Читаем без скачивания Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны) - Уральский Марк Леонович

— Знакомьтесь! Иван Дмитриевич Сытин! <...>

За обедом И.Д. почти не участвовал в беседе, которую хозяева дома вели с нами. Жена Г.С. Петрова — врач по образованию, обнаружила разносторонность в политических вопросах и литературе подстать своему супругу. Не требовалось большой наблюдательности, чтобы почувствовать заметное стремление Григория Спиридоновича дать мне возможность проявить себя. Убеждали в этом поставленные им ряд наводящих вопросов касательно политической, социальной и культурной жизни тогдашней Австро-Венгрии, ждавшие моего освещения и оценки. В деликатной форме застольной беседы меня, по-видимому, подвергали <...> экзамену на актуальные проблемы в общеевропейском масштабе.

Петербургское гостеприимство по тому времени нисколько не уступало московскому. Как долго длилось застольное «бдение» у четы Петровых трудно вспомнить. На дворе стояла осень и рано вечерело. Сели за стол около двух часов пополудни, а когда перебрались в гостиную пить кофе — надвигались уже сумерки. И здесь только И.Д. Сытин по-настоящему заговорил, раскрыв загадку нашей встречи. <...>

— Берлин — «гиблое место»! третьего журналиста туда послали, надеялись поставить информацию и корреспондирование на должную высоту, а выходит — ошиблись в расчетах. <Последний берлинский корреспондент — М.У.>, человек образованный и даровитый, но к сожалению пьет, манкируя своими обязанностями. <...> Пришлось его отозвать... Сейчас вакансия берлинского корреспондента свободна. Редакция ищет замены. Григорий Спиридонович в курсе редакционных дел. Он вас рекомендовал в письме к Ф.И. Благову. Завтра я возвращаюсь в Москву. Так вот поезжайте со мной!?

Потолкуйте с Дорошевичем и Благовым. Что касается меня, то мое благословение вам гарантировано. <...> Все расходы по вашей поездке в Москву и тамошнее пребывание оплатит контора54.

Таким образом, протекцию И.М. Троцкому в деле устройства на должность берлинского корреспондента «Русского слова» по собственной инициативе и доброте душевной составил о. Г.С. Петров.

Личность Григория Спиридоновича Петрова — искреннего и чистого служителя Русской Церкви сегодня известна немногим, тогда как с 1890-х и вплоть до революций 1917 г. оно было на слуху: публичные лекции Г.С. Петрова привлекали толпы людей, книги пользовались большим спросом.

Василий Розанов, присутствовавший на нескольких публичных лекциях Петрова, написал о нем восхищенную статью, в которой, в частности, говорил:

Образованный, просвещенный, и притом европейским просвещением, а не одною академическою схоластикой, он имел мужество убрать из своих тем, из своих оборотов речи все «интеллигентное», все сколько-нибудь затруднительное для понимания простецов... Для него быть христианином — значит в малом и слабом виде, в миниатюре сил человеческих повторять Христа. Но что Христос творил? Больных исцелял, слабым помогал, с грешниками был, все благое творил, от всего злого удерживал. И вот, быть христианином — для священника Петрова и значит, как бы идя посреди улицы народной, направо и налево кидать мешочки с добром...55.

Среди множества восхищенных поклонников мастерства Петрова выделяется фигура всесильного министра финансов России графа С. Ю. Витте, о знакомстве с которым затем на протяжении полувека рассказывал И.М. Троцкий в своих статьях-воспоминаниях56. Витте представил Г.С. Петрова ко двору, где, как выяснилось, уже были наслышаны о молодом проповеднике57. В 1908 г. его портрет написал Илья Репин58.

Внимание широких слоев читающей публики приобрел его труд «Евангелие как основа жизни» (1898)59, выдержавший около 20 изданий и переведенный на многие языки. Петров в этой книге призывал обратиться к Евангелию как к источнику знаний о том, как себя следует вести в повседневной жизни. Максим Горький в своем письме Антону Чехову писал об этой книге, что «в ней много души, ясной и глубоко верующей души... Ее написал поп и так написал, как вообще попы не пишут».

Г.С. Петров выпустил также целый ряд книжек духовнонравственного содержания — «Школа и жизнь», «По стопам Христа» (части I и II), «Братья-писатели», «К свету!», «Божьи работники», «Апостолы трезвости», «Зерна добра» и др., — из которых многие выдержали по несколько изданий. В 1899-1917 гг. Петров был деятельным сотрудником газеты «Русское слово».

Петров, как и Сытин, родился в очень бедной семье, подростком сумел поступить в Петербургскую семинарию и в 1881 году стал священником. В отличие от своих собратьев он начал привлекать внимание прихожан, затрагивая в проповедях общественные вопросы, проблемы науки, искусства и даже политики. За прогрессивные взгляды молодежь прозвала его «новым батюшкой»; в 1893 году он получил место священника в Михайловском артиллерийском училище в Петербурге, а затем стал преподавателем богословия в Петербургском политехническом институте. К 1896 году Петров уже сотрудничал в «Русском слове» (Горький с презрением относился к его статьям под псевдонимом «Русский») и каждый месяц ездил в Москву, стараясь помочь газете выжить.<...> без поддержки <Петрова > в 90-е годы существование «Русского слова» оказалось бы под угрозой. Когда Дорошевич возглавил «Русское слово», он постепенно убедился в том, что Петрову не место в редакции светской беспартийной газеты, какой виделось ему «Русское слово». Тогда Сытин основал религиозно-социалистическую газету <«Правда Божья» — М.У.>, где Петров в качестве редактора мог беспрепятственно продолжать свою христианскую агитацию. <...>

Когда в 1901 году Толстого отлучили от церкви, Петров открыто осудил такое ущемление свободы совести. За эту дерзость ему запретили читать публичные лекции, лишили сана и ненадолго сослали в монастырь. Во время русско-японской войны большой интерес в обществе вызвали его статьи в «Русском слове», которые шли вразрез с привычным духом патриотизма и утверждали, что христианам должно видеть братьев во всех людях, даже во врагах60.

Как активный сторонник христианского социализма, призывавший к «обновлению» Русской Церкви, Г.С. Петров вступил в конфликт с ее иерархами:

Часто слышатся самые резкие и тяжкие обвинения и против религии, и против Христа, и против Евангелия, против церкви. Обвинения эти большей частью, как ни горьки они, звучат правдою. Упреки заслуженны... теми, кто выдавал и выдает себя за церковь, кто хотят олицетворить в себе и Евангелие и Христа, т.е. духовенством.

<...> Я беру здесь не личные слабости, недостатки, и даже не пороки духовных лиц. Это — личное, человеческое, мимолетное, преходящее. Я разумею основное направление исторической деятельности духовенства, тот отпечаток, который оно, духовенство, в протяжении 19 веков накладывало и накладывает на христианство — чистое и небесно-высокое учение Христа. Духовенство сузило широкую правду Христову, измельчило, засорило русло евангельского потока в жизни61.

После лишения сана Петров не мог более проживать в Петербурге и стал ездить по стране с лекциями. Стали ухудшаться и его отношения с Сытиным, совсем еще недавно бывшим другом и соратником. В начале 1910-х Г. Петрова, как, по мнению Сытина, излишне «левого», перестали печатать в «Русском слове»62.

После Февральской революции на Поместном Соборе 1917-1918 гг. Г.С. Петров был восстановлен в священстве.

В 1920 г. Г.С. Петров через Константинополь эмигрировал в Сербию, где, быстро выучив язык, выступил при поддержке министерства просвещения с более чем 1500 лекциями на морально-этические темы. Помимо устных выступлений по всей стране он издал на сербском языке свыше 30 брошюр, а в 1923 г. опубликовал на сербском языке книгу «Зидари живота» («Созидатели жизни», русское название «Финляндия. Страна белых лилий»). Книга снискала огромную популярность и была переведена затем на болгарский, русский, турецкий и др. языки. В Болгарии она считалась своего рода учебником, а в Турции была включена в программу учебных заведений страны, и особенно армейских училищ. Многие годы турецкие офицеры в обязательном порядке изучали «Страну белых лилий» как руководство к «обновлению жизни» в своей стране. В предисловии к одному из изданий говорится, что «Страна белых лилий» — наиболее читаемая в Турции книга после Корана.