понуро опустил голову и послушно повалил в сторону леса. Хвост он тоже опустил и тот волочилась по земле, как поверженное знамя.

   - Сенсация! Сенсация! - на высоком дереве захлопал крыльями, а затем взлетел еще один крокадан. - Новость, которая потрясет всех!

   - У них что, гнездо здесь?! - Агофен нагнулся за камнем. - Я его сейчас сшибу.

   - Не надо, - остановил его Эмилий. - Если тронем его, они такое на нас накаркают, не отмоемся.

   - Сенсация! Сенсация! - вещал крокадан. - Максим отрывает хвосты у краснохвостых скрейгов! Первые трофеи браконьера. В преступной бригаде охотников за хвостами джинн Агофен, дракон Эмилий Бах и лепрекон Дороша. Как отнесутся к этому представители науки?! Вмешается ли Общество Защиты всех Прав?! Что будет со скрейгами, у которых хвосты белого и черного цвета? Как быть короткохвостым? Что ждет животный мир Хавортии? Беспокойство в птичьих стаях: станут ли выдергивать перья из хвостов у птиц? Прогнозы на ближайшие пятьдесят лет! Мнения ученых и правозащитников. Исследования политологов. Только у нас! Следите за нашими сообщениями! Ждите новых сенсаций!

   Крокадан сделал круг над поляной и улетел, чтобы сообщить эту новость всем. И как можно быстрей.

   - Что теперь делать будем, мой мудрый друг? - спросил Агофен у Эмилия.

   - Ничего делать не будем, - Заслуженный библиотекарь Гезерского герцогства имел опыт общения с крокаданами. - Во-первых, не все им поверят. А во-вторых, нас здесь недели две не будет. За это время крокаданы найдут другую сенсацию, а про скрейгов и их хвосты все забудут.

Глава четвертая.

   Одежда Дороши отличалась обилием карманов. Накладные карманы украшали темно-зеленую курточку с крупными костяными пуговицами, более десятка различного размера карманов и карманчиков мастер, по пошиву ухитрился разместить на коротких, опускавшихся чуть ниже коленей, коричневых брючках.[16] И даже на толстых синих чулках, из овечьей шерсти, имелись карманчики. Совсем маленькие, но в каждый из них вполне можно было положить что-то небольшое. Карманы отсутствовали лишь на неизменной треуголке и черных ботинках с большими, в ладонь лепрекона, бронзовыми ажурными пряжками. По темным тонам одежды, чувствовалось, что лепрекон собрался в дальнюю дорогу. В зубах Дороша держал неизменную трубку, за плечами висел ранец. В ранце мастер носил инструменты и знаменитый лепреконовский башмак, над которым работал.

   Башмак свой лепрекон тачает с непревзойденным мастерством. В его умелых руках ботинок становится не обувью, а произведением искусства, музейным экспонатом. Но в музеях мира нет ни одного башмака изготовленного лепреконами. Ботинки созданные ими куда-то деваются. Вероятно, они слишком хороши, чтобы принадлежать даже музею. Но если кто-то найдет место, где хранится обувь, сшитая лепреконами, это станет одним из величайших открытий.

   Скрейг куда-то убрался. Максим, Агофен и Эмилий окружили Дорошу, пожимали его маленькую ручку, дружески, похлопывали по плечам, радовались неожиданной встрече. Лепрекон же молчал, сопел и хмурился.

   - Как жизнь? - спросил Максим. - Прекрасна и удивительна?

   Дороша выпустил пару клубов дыма и вынул изо рта трубку. Даже при плохом настроении, он не позволял себе разговаривать с кем-нибудь, оставляя трубку в зубах.

   - Жизнь, как жизнь, - мрачно сообщил лепрекон. - Ничего прекрасного и удивительного не бывает.

   - Успешно ли идут у тебя дела, уважаемый мастер, по созданию великолепной, радующей глаз и удивляющей разум обуви? - поинтересовался Агофен, делая вид, что не замечет угрюмого тона.

   - Благодарствую за интерес, проявленный к моему труду. Идет работа, куда она денется, - вид у Дороши по-прежнему был хмурый. И непонятно было, чем недоволен лепрекон: тем как идет работа, или еще чем-нибудь.