Читаем без скачивания Домино - Росс Кинг

Я отказался одобрить подобные обыкновения и добавил, что если дамы обращаются к прекрасному искусству живописи с единственной целью состряпать подделку, то пусть бы не касались его вовсе. Более того, в отношении собственной наружности я тоже не желал подправлять созданное матерью-природой, будучи достаточно привлекательным молодым человеком и без мушек и накладных икр. И когда я гляделся в витрину сырной лавки, мысль, что мною могла заинтересоваться такая красавица, как леди Боклер, показалась мне не столь уж невероятной.

Визитная карточка леди Боклер (которую я упоенно рассматривал уже раз сто) указывала адрес вблизи церкви Сент-Джайлз-ин-зе-Филдз. Добравшись до Сент-Джайлз-Хай-стрит, я усомнился в том, что мне следовало выряжаться столь нарочито, так как район этот никак нельзя было назвать фешенебельным. За углом я обнаружил совершенное подобие «Переулка Джина», изображенного мистером Хогартом. На левой стороне улицы стояло заведение, торговавшее (если меня не обманули манеры его хозяина) товарами не вполне благонадежного свойства. Когда я проходил мимо, из узкой двери с шумом вывалилось двое парней, причем один пытался бутылкой раскроить другому череп. Пострадавший, весь в крови, тут же вернул должок своей собственной бутылкой, но затем, не желая как будто длить это выяснение отношений, бросился бежать и по дороге задел меня плечом. Его противник тяжело опустился на мостовую, извлек из кармана еще одну бутылку и в одиночестве отметил возлиянием свою викторию.

Правая сторона имела вид ничуть не более приглядный. Дабы отдалиться от чреватой неприятностями питейной лавки, откуда появлялись все новые драчуны, я быстро пересек улицу, перепрыгнув в ее середине через водосточную канаву, которая была засорена соломой и навозом. Этот мой поступок взбудоражил трех юных леди в алых юбках, праздно сидевших у окон в довольно убогом домишке, под стены которого меня случайно занесло. Одна из них осведомилась мелодичным голоском, куда я иду, и, получив ответ, с нежнейшей улыбкой предположила, что нужная мне леди как раз здесь и обитает.

— Нет-нет, не может быть, — ответил я, поскольку повторная справка по carte-de-visite, а кроме того, жалкий вид здания заставили меня усомниться в ее словах. Но, к моему немалому удивлению, их подхватила дама в другом окне, которая пригласила меня войти, «чтобы самому поискать». Тем временем она небрежно расстегнула две верхние пуговицы алой юбки и, томно облизывая кончиком языка свои карминные губы, смерила меня бесстыдным взглядом.

Я отклонил предложение этой леди, вежливо уверив ее, что они с приятельницей ошибаются, но в ответ на меня пролился поток суровых упреков, и мне пришлось при ретираде прикрыть уши руками, дабы уберечь свой слух от бранных слов, какими они меня поносили.

«Странно, — думал я про себя (ибо никогда прежде не слышал подобных слов от леди), — просто поразительно, до чего же чудовищные проклятия извергаются из уст прекрасных и нежных созданий!»

Жилище леди Боклер, когда я наконец его достиг, не оправдало моих ожиданий, основанных на карточке с надписью золотыми буквами. Не получи я эту карточку из собственных рук леди Боклер, я бы не поверил, что она может здесь обитать, поскольку здание, у которого я остановился, выглядело еще непритязательней, чем дом на Сент-Олбанз-стрит, и немногим лучше неприглядной развалюхи трех дам в алых юбках. Без сомнения, это было не место для леди, тем более претендующей на родство с лордом У***. Из крохотных окошек свисали кипы мокрого белья, причем часть его была развешена на веревках, пересекавших узкую улицу и нагруженных также простынями и скатертями соседей напротив. Большая часть труб была повалена ураганом или иной природной силой, и черный дым вытекал из них наклонно, большими неровными клубами.

У дверей устроились на отдых две дурно пахнувшие личности, и мне, чтобы добраться до цели, пришлось через них переступить. К счастью, дверь открылась незамедлительно, и меня провела внутрь женщина, которую я вначале принял за горничную, но потом узнал, что это хозяйка дома. Наружность этой дамы (лет, наверное, пятидесяти) не радовала глаз, а передник и чепец вполне могли быть позаимствованы у простертых на ее крыльце фигур. Однако мое пестрое оперение она оглядела с любезной улыбкой и поздоровалась куда приветливей, чем большинство обитателей этого огромного города.

Несмотря на свою немалую толщину и одышку, эта добродушная леди проворно поднялась со мной по темной лестнице на третий этаж и провела меня в почти такую же темную комнату. А там, на высоком стуле для чтения, восседала все такая же великолепная леди Боклер — царившее внизу, на улице, убожество на ней почему-то никак не сказалось.

— Мистер Котли, — произнесла она весело, — очень рада вас видеть.

Глава 6

— Если вы хотите понять мою историю, — понять, что со мной произошло, — вам нужно прежде всего постичь мои чувства к леди Боклер. В то время, о котором я рассказываю, на ней сосредоточились все мои надежды; ее — и, возможно, сэра Эндимиона Старкера — можно было сравнить с одинокой звездой на темном пустом небосводе. Я и надеялся на этот beau ideal, но одновременно, странным образом, и боялся сам не зная чего.

Когда я ее увидел, мой капризный внутренний флюгер тут же крутанулся от страха к надежде. В два прошедших дня я с большим удовольствием воображал, как буду писать портрет, нежели ожидал обещанной истории о несчастном существе в саду. Никогда прежде мне не приходилось изображать столь красивый оригинал — даже прошлым летом, в тот погожий день, когда Дженни Бартон, хорошенькая дочка свечного торговца, после долгих уговоров согласилась просидеть два часа в неудобной позе, пока я упоенно марал холст, пытаясь воспроизвести каштановые оттенки ее волос и игру света на лбу. А после приезда в Лондон моим единственным натурщиком, если не считать позировавших против своей воли клиентов мистера Шарпа, был «мистер Натчбулл» — деревянная фигурка восьми дюймов в длину, с гибкими сочленениями, которые позволяли имитировать человеческие позы; ее скелетообразные формы воскрешали в моей памяти мистера Натчбулла, часовщика, моего старого соседа в Аппер-Баклинге. В последнее же время моделями мне служили наиболее покладистые из младших Шарпов; за позированием они ерзали, чихали, жаловались на голод, усталость, боли в затылке или спине, зевали, дрались с братьями и сестрами, испытывали разлитие желчи, неодолимые позывы в мочевом пузыре и прочие нескончаемые недомогания, отчего ни один портрет я не смог довести до конца.

Разумеется, за все эти работы я не получил ни пенни. С другой стороны, я надеялся на щедрое вознаграждение от леди Боклер — по крайней мере до тех пор, пока не узнал, в каких «хоромах» она обитает.

Однако, как ни странно, жилище леди Боклер, состоявшее из трех довольно просторных комнат, каждая с отдельным очагом, размером и обстановкой, не оправдало худших ожиданий. Возможно, лорд У***, в отличие от моего состоятельного родича, относился к своей родне более благосклонно.

Хозяйка приняла у меня шляпу, а леди Боклер любезно указала на кресло.

— Признаюсь, мистер Котли, — произнесла она, провожая взглядом хозяйку, — меня ваш приход почти что удивил. Я не очень надеялась, что вы сдержите обещание.

Вспомнив о недавнем неудачном визите, я заявил, что, в отличие от многих других, всегда верен своему слову.

— Надеюсь, так будет и в дальнейшем, — ответила она, спрыскивая водой букет нарциссов, украшавший комнату. — Но я боялась, мистер Котли, что вы сочтете мое приглашение слишком большой вольностью.

Я уверил, что не усматриваю в нем ни следа вольности, поскольку мы собирались всего лишь пообедать, а затем я буду писать ее портрет.

— А кроме того, — добавила она, — я должна рассказать вам историю Тристано.

— Разумеется, — согласился я. По правде говоря, я успел забыть об этом пункте нашего соглашения.

— Отлично, — воскликнула она, — поскольку вы должны понять: я никого к себе в дом не приглашаю. Нарваться на темную личность ничего не стоит, особенно на раутах и званых вечерах. Но вы с самого начала показались мне добродетельным юношей.

Я подтвердил, что первое впечатление ее не обмануло, и выразил надежду и впредь его оправдывать.

— Даму на каждом шагу подстерегают трудности и опасности, — печально вздохнула она.

— Вы правы.

— Когда речь идет о добродетели, нужно быть очень осмотрительной, — продолжала леди Боклер. — Если выпустишь этот товар из рук, вернуть его не удастся за все богатство обеих Индий.

Признав мудрость этого замечания, я кивнул. Однако я не мог не отметить про себя, что едва ли она руководствовалась этой благоразумной мыслью, когда затеяла, по-видимому, пустить с молотка добродетель бедной Эйми.

— Ну что, — проговорила она весело, покончив с Цветами, — не пора ли нам за стол?